Целоваться с дьяволом - Ирина Гончарова

— Не то сейчас время, малыш. Не надо сейчас светиться. Все будет потом — я тебе обещаю.

Но мне словно шлея под хвост попала. В довершение всех несчастий меня вдруг затошнило, и я со злости выскочила из машины и, хлопнув дверью, крикнула:

— Ах так, ну тогда катись отсюда! Если не будет красивой свадьбы, значит, ее не будет вообще!

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами Андрей и, развернувшись прямо перед загсом, уехал.

Я осталась стоять на ступеньках. Меня тут же вырвало в ближайшую урну. Домой я вернулась на метро, разбитая и больная. Так как жила я у Андрея, моя квартира была пыльной и какой-то нежилой. Все оставалось нетронутым с того дня, когда я ушла к Андрею, даже гуталин лежал на тумбочке незакрытый.

Увидев черную коробочку с пахучей массой, я снова почувствовала дурноту.

Последующие три дня мое состояние не улучшалось, и наконец я решила пойти к врачу. Терапевт местной поликлиники тут же отправила меня к гинекологу, а в женской консультации полная, розовощекая врачиха, радостно потирая руки, предложила мне взгромоздиться на кресло и уже через десять минут выдала результат: «Вы беременны, где-то семь-восемь недель…»

Я лежала на кресле совершенно оглушенная, как-то о беременности я никогда не задумывалась и не предохранялась. Что делать, я решительно не знала.

— Будешь рожать? — Врач выжидательно смотрела на меня, занеся ручку над моей картой.

— Не знаю, — промямлила я.

— Ну смотри. Ты с этим делом не тяни. Еще две — максимум три недели, и все, аборт делать нельзя. Но вообще-то не советую. Потом дети могут вообще не получиться…

Я вышла из консультации как во сне. Вокруг меня сновали беременные женщины и тетки с колясками. Я как-то по-новому на них посмотрела и ощутила невыносимую тоску…

Поделиться мне было решительно не с кем. С Андреем я поругалась, к бабушке с этим идти нельзя, да и не общалась я с Викторией все это время — она не одобряла мою связь с Андреем. И я отправилась к себе домой. У подъезда стоял черный «мерседес», в котором сидел Андрей. Увидев меня, он открыл дверцу:

— Ну давай мириться, чего губы надула. — Андрей вылез из машины с огромным букетом. — Не прошла еще злость?

Я убавила шаг и осторожно подошла к машине.

— А что, появилась во мне какая-то надобность? — тихо спросила я.

— Появилась, — насмешливо сказал Андрей и сграбастал меня в охапку.

— Но-но, поосторожней. Не помни будущую мать!

Хватка ослабла, и Андрей внимательно посмотрел мне в глаза:

— Да ну?! Когда же успела?

— Два месяца уже, — застенчиво ответила я, — да и не одна я старалась.

— И что делать будешь? — как-то напряженно спросил он.

— Ну как, рожать, конечно! — Я аж поперхнулась от возмущения. — А ты что, против, что ли?!

— Да нет, но не рано ли?.. — Андрей смотрел мне прямо в глаза, и мне стало не по себе.

— Ну что же мне, аборт делать? — с вызовом спросила я.

— Ну это уж как знаешь. Тебе решать, — ушел он от ответа.

— Моя, значит, проблема?! — уточнила я.

— Я не против любого твоего решения, — уклончиво ответил Андрей и, подхватив сумки, пошел вверх по лестнице.

Я присела на скамейку во дворе и задумалась. Что ж теперь делать-то? Ответ напрашивался сам собой: если не знаешь, зачем тебе ребенок, лучше аборт. Но почему-то мне было жаль этого еще не родившегося малыша.

— Эй, красотка! — Я подняла голову, Андрей свесился с балкона. — Чего скучаешь одна. Иди ко мне.

И я пошла домой, рассудив про себя, что уж две недели-то у меня есть, так чего сейчас голову ломать. Ох, не учла я промахов нашей медицины. Пока я раздумывала, две недели истекли. Андрей оставался непоколебим.

— Валяй, делай что хочешь. Я за тебя решения принимать не буду, — упирался он. — Но просто спроси себя: нужен тебе ребенок или он для тебя средство привязать меня к себе?

Я никак не могла понять тогда, почему он не хочет детей — ведь их у него не было. Но он явно был настроен против. Я ужасно злилась — в основном потому, что он был прав: в мои девятнадцать мне было совсем не до пеленок и распашонок. Я и сама была еще ребенком, а потому все-таки решилась на аборт. Но когда я пришла в женскую консультацию, гинеколог после осмотра огорчила меня:

— Аут, красавица. Будем рожать, тут уже тринадцатая-четырнадцатая неделя.

— А как же… Вы же говорили… — лепетала я.

— Ну что же, и врачи не боги, можем ошибаться… да ты особо-то не переживай, сдюжишь. Кесарнем, конечно…

— Что? — Непонятное слово резануло ухо.

— Да таз у тебя узкий, ребенку не пройти, сделаем тебе кесарево сечение, — пояснила мне словоохотливая врачиха. На меня как ушат холодной воды вылили. Вот ведь — непруха, так во всем!

— Все, девушка, базара устраивать не будем, рожать — и точка. Вот возьми бланки анализов…

Все померкло у меня перед глазами. Я ужасно боюсь боли. А этот шов распашет мне весь живот. И ребенок, ужас, как я буду с ним сидеть? Пеленки, гулянки, кормление. А моя грудь? И я тихо завыла.

— Ты что, девка, схоронила, что ль, кого? — остановила меня проходящая мимо бабка.

— Да, схоронила, — заплакала я, — молодость свою загубила!

— А-а, — понимающе проквакала бабуля, увидев, откуда я иду, — да ладно, забеременела, с кем не бывает… Какой срок? — спросила она деловито.

— Уже четырнадцатая… — тоскливо ответила я.

— Их же! Чего ж запустила-то так? — огорчилась бабка.

— Да она сама сказала — семь-восемь недель, а оказалось — все двенадцать. — Я старалась не плакать, но голос у меня дрожал.

— Ну ладно, не реви, подскажу способ… — доверительно прошамкала бабка.

Я мгновенно превратилась в слух.

— Значит, так: берешь лук — три-четыре головки, отвариваешь в воде, полученную воду выпиваешь — литра полтора, а потом садишься в очень горячую ванну и сидишь часа два, не меньше. Ну а как пойдет кровь, надо лечь в кровать и побольше пить воды… Да ты слушаешь меня? — Бабка дернула мой рукав, а я представила себе это варево из лука, и меня снова затошнило. Но тут бабка произнесла волшебные слова: — И снова свободна!

И я приняла решение…

Спасла меня Виктория. Андрей сказал ей, что я вернулась домой. Ей надоело названивать мне, и она решила заявиться лично — в ванной у меня вовсю орал магнитофон, и я не слышала звонков.

Виктория из-за двери услышала магнитофон и звук льющейся воды и, памятуя мою попытку перерезать себе вены, вызвала слесаря из ЖЭКа, который выбил дверь.

Увидев меня в ванной с банкой лукового отвара, бабка мгновенно все поняла: