Синдром Атяшево - Олег Рой

— Дома! — весело отозвалась с кухни Ирина. — Учу новую роль и приготовила ужин: пельмени тебе и Алике и всем нам овощной салат.

— Какое счастье! — Иван быстро надел домашние тапки и скинул пиджак. — Сейчас в порядок себя приведу, переоденусь и приду…

Через двадцать минут Иван, свежий, в домашней одежде, вошел на кухню. Ирина, одетая в легинсы и футболку с широким вырезом, обнажающим плечо, отложила папку с новой пьесой.

— Иван, ты сегодня в хорошем настроении?

— Иришка, знаешь, мы едем в командировку с Николаем Бойко.

— Вот как? Хорошо! А в какие края, если не секрет?

— Домой! К нам, в Атяшево! — Иван просиял.

Ирина подумала, что не чувствует Иван себя здесь дома, для него дом только в Атяшево. Видит бог, она приживалась в Москве быстрее, безболезненней, что ли… Да у нее и выхода другого не было. Она не могла бы вернуться в Атяшево, если бы у нее ничего не получилось с актерством, ее мать никогда не простила бы побег.

— Эй, Иришка! Ты чего затихла?

— Да вот, подумала о нашем Атяшево. Ты ведь по делам туда едешь, да?

— Разумеется. Заодно и документы о разводе заберу. Я теперь свободный мужчина… Понимаешь, к чему я клоню? К свадьбе!

— Да как не понять?.. — вздохнула Ирина. — Но мои-то документы пока не готовы. Чувствую, придется на Игоря подавать в суд, если он не подпишет мне бумаги на развод… А меня Пронин со своей благоверной «выдавливают» из нового спектакля. Асмолов в бешенстве.

Реакция Ивана была бурной. Даже более бурной, чем у Асмолова.

— Я вот не видел твоего агента! И даже не утвердил его кандидатуру, — Иван подмигнул Ирине, — но должен признать, что он прав. Ира-а! Это же подстава-а! Беги оттуда, снимайся где угодно: в сериалах, в «Ералаше», в рекламе! Не сваришь ты кашу с этим Прониным и его Галочкой!

— Иван, хватит орать, — остановила его Ира, — Пронин не сможет содержать театр без меня, Людочки, без Коротаева и Нины Широковой.

— О-о-о!!! Святые угодники! Помогите этой бедной женщине! Она совсем потеряла разум! И здесь прав этот твой Асмолов! Используют, выжмут как лимон и скажут: «Что-то актриса очень хорошо играет, слишком яркая, с этой ролью справится и Галочка!»

— Вы что? Сговорились с Алексеем? Я сама знаю, что мне делать! Я люблю театр! Я люблю театр! Я люблю театр! — взорвалась в ответ Ирина, заразившись от Ивана азартом спора, подняла руку вверх и застыла.

— Свобода на баррикадах. Ну, чистый Делакруа. Где твое знамя, Марианна?[3] Только вырез футболочки можно было бы приспустить, — прокомментировал Иван.

Ирина сверкнула на него глазами.

— Пельмени и салат положишь себе сам! — И, не оборачиваясь, Невельская стала подниматься по лестнице наверх, в спальню.

Закончив ужинать и проанализировав ситуацию, Иван взял любимую Ирину чашку, налил ромашковый чай, положил чуть-чуть башкирского меда и пошел наверх проверить, что она делает. Может, если потребуется, он извинится, что наговорил лишнего…

Ирина лежала на спине на кровати, раскинув руки. Глаза были закрыты.

— Что, Иришка, медитируешь? У Алексея Борисовича, поди, научилась? А я тебе целебного чаю принес.

— За чай спасибо, — открыв глаза, сказала Ирина, — выпью. Мне Ваня, надо завтра-послезавтра ответ давать Асмолову, согласна я сниматься в четырехсерийном сериале или нет? Масштабные съемки, командировки, приличные деньги…

— Извини, Ира, я не хотел тебя обидеть. Просто мне больно, когда ты страдаешь. Соглашайся на сериал — и утрешь нос Пронину и этой змее. Выбьешь табурет у них из-под ног. Постепенно все уляжется, ты обретешь покой, будешь наслаждаться радостью творчества.

— Ну и образы у тебя… Тяжело, Вань. Не могу. Спектакль — просто мечта, — сказала Ирина, и губы у нее задрожали.

— Я так понял, что сериал серьезный, совмещать не удастся с театром? — гнул свое Иван.

— Да, съемки по всей России. Поэтому здесь надо хвост рубить одним разом, целиком…

— Ира, посмотри на меня. Ты сама принимаешь решение. Хорошо? Ты. Я не буду на тебя давить. Слушай свое сердце.

* * *

Во вторник Пшеничников, Бойко и Лана Смирнова встретились в аэропорту у стойки регистрации самолета на Саранск. Настроение у всех было боевое, рабочее. Лана была нагружена фоторюкзачком, фотосумкой с техникой и небольшим чемоданом на колесах. Николай, приятно удивленный миловидной внешностью и стройной фигурой журналистки, с удовольствием предложить девушке помощь: перехватил чемодан и сумку.

Регистрировались они одними из первых, поэтому сели все вместе. Лана рассказывала столичные новости. Иван отметил, что девушка обращается не к нему, а к Николаю. И сам Николай стал проявлять к журналистке интерес, предложил кофе из своего термоса и с удовольствием рассматривал снятые ею фотографии в планшете.

Лететь предстояло всего час с небольшим. Пшеничников закрыл глаза и притворился спящим. Он надеялся, что у Бойко анекдотов и смешных историй хватит на все время полета.

* * *

Утром Ирину разбудил звонок Асмолова, голос его дрожал от удовольствия.

— Ира, Толик Ерепов отменил кастинги на роль главной героини, ждет твоего согласия!

— Леша, мне еще нужно подумать…

— Думай. — Голос Алексея утратил дружеские нотки. — Но советую поторопиться с ответом…

«Черт, как неудобно получается… — Ирина потянулась в постели и села. — Это на меня не похоже. Я совсем запуталась в своих желаниях».

Через три часа Ирина перезвонила Асмолову.

— Леша, не обижайся, но я все-таки доведу работу до премьерных спектаклей и сниматься не буду. Зато я теперь готова оформить официально наши отношения…

Смешок в трубке показал, что Алексей правильно понял шутку Ирины.

— Хорошо, что твой будущий муж нас не слышит. Но уж если ты решилась подписать со мной контракт, то давай оба подъедем в театр. Мне необходимо встретиться с главным режиссером и согласовать репертуарный лист. Жду тебя… И-и и…. Может, передумаешь насчет сериала?

— Алексей, не обсуждается, — непривычно жестко возразила Ирина. — Я знаю, что отказываюсь от заманчивого предложения. Но так надо. И помни: моя мечта — это полный метр. Работаем. — Ирина дала отбой.

«Ну вот! Что я натворила? Боже мой!» Однако Невельская взяла себя в руки, собралась и отправилась в театр на репетицию.

Ирина, как всегда, поехала в театр на своем автомобиле. Она вспомнала то время, когда только начинала водить: первые уроки проходили на чужом автомобиле, и давал их будущий отец Алики, сокурсник по театральному институту Артур Невельский. Они тогда были влюблены друг в друга, молоды, беззаботны. Мама Артура, известная актриса Изольда, с зубовным скрежетом отдавала им ключи от своего маленького автомобиля.