Их сокровенная тайна - Дарья Верцун

class="p1">— Я знаю, что, несмотря на все ссоры, ты меня любишь. И хочешь об этом кричать. Очень ложное мнение, что счастье любит тишину. О нем хочется рассказать всем и каждому, — я знаю. Поверь, Дэн, я точно так же, как и ты, хочу быть с тобой безо всяких “но”. Через два месяца мне исполнится восемнадцать. Давай подождём до моего дня рождения, и тогда всем во всём признаемся.

— Нет, дорогая. Даю тебе неделю. Думай. Либо мы сделаем это вместе, либо я расскажу Паше обо всём сам.

Я не хотел этого. Не хотел расставаться. Я желал одного — чтоб вместе навсегда. Но Крис решила иначе. И в этом была моя вина тоже. Я слишком давил на нее, считая, что, несмотря на юный возраст, собственное “я” возьмет верх, и она наконец-таки начнет жить так, как ей хочется, а не так, как того ожидают другие. Я ошибся.

В течение недели мы созванивались несколько раз. Она часто сбрасывала мои звонки, игнорировала, но в итоге сдавалась, и мы болтали часами напролет, как ни в чем не бывало. Не приезжал правда, ссылаясь на завал на работе. На самом же деле просто давал ей время подумать наедине, да и к тому же мне самому нужно было остыть. Иначе мои нервы реально могли дать сбой. Я и так с ней разговаривал в прошлый раз довольно резко, несколько раз даже голос повысил, чего делать не хотел.

Но в один прекрасный день я ей просто не дозвонился. Сколько бы я ни пытался достучаться до Кристины, мои попытки были тщетными. Все сообщения, что я ей посылал, оставались непрочитанными. Сначала я разволновался — вдруг случилось что, поехал к ней домой, но Татьяна Ивановна развеяла мою тревогу в один миг:

— Кристина поступила в киевский университет, вот и уехала вчера.

Меня словно под дых ударили. Боль, что молнией прошибла, в гнев переросла, сжигая полностью все, что в душе было живое. Мне хотелось взорваться, высказать всё, что накопилось в душе за это время. Пробить стену кулаком, заорать, выпуская наружу жалящую боль. К чёрту! Твою ж мать!

Я резко развернулся, вышел со двора, с грохотом захлопнув калитку, прыгнул в машину и, вдавливая педаль газа до упора, понёсся по дороге.

Она ушла от меня. Тупо молча ушла. Даже объясниться не посчитала нужным. Чёрт, чёрт, чёрт! Я громко рассмеялся, глядя на себя в зеркало в салоне автомобиля, и ржал минуты три. Кретин. Идиот! Остановившись на обочине, я изо всей силы ударил кулаком по рулю и уронил голову от бессилия. Не зря она, выходит, не хотела никому рассказывать о нас. Так и похоронила нашу с ней сокровенную тайну, превратив то святое, что между нами было, в маленький грязный секрет, о котором я буду молчать. Она ведь того и добивалась.

Надежда на то, что Кристина успокоится, хотя бы возьмёт трубку и согласится обсудить наши разногласия, рассеивалась с каждым днём всё больше. Я названивал ей еще две недели. С завидной регулярностью — утром после сна, в обед и вечером. Но в ответ была тишина. В итоге, взбесившись ещё больше, когда мои звонки не дали никаких плодов, швырнул свой телефон в стену, и он разлетелся на кучу мелких запчастей.

А после недельного запоя я решил, что не хочу работать с отцом. Уволился, продал подаренную им же машину, снял деньги с банковского счёта и начал развивать свой бизнес. Я был занят под завязку с раннего утра и до ночи, что не оставляло мне возможности думать о чём-то, кроме работы. Но самое главное — у меня не было времени думать о ней. Вспоминать, убиваться и снова звонить.

Паша ездил к сестре каждую неделю, задерживался у неё на несколько дней, а я на корню душил желание спросить у него, как она обустроилась. Спустя некоторое время я так свыкся с постоянной борьбой внутри себя, что решил: я выбросил её из своей головы. Забыл. Переболел. Оставил лишь в памяти образ маленькой голубоглазой девочки.

11

Кристина

Я нанесла ещё один яркий мазок на бумагу, натянутую на деревянный планшет, и обратила внимание учеников на получившуюся картину.

— Вот. Если подбирать исключительно тёплые оттенки оранжевого, ваша мандаринка получится, словно настоящая. Так что белилами не увлекаемся, — сказала я, отставляя палитру на подставку. Дети восторженно заохали. — А теперь занимайте свои места и принимайтесь творить красоту.

— У нас не получится так красиво, как у вас, — сказала Аня, девочка с вьющимися золотистыми.

— Милая, конечно получится! Даже лучше! Только нужно стараться.

Девочка вздохнула и села за свой мольберт.

— А вы мне поможете, если я что-то не сумею нарисовать? — спросила другая девочка, Дана.

— Я обязательно помогу каждому, кто будет в этом нуждаться. Но вы должны знать, что я считаю вас самыми талантливыми и старательными детьми, поэтому верю в ваши способности.

Вдохновившись моими наставлениями, детвора принялась за работу, а я вернулась за учительский стол и стала заполнять классный журнал. Предыдущий учитель, уволившись с работы накануне новогодних каникул, оставил мне несметное количество работы, и, чтобы с ним в срок разобраться, всю эту неделю мне придётся либо брать документы домой, либо оставаться допоздна в школе. Я была более склонна ко второму варианту, так как недавно Паша сообщил мне кое-что, что повергло меня в пятиминутный ступор.

Мы сидели на нашей кухне, ужинали, разговаривали о проблемах, известных только нам, поэтому Дины с нами не было.

— Я была неправа, так резко реагируя на твои слова в субботу. Прости, что вспылила. Я знаю, что в жизни ты мой единственный защитник, и ты очень переживаешь за меня. Но я тебя очень прошу, не говори со мной в таком тоне при посторонних, — к горлу подкатил комок, разливающий внутри тягостное чувство. — Дина, может, ничего и не заметила подозрительного, она ведь не знала, какой я была раньше, но Денис… Мне кажется, он что-то заподозрил.

— Не накручивай себя, Кристина, — убедительно ответил Паша. — Ничего он не заподозрил. А, если и так, ты ничего не сделала плохого…

Я перебила его:

— Я и не считаю, что сделала что-то плохое, меня просто унизили. Втоптали в грязь. Превратили в нее… в эту самую грязь, — я мотнула головой: — Тебе не понять. Никому не понять, кто не проходил через подобное, — тихо прошептала я, и брат в знак поддержки крепко сжал мою руку. — Зачем ты отправил Дениса в след за мной? — вдруг спросила я.

Брови Паши в удивлении взметнулись