Хозяин Черного озера - Дарья Донцова

Антонина повернулась к Зефирке:

– До полуночи еще есть время.

– Возьми мои кроссовки, – засуетилась Куки, – в них очень удобно бегать.

– У меня есть красивая бейсболка, только она в доме, – пригорюнилась Жози.

– Дам тебе в дорогу еду и термос, – пообещала Антонина. – Давай, Зефиронька, вся надежда на тебя.

– Вы собираете меня в дорогу, – пролепетала черная мопсиха, – но не спросили, хочу ли я идти к Черному озеру. Одна. Ночью.

Снова стало тихо, потом Антонина осведомилась:

– Зефирушка, ты готова спасти нашу страну от колдуна?

– Нет, – ответила мопсиха.

– Трусиха! – завопила Жози. – Фу, как тебе не стыдно!

– Нельзя упрекать Зефирушку! – возмутился Эрик. – Такой поход – дело добровольное. И Жози не имеет права возмущаться. Не ей сквозь чащу бежать, а потом в воду прыгать.

– У нас нет времени на долгие споры, – объявила Антонина. – Завтра начнется многодневный праздник. Я уверена, всех жителей накормят заколдованными вкусностями и случится страшная беда. В запасе только ночь, и спасти нашу страну может лишь Зефирка!

Все повернулись к лучшей портнихе, та задрожала.

– Мне очень страшно! Я боюсь идти по лесу ночью, а прыгать в озеро – это просто невозможно. Там…

Зефирка закрыла лапками глаза.

– Я заглядывала в него, там живет дундук, не могу описать, какой жуткий.

– Ошибаешься, – неожиданно ласково сказала жаба, – дундука нет, его придумали, чтобы уж очень шаловливых щенков припугнуть. Я это точно знаю, потому что дундука изобрела моя прабабушка. У нее везде так дети Дуня и Дукалис. Они так себя вели, что у взрослых ум за разум заходил. Один раз прабабушка крикнула:

«Дундук!»

Она хотела сказать: «Дуня и Дукалис, уймитесь», но от усталости произнесла лишь первые слоги имен безобразников. А дети вдруг притихли, Дуня спросила:

«Ты самого страшного зовешь? Хочешь нас ему отдать?»

Вот так и родился дундук. В воде его точно нет.

– Фу, – выдохнула Зефирка.

– Там живет другой, он намного страшнее, – продолжила Гертруда. – Тебе придется встретиться с самим хозяином Черного озера. Даже у меня сердце в лапы провалилось, когда я его увидела! Он попытается отговорить от изменения, но ты стой на своем, помни, если он откажется, потеряет свою колдовскую силу.

– Хозяин Черного озера, – задрожала Зефирка. – Нет! Не пойду! Ни за какие кексы с места не сдвинусь. Ужасно боюсь! Можете всю жизнь звать меня трусихой. Это правда! Я такая! Шагу не ступлю!

– Прекрасная Долина погибнет, – всхлипнула Куки. – Апельсинка уже стала из оранжевой бордовой. И пить из нее невозможно, вода горькая, как самое противное лекарство доктора Паши.

– Если Зефирушка не сдвинется с места, исчезнет все! – заплакала Жози. – Кусты ежемалинки, наш дом, вся деревня за Синей горой. А мы? Что с нами сделает колдун? Зефирчик, ты можешь всех спасти.

– Замолчите! – приказала Антонина. – Добрые поступки и подвиги не совершают по приказу или по принуждению, их совершают по велению сердца! Мы не имеем права подталкивать кого-либо к подобному походу. Это очень опасное, трудное физически и тяжелое морально путешествие.

Куки бросилась к черной мопсихе.

– Только представь, что произойдет, если колдун осуществит то, что хочет! Нет рек, гор, озер. Исчезли все деревни! Жителей Марко сделает рабами, не знаю, где мы будем работать. Вместо Прекрасной Долины получится Злая Пустыня. А как же мир людей, кто станет их хранить, когда мы превратимся в рабов колдуна?

Куки села на пол и тихо заплакала. Зефирка вдруг ощутила, как у нее в животе появился тяжелый камень, он медленно пополз вверх, добрался до горла, горьким комком перекрыл его. Черная мопсиха попыталась сделать глубокий вдох и не сумела, хотела сказать: «Нет. Я боюсь», но вместо этих слов с языка слетели иные:

– Я пойду. Больше не надо уговаривать. Все случилось из-за моей глупости.

Раздался шорох.

– Кто-то идет, – испугалась Жози.

Антонина посмотрела на желоб.

– Да нет, посторонним про убежище неизвестно, а те, кто знает, все тут.

– Не следовало мне хотеть похудеть за пару часов, – продолжала тем временем Зефирка. – Колдуну требовался кто-то, чтобы посадить семечки в горшки и расставить их в Мопсхаусе. Это сделала я. Кто кашу заварил, тот ее и ест. Антонина, я возьму рюкзак. Положи туда, пожалуйста, термос и побольше еды. Закидаю страх конфетами! Пирожками! Пряниками! Когда я ем, то ни о чем, кроме того, вкусно или нет, не думаю. Надо использовать мое обжорство для победы над ужасом.

Куки протянула сестре свои новые кроссовки.

– Надень! Они очень удобные.

– Спасибо, – кивнула Зефирка.

Жози бросилась лучшей портнихе на шею.

– Больше никогда не буду смеяться над тобой, обзывать толстой! Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – улыбнулась Зефирка. – А где Луиза?

Все начали оглядываться.

– Ее нет! – воскликнула Антонина.

– Вот откуда был шорох! – догадался Эрик. – Болонка убежала. Зефиронька, пока Антонина складывает рюкзак, нам надо поговорить с глазу на глаз.

Лес днем и лес ночью – два разных леса. В светлое время суток деревья красивые, у их корней можно увидеть грибы, кусты дикой ежемалинки полны ягод. А если поднять голову, то над тобой – голубое небо и ласковое солнце.

Зефирка остановилась, вытащила из пакета, который ей перед уходом вручила Антонина, конфету, развернула, бросила фантик на дорожку, засунула шоколадку в рот и поспешила вперед. Нельзя мусорить ни в лесу, ни в деревне, ни дома. Зефирушка аккуратная, она всегда относит обертку в ведро на кухне, а сейчас следовало положить ее в пакет. Но лучшей портнихе так страшно, что она не способна думать о правильном поведении. Желая справиться с ужасом, мопсиха постоянно жует конфеты, а фантики просто кидает на землю. Не нужно ее за это сейчас осуждать.

Несмотря на то что во рту у Зефирки таяла очень вкусная «медалька», ужас стал еще ужаснее. Черная мопсиха шла долго, но в конце концов очутилась на поляне, на той самой, где беседовала с Аполлинарией. Надо бы обрадоваться: темная мрачная чаща, в которой то и дело раздавались странные звуки, пройдена. Сейчас Зефирка стоит на открытом пространстве, с неба светит огромная луна, можно выключить фонарик, который мопсиха держит в дрожащей лапке. Но Зефирке стало лишь страшнее. И у нее не осталось никаких сил, чтобы подойти к Черному озеру.