Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая

В самолет мы попадаем, когда нас уже три раза объявили по радио. Плюхаемся на свои места, и самолет тут же начинает выруливать на взлетную полосу. Первая часть операции завершена. Нас ждет еще российская таможня.

Через три с половиной часа все кончено. Мы на твердой земле, драгоценности у нас в сумке. Пожилая грубая таможенница пыталась прицепиться к Майке, как они обычно цепляются к красивым девушкам, прилетевшим из Милана. Как известно, классовое чувство умирает последним. Сами посудите — приезжаете вы, загорелая, счастливая, с большим чемоданом, полная впечатлений о шоппинге, а тут — усталая таможенница, для которой и всех-то развлечений, что порыться в отсветах чужого благополучия. Вы на ее месте разве не озверели бы? Я думаю, путешествовать лучше с грязными волосами, в старой темной одежде, без макияжа, без украшений, а вещи упаковывать в полиэтиленовый пакет. И тогда вы пройдете любой кордон, как белая яхта олигарха проходит в лучшие порты мира. А за спиной у вас будет отдуваться белокурая красавица на шпильках, чей чемодан вызвал у встречающих в форме вполне понятный человеческий интерес к его внутренностям.

Майка гордо продемонстрировала таможеннице свое платье Роберто Кавалли. В пакет, который она несла отдельно, никто не заглянул. Я в своих темных одежках прошла невидимкой.

Только уже сидя в машине Василия, я смогла вздохнуть полной грудью. Вспоминаю недавний репортаж по телевизору о том, как владельцев одного магазина неподалеку от нас взяли на таможне с двумя чемоданами часов и драгоценностей. К их чести, надо сказать, они волокли чемоданы сами, не перекладывая это дело на плечи продавцов. Полгода после этого коллеги не могли очухаться, заплатив невероятный штраф. Кстати, непонятно кому. Скорее всего, не государству.

Дома все в порядке. Василий Федорович накормлен и весел. Я бросаю сумку на стул в прихожей. Василий ставит чай. Я сажусь на диван и на несколько минут проваливаюсь в нервный сон. Меня будит голос моего друга, который стоит прямо передо мной с пакетом в руках. Голос его звучит непривычно строго:

— Что это?

— Не трогай! Я это привезла из Милана.

— Ты с ума сошла — возить бриллианты в таких количествах! Как ты прошла через таможню?

Я начинаю злиться. Только его нравоучений мне сейчас не хватало.

— Так и прошла. Тебя это не касается.

— Меня касается все, что касается тебя. Если твои начальники подвергают тебя такому риску, нужно менять работу. Я не позволю тебе заниматься такими вещами.

— Ты ничего не можешь мне не позволить. Я сама решаю, что делать.

— Как ты не понимаешь, что это опасно?

— Я все понимаю. Если ты думаешь, что мне приятно «контрабасить», то ты ошибаешься. Меня никто не спрашивает, хочу я это делать или нет. Работу бросать я не хочу и не могу.

Василий замолкает, но я вижу, что он недоволен и встревожен. Это наша первая размолвка. Странно, но я рада, что добилась от него хоть какого-то проявления эмоций. Пусть и таким странным способом.

Сегодня — лакомый день для ювелирных, цветочных и кондитерских магазинов всего мира. Продается самый залежалый товар — лишь бы он был в форме сердца. День святого Валентина нагло влез между Новым годом и 8 Марта — понятное дело, продавцам сладких товаров всех мастей план надо делать каждый месяц, а не через раз. Представляю, какой сейчас ажиотаж у наших коллег из «Третьяковки» — там сплошные сердца! Одна моя приятельница, Кристина, недавно жаловалась, что муж завалил ее этими сердцами — дарит их каждый год, видимо, хочет, чтобы она видела в них символ постоянства его чувств. Сама она считала их верхом пошлости и потихоньку интересовалась, нельзя ли обменять очередное сердце на что-нибудь более изящное. Надеется, что в общей массе сердец муж не заметит пропажи. К тому же она недавно вычитала в каком-то журнале, что женщина, носящая ювелирное украшение в виде сердца, хочет сказать тем самым, что она одинока и ищет спутника жизни или хотя бы приятных приключений. Я посоветовала донести эту информацию до мужа — захочет ли он, чтобы окружающие подозревали подобные намерения у его жены.

Я не люблю этот день. Еще совсем недавно я получала в подарок очередное сердце от Алекса. Он старался каждый раз сделать подарок необычным — то я находила у дверей своего дома огромный букет алых роз, то связку воздушных шариков величиной с воздушный шар, то кусок шоколада весом десять килограммов… Неизменными оставались две вещи — форма сердца и гигантские размеры. Сначала я радовалась, а потом поняла, что именно размеры подарков были призваны закрыть мне глаза на тот факт, что Алексу стыдно передо мной. Стыдно, что у наших отношений нет будущего, что этот день он проводит не со мной, а с женой и детьми. Для меня День святого Валентина — день фальши. Ничего не могу с собой поделать.

Впрочем, эти соображения лучше держать при себе. Поэтому я вхожу в магазин с самой широкой из своих улыбок и словами:

— С днем ювелира, девочки!

У всех приподнятое настроение (или все делают вид). Мы украсили окна розовыми лентами, красными сердечками (куда же без них!) и коробочками (мол, догадайтесь сами, что туда нужно класть и куда потом нести, чтобы вас любили). Даже Катя сегодня в приличном расположении духа. Это значит, что она не хмурится, не язвит и даже готова поставить чайник.

Майка с утра сияет: на прилавке лежит роскошный букет, даже не букет, а скульптура из мелких белых хризантем в виде медвежонка. Это подарок от Валеры. Я мысленно аплодирую другу: что-что, а красиво ухаживать он умеет. Замечаю и букеты попроще: видимо, Майки на красота задела многих. Она деловито перебирает надписанные карточки. Некоторые заставляют ее скривиться, некоторые вызывают задумчивую улыбку, достойную старинного портрета. В эту минуту она напоминает прекрасного ангела. Если, конечно, не замечать трезвого и резкого как луч взгляда, который взвешивает и подсчитывает коммерческий потенциал дарителя.

Мне немного жалко Валеру. Видимо, чуда не произошло: Майка увидела в нем то же, что и все остальные. Наш чудный Пьер Безухов все никак не встретит чистую и бескорыстную Наташу Ростову. Может быть, такой Наташе нужно пройти через ложные увлечения и разочарования, чтобы оценить внутреннее богатство? Но Валере не нужна разочарованная красотка. Он сам тянется к женщинам блестящим, уверенным в себе, вызывающим всеобщее восхищение.

Может, я все это придумала и у них все хорошо? Во всяком случае, Валерии подарок лежит на почетном месте, и Майка все время на него косится, счастливо улыбаясь.

Первым посетителем оказывается известный музыкальный продюсер, раскрутивший дуэт, который бесконечно поет то ли про хлопанье ушами, то ли про шлепанье губами. Он уже много лет живет с подругой — барышней независимых взглядов: она работает в журнале феминистской направленности и имеет весьма скептическое мнение о семейных узах. У них есть ребенок, но замуж она не торопится. Он не то чтобы сильно хорош собой: низкоросл, лысоват, в очках («Наверно, очень творческий», — разочарованно шепчет мне Майка). Продюсер хочет признаться своей девушке в любви и подтолкнуть ее к принятию его предложения руки и сердца. Сделать предложение он хочет публично, со сцены. В этом случае, по его словам, меньше вероятность, что она поднимет его на смех. Как сказал бы поэт, ему и больно, и смешно видеть себя в неловкой ипостаси жениха.