Сумеречный клинок - Макс Мах

«Интересно, — ди Крей отметил это с той степенью объективности, которая удивила даже его самого, — интересно, она это сама придумала или Ада надоумила? И где, прости господи, любая из них могла научиться таким штукам?»

Они спустились по лестнице, пересекли пустой общий зал и через дверь в задней стене вышли во двор. К тому времени, как ди Крей, замыкавший группу, оказался под звездами, оба стороживших двор человека — конюх и хозяин гостиницы — были обезоружены, скручены и брошены с заткнутыми кляпами ртами под стену дома.

— Так себе молодчики, — меланхолично сообщил Ремт, проверяя узлы веревок. — А еще погранцы… Срам, да и только!

— Разговорчики в строю! — остановил его ди Крей. Ему было не до баловства. Если это троебожцы, то в таком месте, как Мельничная заимка, ожидать следовало повального отпадения жителей от церкви и массового их впадения в грех и ересь. То есть следовало предполагать худшее, а драться с целым городом сектантов Виктору не улыбалось никоим образом. Это был бы крайне вычурный — если не сказать, экзотический, — способ самоубийства, а к суициду ди Крей, кажется, склонен не был.

«Или был?» — что-то такое мелькнуло в памяти, когда он осторожно выводил лошадей на улицу, но что это было, он не распознал. Пришло и ушло, оставив послевкусие, но и только. А тут и события подоспели, враз лишив любые посторонние размышления смысла и вкуса. Только что на улице было темно и пустынно — ночь, да и место не бойкое, — ан, заиграли на крышах и стенах алые отсветы, и шум возник, неразборчивый пока, но недвусмысленный. С обоих концов улицы к таверне спешили люди с факелами, перекликаясь на ходу, стуча сапогами по камням и сухой глинистой земле, звеня оружием. И все это многоголосие путалось и переплеталось с отзвуками, с эхом, и еще черт знает с чем, с собачьим лаем, например, или бараньим блеяньем, сливаясь в единое слитное у-у-уууууу…

— Увы, — сказал мастер Сюртук, обнажая меч. — От судьбы не уйдешь.

— И в самом деле. — Дама аллер’Рипп вскинула к плечу заряженный арбалет и повернулась лицом в другую сторону.

— Мы с юношей к Аде, — повернулся Виктор к адвокату. — А вы, сударь, помогите моему коллеге. А где, кстати, наш мальчик?

Но Тина не заставила себя ждать или искать.

— Сюда! — крикнула она из-за раскрытых ворот и, решительно взяв инициативу в свои руки — изящные, стоит заметить, руки с узкими запястьями и характерными пальцами, — повела маленький отряд обратно во двор и далее, куда-то во тьму за конюшни, в глубь лабиринта, состоявшего из приземистых хозяйственных построек.

— Куда ты нас ведешь? — спросил через десяток шагов мэтр Керст.

— Вперед, — бросила через плечо девушка, и Виктор вдруг сообразил, что не слышит в ее голосе особенной уверенности.

«Так куда же ты нас ведешь? И отчего так?»

10

В пылу боя да впопыхах скорых сборов Тина как-то выпустила из виду, что на ней теперь лежит забота не только о себе, но и еще о ком-то. И этот кто-то — хорошенькая, словно куколка, миниатюрная девочка в красном платьице и таком же красном колпачке — вдруг исчезла и никак не желала находиться. Тина уже и карманы между делом охлопала, и под кровать заглянула, и туда-сюда бросила быстрый, но внимательный взгляд, однако «Дюймовочки» нигде не нашла. А время поджимало, и в конце концов девушка покинула дом вместе со всеми остальными, ощущая гнетущее чувство потери и острые уколы неспокойной совести, но делать и вправду было нечего. А Глиф… Может быть, девочка решила, что ей не по пути с такими опасными — во всех отношениях — людьми, как Тина и ее спутники?

— Девочка! — Голосок «Дюймовочки» раздался из тьмы ровно в то мгновение, когда Тина осталась во дворе одна, с ужасом глядя на огненные всполохи, пляшущие на стенах и крышах домов. Кольцо погони смыкалось вокруг беглецов даже раньше, чем они покинули западню.

«Черт!»

— Не пужись! Пусть враки пужатся!

«Пусть враги боятся!» — почти машинально перевела Тина.

— Дорога. Там. Конюшни за. Идти. Не пужиться! — Все это вылетело из темноты, словно горох из кубышки. — Карман? Пазуха?

— Да, да! — опомнилась Тина и, подхватив с земли кроху и сунув ее себе за пазуху, крикнула остальных.

Теперь, пару минут спустя, они все бежали сквозь тьму за ней, а она не знала даже, куда их ведет, положившись — «Вот дура-то!» — на слово «не пойми кого»!

Однако сидящая за пазухой «Дюймовочка» нет-нет, а подавала тихий голосок, направляя Тину то вправо, то влево.

— Ссюда! — шипела кроха, толкая чем-то твердым в левую грудь. Во всяком случае, Тина надеялась, что когда-нибудь там вырастет что-нибудь более основательное, чем имелось теперь. Однако размеры, как объяснила ей когда-то Теа, на чувствительность не влияют, и от ударов куколки Глиф Тине становилось по-настоящему больно.

— Туда! — И Глиф колола чем-то в основание правой груди.

«Твою мать!» — но Тина продолжала упорно идти, вернее, бежать предложенным ей маршрутом.

Сначала они петляли по совершенно невообразимому — особенно в темноте — лабиринту, образованному нежилыми постройками с глухими, сложенными из дикого камня стенами. Затем забежали в тупик, но кто-то, как выяснилось, позаботился о том, чтобы и отсутствие дороги не задержало беглецов. Луна как раз вышла из облаков и залила окрестности серебристо-лимонным светом, по яркости способным соперничать и с солнечным. Таким, какой бывает в хмурое дождливое утро, но все-таки утро, а не вечер, вот в чем разница. И при этом лунном свете Тина увидела, что кто-то очень вовремя и, кажется, совсем недавно развалил каменную в полтора человеческих роста стену, а за ней лежала пустая улица, упиравшаяся во внешнюю стену, вернее, в то, что осталось от частокола. Кусок стены был опрокинут вовне, образовав — видимо, вполне случайно — мост над оврагом. Ну, а за мостом лежала свобода, как она есть: поля и луга, река и дол, лес и холмы. Иди, стало быть, куда хочешь. Они и пошли, даже побежали, но лошадей и поклажу — увы — пришлось бросить…

1

Тридцатого листобоя 1647 года

Увы, но счастье не вечно, и удача — неверная спутница искателя приключений. Из Мельничной заимки они выбрались, выдравшись — почти ненамеренно — сквозь случайную щель в западне со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями. Ушли налегке, ободрав кожу в кровь, сохранив жизнь и свободу, но потеряв при этом лошадей и поклажу, и оказались один на один с судьбой, затерянные в лесах и горах, во враждебном мире Драконьего хребта и Старых графств под опустившимся едва ли не до самой земли хмурым осенним небом. Погода испортилась. Солнце скрылось за плотно сошедшимися грозовыми облаками, темными, тяжелыми, обремененными ливневыми дождями. Впрочем, дожди пока лишь пугали путников, начинаясь и прекращаясь, ни разу не достигнув своей истинной силы, угадываемой, но не заявленной. Тем не менее и без дождей это были трудные дни. Холодные и голодные: ни дичи, ни приличных размеров водоема, чтобы наловить в нем рыбы, ни ягод, ни грибов. Возникало впечатление, что путешественники попали в «слепое пятно» судьбы: ни добра, ни зла, одно лишь унылое равнодушие природы…