С черного хода - Александр Башибузук

– Гитлер, что ли? Правда импотент?

– Поговаривают, – усмехнулась Катарина. – У вашего фюрера хоть жена есть и дети, а этот бобылем кукует. Значит, импотент или латентный гомосексуалист.

– Педераст? Я всегда подозревал. Что значит латентный?

– Скрытый, – пояснила шведка, скривившись. – Да и хрен с ним. Не перебивай. Так вот… Отец увлекся пангерманизмом…

– Давай нормальными словами.

– Особой ролью Германии в мировом порядке. Возрождением Великой Германии. Ты вообще в школе учился? Простых вещей не понимаешь…

– В университете. Почти год, потом перевелся в военное училище. Но у нас такую хрень не преподают.

– Зря. Слушай дальше. Он решил, что тайнами Тибета должна владеть только Германия…

Катарина, свернувшись калачиком, дремала на ящике с припасами, а я сидел на капсуле, греясь под заходящим солнышком, и переваривал полученную информацию. Которая меня даже не удивила, а что называется, прибила и размазала…

– Отвали… – я отмахнулся от настырной твари, очень отдаленно похожей на здоровенного комара. – Сука… Все же не Земля…

Почему не Земля? А вы посмотрите на местное солнце и две луны, уже проявившиеся на небе. Солнце немного поменьше, чем земное. Но одновременно и ярче. А с лунами и так все понятно. Одна, большая, кажется расположенной очень близко, даже кратеры на ней отчетливо видно, вторая меньше, размером с земную.

М-да… Вот так… и от этого наблюдения мне что-то очень тоскливо. Даже не то слово. Выть хочется на эти гребаные луны. Лучше бы я сдох в бою…

Какая-то тварь загавкала в кустах. Твою же мать… Пальнуть, что ли? Ан нет… теперь у нас каждый патрончик на вес золота.

А зверья порядочного я еще не видел. Одни птицеобразные пернатые по кустам шныряют. Как хищные, так и вполне мирные. Комариков и червячков жрут с травкой. Сам видел. И флора, в подавляющем большинстве, какая-то доисторическая. Хвощи гигантские и папоротники. Млять… динозавров мне еще не хватало.

Да… рядом море или океан. Я влез на скалу поблизости и умудрился рассмотреть. Он примерно в километрах двух ниже, так как мы грохнулись на плато. И еще… Грохнулись мы не в случайное место, а на сильно разрушенную временем и природой посадочную площадку. Или что-то вроде нее. Во всяком случае, металлические концентрические круги, утопленные в камень, на одном кусочке площадки еще видны. Все остальное исковеркано до неузнаваемости. А еще я отыскал обломанный под основание странной формы стержень. Металл, кстати, временем совсем не тронутый. Матово-серый, без малейших следов ржавчины.

Значит, призрачная надежда на то, что здесь могут встретиться люди, есть. Хотя после разговора с Катариной я не совсем уверен, что это люди, да и вообще, ни в чем не уверен. Чертова шведка выдает информацию так дозированно, что пока толком ни хрена не понятно.

Капсула дрогнула, и сразу же в паре сотен метров от нас в небо с оглушительным грохотом взметнулся столб пара и кипящей воды…

– Черт… – выругался я от неожиданности. – Гребаные гейзеры.

Да, полно их здесь. Большие и маленькие, да и просто горячие источники тоже есть. Но это в некотором смысле даже хорошо. В долине, в которую мы попали – тепло, даже жарко, а вот вне ее, думаю, не очень. Потому что склоны трехглавой горы, по словам Катарины – спящего вулкана, с северной стороны в некоторых местах покрыты снегом. Очень хорошо видно, как он блестит под лучами солнышка… или как оно тут называется. Странно… когда отправлялись, было лето, а прибыли в зиму. Хотя толком ничего не ясно. Пока не ясно.

Шведка вскочила с ящика, разбуженная грохотом, но увидев меня, зевнула и, прикрывшись парашютной курткой, опять свернулась калачиком.

Катарина… После того как узнал некоторые факты из ее биографии, поневоле стал смотреть на удивительную шведку совсем по-другому.

Дочь известного исследователя Тибета, Свена Гедина, во многом превзошла своего отца. Доктором физики Франкфуртского университета она стала в двадцать шесть лет, а в двадцать семь возглавила отдел «Общего естествознания» в могущественной и в чем-то мистической нацистской организации «Аненербе».

Катарина участвовала в трех экспедициях на Тибет, причем в последней, самой успешной, как руководитель. А финалом ее карьеры стал почти удавшийся переворот с целью свержения Гитлера. Охренеть и не встать. Это в неполных-то тридцать лет. Тут поневоле зауважаешь, несмотря на то, что она законченная нацистка.

Помимо всего этого шведка – спортсменка, летчица и просто очаровательная женщина. Да и смелости ей не занимать, хотя стервозности все-таки больше. Удивительно вредная девка. Видимо, поэтому до сих пор мужиком не обзавелась. Или просто они ей не нужны? В голове одна наука, нацизм и оружие…

Оружие… Кстати, с оружием и патронами у нас оказалось не так уж плохо. Верней плохо, но не совсем критично.

У меня «люгер», а у Катарины, помимо крошки «Вальтера РРК», полноценный «Вальтер Р-38» – тоже очень неплохое оружие. Но это, естественно, не всё. Многое из того арсенала, который она взяла на пострелушки, сгинуло, но что-то все-таки удалось прихватить…

Я погладил лежащий у меня на коленях охотничий карабин с оптикой… Тот же обычный «Маузер К-98» по конструкции, но исполнение!.. Никогда не видел такого красивого оружия. Причем на нем гравировки и резьбы самый минимум, но это только подчеркивает красоту. Катарина говорит: делали на заказ и стоит он как хорошая машина. А оптику заказывали в фирме Цейсса, специально под этот карабин. Шестикратка и линзы какие-то особенные. Шведка хвасталась, что на Тибете она на семистах метрах положила горного барана. Верю… Ну-ка…

Перекрестье прицела легло на голову одной из гигантских птиц, так и продолжавших безмятежно копытить корешки на полянке. Пальнуть?

Не… пусть живет. Еды пока хватает, а патронов всего сорок штук. Тысячу раз подумаешь, прежде чем в кого-то стрельнуть…

Еще раз полюбовался карабином и убрал его в кофр. Надобности в нем пока нет, а вот воздух влажный, поэтому пусть лежит в чехле.

А вот это стандартный тройник люфтваффе из аварийного набора пилотов. Он оказался при капсуле, в так называемом «наборе первой необходимости». Добротное оружие. Перед последней моей операцией наши зенитчики сбили «юнкерс», и я со своими ребятами выезжал ловить пилотов. Вот точно такой же тройник в сбитом самолете и нашелся. Только он мне тогда не достался. Сдуру похвастался в отделе – и пришлось отдать. Намекнули, что для подарка «самому». Соврали, конечно.

У тройника нижний ствол нарезной, под могучий патрон калибром 9.3 74, но, в великому моему сожалению, патронов этого калибра всего два десятка. А вот верхние два, под охотничий, двенадцатый. Но со сверловкой парадокс, так что и пулей можно вполне точно бить. Пулевых патронов у нас ровно двадцать, до обидного мало, с картечными тоже ненамного лучше: их двадцать пять. Вот и весь боезапас к дриллингу, то есть тройнику. Но есть дополнительных пятьдесят патронов с дробью «нулевкой», их Катарина брала с собой на охоту, а я, к нашему счастью, захватил сумку с ними при отступлении в бункер.