Демон-любовник - Кэрол Гудмэн

Я заметила и другое — в те дни, когда она работала особенно много, содержание написанного ею резко отличалось от всего остального. Так, например, в изданном варианте романа «Таинственный незнакомец» сексуальные страсти просто выплескивались на поверхность. Вайолет Грей, совсем еще юная женщина — нищая сирота, без денег, без друзей, — приезжает в качестве гувернантки в Лайонс-Кип, уединенное поместье на побережье Корнуэлла. Уильям Дугал, ее будущий хозяин, постоянно погружен в какие-то раздумья. Со временем его поведение становится все более странным, чтобы не сказать — пугающим. Вайолет начинают преследовать несчастья, и всякий раз она чудом избегает смерти лишь благодаря появлению какой-то загадочной фигуры в черном плаще — таинственного незнакомца, как следует из названия романа. Постепенно Вайолет приходит к мысли, что это Уильям пытается ее убить, хотя причины, толкнувшие его на этот шаг, включая неожиданно свалившееся наследство, попавшее не в те руки письмо или банальная ошибка, на всем протяжении романа так до конца и не ясны — что соответственно делает его еще более увлекательным. Вайолет думает, что таинственный незнакомец, который постоянно приходит ей на помощь, — призрак погибшего много лет назад родного брата Дугала, лучшего из двух братьев, который и должен был со временем унаследовать Лайонс-Кип. Она грезит о нем по ночам, ей начинает казаться, что он пробирается к ней в спальню (в доме, как водится, полным-полно потайных дверей и подземных коридоров). В описании всех этих потайных ходов чувственность, которой пропитаны страницы романа, достигает своего апогея, что вдобавок подкрепляется неординарной личностью таинственного незнакомца. Иногда его лицо скрывает маска, в другой раз он принимает облик Уильяма Дугала. В конце романа наконец выясняется, что этот таинственный незнакомец и есть Уильям Дугал. Оказывается, он обращался с Вайолет подчеркнуто грубо лишь потому, что боялся полюбить ее — ведь тогда проклятие Лайонс-Кип, из-за которого погибали возлюбленные прежних хозяев поместья, могло пасть и на ее голову. Становится ясно, что за Вайолет охотился незаконный отпрыск покойного брата Уильяма, который должен был унаследовать замок в том случае, если Дугал умрет бездетным. И конечно, именно Уильяма она и полюбила с первого взгляда — ведь это он был таинственным незнакомцем, который, хоть и сошел слегка с пути добродетели, однако твердо встал на путь исправления, так что в конце романа из него даже получился вполне подходящий жених. Иначе говоря, Уильям Дугал — Чудовище, с которого снято вечное проклятие, мистер Рочестер, готовый пожертвовать жизнью, чтобы спасти из огня свою безумную жену.

Да, в «Таинственном незнакомце» чувствовался нешуточный накал эротических страстей, но все это никогда не выплескивалось на поверхность.

В отличие от рукописи романа.

В ней таинственный незнакомец, приходя по ночам в ее спальню, занимался с ней любовью. Он обычно появлялся вместе с призрачным светом луны, и Вайолет мгновенно впадала в чувственный, сравнимый лишь с оргазмом, экстаз, описание которого немыслимо для литературы XIX века.

В эту ночь я долго лежала без сна, размышляя о таинственном незнакомце Вайолет и сравнивая его со своим демоном-любовником. Я боялась уснуть. Все эти недели я уговаривала себя, что мои сны — всего лишь результат постоянного чтения готических романов плюс действующая на нервы атмосфера старого дома. Но ведь эти сны начались еще до того, как я, перелистывая рукопись Дэлии, наткнулась на описание лунного света, потоками струившегося в окно. В поисках ответа я ходила кругами, но, сколько ни старалась, так и не смогла себе объяснить, почему мне приснился точно такой же сон, как и вымышленному персонажу романа Дэлии Ла Мотт.

Окончательно измотанная этими дурацкими мыслями, я и сама не заметила, как уснула.

На этот раз, когда он появился, я уже ждала его. По моему одеялу поползла тень от ветвей, луч луны, ослепительный в своей белизне, пригвоздил меня к кровати. Щурясь, я тем не менее старалась держать глаза открытыми. Он нагнулся ко мне, и я увидела, как его тело постепенно обретает форму. Только сейчас я поняла, что это произошло лишь потому, что я смотрела на него… Даже первый свой вздох он смог сделать лишь после того, как, впившись в мои губы, вобрал в себя мое дыхание… возможно, он так и оставался бы неподвижен, если бы я не шевельнулась первой. Закусив губу, я старалась не двигаться — хотя каждая клеточка моего тела тянулась к нему… к той таинственной материи, из которой состояло его тело. Наши взгляды встретились… и я вдруг заметила, как его глаза удивленно расширились.

— Кто ты? — спросила я, поразившись, что способна говорить.

Но шок, который испытал он, трудно было даже сравнить с моим.

Я заметила тень удивления, скользнувшую по его лицу… лицу, которое до этого никогда еще не выглядело таким законченным, таким живым… а потом он вдруг исчез. Лунный свет втянулся обратно в окно с резким шорохом наподобие того, с которым волны перекатывают на берегу гальку, а тени, задрожав, стали светлеть и постепенно развеялись словно дым. Я осталась лежать на кровати, хватая воздух пересохшими губами, точно рыба, выброшенная на берег во время отлива.

На следующее утро я проснулась в отвратительном настроении. Голова у меня раскалывалась, и чувствовала я себя так, словно подхватила грипп. Решив, что горячая вода поправит дело, я отправилась в ванную, однако, встав под душ, обнаружила, что из крана течет ледяная вода — нагреватель, который, по словам инспектора, был в отличном состоянии, сегодня почему-то решительно отказывался работать. Напомнив себе позвонить Броку (хотя я не была уверена, что он сможет мне с этим помочь), я сварила полный кофейник кофе — и тут вдруг выяснилось, что молоко скисло. Сунув в тостер пару зачерствевших кусочков хлеба, я устроила короткое замыкание (хорошо хоть не пожар!). Пока я суетилась, от тостов остались два уголька.

Мне пришло в голову прогуляться до кампуса пешком — может, прогулка на свежем воздухе улучшит настроение, подумала я. Но, едва вышла из дома, я заметила, что чудесное бабье лето закончилось. Резко похолодало. Я упрямо зашагала к кампусу, решив не обращать внимания на холод.

Неожиданно начался дождь… точнее, дождь со снегом. Ледяные струйки хлестали меня по шее, забирались под воротник. К тому времени как добежала до общежития, я промокла до нитки и клацала зубами от холода. Чтобы согреться, я решила купить себе кофе с бубликом. В результате на лекции я опоздала, и первые десять минут, вместо того чтобы извиниться, злобно ругала перед растерянным студентами черствые бублики, которые нигде не умеют толком печь, кроме как в Нью-Йорке.

В тот день я собиралась разобрать с ними «Ребекку», но едва вставила в дисковод DVD, как компьютер, заскрежетав, словно кофемолка, презрительно выплюнул диск. Я чертыхнулась, услышала, как кто-то захихикал, и впихнула диск обратно. Раздалось шипение, вспыхнула синяя искра, и меня ударило током. Мой ноутбук взвыл, словно кот, которому дверью прищемили хвост. Похоже, весь мир сегодня ополчился на меня… при мысли о такой несправедливости мои глаза наполнились слезами. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не вмешалась Ники Баллард.