Всем сестрам по мозгам - Дарья Донцова

Реутова положила в рот малую толику созданного мной продукта и энергично задвигала челюстями. Остальные последовали ее примеру, в столовой стало тихо. Я покосилась на свою порцию. Кто бы объяснил, по какой причине мне никогда не хочется есть то, что сама приготовила?

Жанна выплюнула на ладонь темную, совершенно целую ягоду.

– Это и есть ваш потрясающий сирлис?

Мануйлов молча кивнул. Реутова повернулась ко мне:

– Почему ты не порезала экзотическую ягоду?

– А надо было? – насторожилась я.

– Ну ты даешь! – захихикала Жанна. – Конечно, ягоды для киселя мельчат. Иначе как их отжать?

– Совсем не жуется, – констатировала Раиса Ильинична, аккуратно вынимая изо рта сирлис. – Упругий, не поддается.

– Вроде резины, – поддакнул Николай.

– Как гуттаперчевый мячик, – подхватил Леонид. – Простите, Сергей Павлович, но ваш лечебный напиток – гадость.

– Смахивает на холодец с корицей, – протянула Нестерова.

Мануйлов вытер салфеткой губы, поковырял ложкой в чашке и спросил:

– Друг мой, Таня, где вы нашли ягоды? В миске около мойки?

– Нет, взяла гроздь из плошки на холодильнике, – отрапортовала я.

– Ой, здесь искусственные цветочки! – заголосила Жанна. – Смотрите, незабудка из тряпочек!

– И ромашка, – добавил ее супруг. – Ну прикольно!

– Зачем класть в холодец, простите, в кисель, несъедобные цветы? – занервничала Раиса Ильинична. – Очень странная идея. А если б я проглотила их? Что было бы тогда?

– Букет в унитазе, – радостно объявила Жанна.

Леонид и Николай заржали, а я вспомнила, как бросила на укатившийся ком соломенную шляпу, украшенную цветами, и попыталась сохранить невозмутимое выражение лица. Это не сушеная гвоздика превратилась в процессе нагревания в разноцветные лютики, а к липкому шару прилипли украшения с головного убора!

– Очень интересно, – пробормотал Сергей Павлович. – Господа, я полагаю… э… ну… В общем, скажу прямо и откровенно. Татьяна, в чаше на холодильнике был не сирлис.

Я похолодела.

– А что? Вы мне сказали, что миски с ним расставлены по всей кухне. И ветки были точь-в-точь как те, что в емкости на стойке.

– Действительно, очень похожи, – согласился Мануйлов, – но на холодильнике находится ваза с имитацией винограда, это часть декора кухни. Вы сварили кисель из резиновой или силиконовой, уж извините, не знаю точного названия материала, изабеллы.

Я остолбенела. Раиса Ильинична прикрыла лицо салфеткой; Жанна молча уставилась на меня; Леонид принялся издавать квакающие звуки; на Николая напал кашель. Один хозяин сохранил присутствие духа.

– Думаю, нам пора переходить к супу, – сказал он. – Сегодня на обед прекрасный куриный бульон с лапшой.

– У вас ведь нет собак? – вдруг спросила Жанна.

– Почему вы интересуетесь? – улыбнулся Сергей Павлович.

– Хозяева часто покупают барбосам резиновые игрушки, – с невозмутимым видом объяснила Реутова. – Одна моя коллега приобрела своей шавке бройлера, которого совершенно не отличить от настоящего. Хорошо, что у вас полканов нет. А то…

Жанна прыснула, а потом захохотала во все горло. Я не знала, куда деваться. Ни разу в жизни не попадала в столь глупое положение.

Мануйлов взял трубку и гаркнул в нее:

– Карл! Суп!

Дверь распахнулась, в столовую, согнувшись в три погибели, задом вошла женщина. Ее длинная юбка была подоткнута, поэтому нашему взору предстали две толстые ноги в драных гольфах и большая попа в розовых трикотажных трусах, кокетливо украшенных посередине черным бантиком.

Мануйлов потерял самообладание.

– Это кто? Что вам тут надо?

– Если у вас есть два полушария, то это не обязательно мозг, – протянула Жанна.

Леонид и Николай прыснули, Раиса Ильинична покраснела, Мануйлов лишился дара речи. Тетка выпрямилась, повернулась к компании лицом и басом произнесла:

– Здрассти вам! Извиняйте, не знала, что в доме гости. Настя я, уборщица. Ой, юбка-то у меня задратая! Простите! Неудобно в длинной-то полы тереть.

– Балетки у вас красивые, – вдруг сладеньким голосом пропела Жанна. – Красные, блестящие, на носах украшение из стразов. Таня, у тебя вроде такие же, я не ошибаюсь? Небось дорогая обувь, элитная.

Я сделала вид, что не услышала замечания. Реутова слишком внимательна. Да, на мне точь-в-точь такие же лодочки без каблука, как у странной тетки. Ничего позорного в этом нет, но не очень приятно встретить женщину, обутую так же, как ты.

– Немедленно покиньте столовую, – ледяным голосом произнес хозяин.

– Так приказано влажную уборку делать-то, – не согласилась баба. – Я специальную тряпку купила, не вонючую, и средство… ну… гиги… гиникическое.

– Гигиеническое, – машинально поправила я.

– Вон! – гаркнул Мануйлов. – Вы уволены!

Настя приоткрыла рот, вытерла нос тыльной стороной ладони и нараспев произнесла:

– Уйтить уйду, не хочете, чтоб полы подраила, и не надо. Но выпереть меня не можете. Вы тут не хозяин.

Лицо Сергея Павловича стало таким свирепым, что я испугалась и решила купировать назревающий скандал.

– Анастасия, вы, похоже, устали, поэтому не поняли, что беседуете с господином Мануйловым.

Баба уперла кулаки в необъятные бока.

– А то я совсем дура! Не первый день здесь порядок навожу, он вовсе не Мануйлов.

– А кто? – дуэтом спросили Жанна и Леонид.

Настя дернула могучими плечами.

– Откудова мне знать-то? Не подруга я ему. Сами за одним столом сидите, небось имя-то его знаете.

Дверь опять открылась, появился Карл с большой супницей в руках. Лакей увидел поломойку, вздрогнул, воскликнул:

– Анастасия!

И уронил чашу. Супница угодила прямо в широкое пластиковое ведро на колесах и скрылась в грязной воде.

– Утонул наш супчик, – охнула Раиса.

– Откуда ты взялась? – взвизгнул Карл.

– Вот он! – обрадовалась Настя. – Здрассти, Сергей Павлович. Рада вас видеть в добром здравии. Знаете, что вон тот мужик вами прикидывается?

Карл закатил глаза.

– Ты же в отпуске!

– Приехала я к сеструхе… Двое суток перлась на ее Украину, гостинцев приволокла, – обиженно загудела поломойка, – а ейный муж давай претензию высказывать, что, мол, места у них в квартире мало, спать негде. А евонная мать с сестрой… не моей, своей, то бишь две бабки у них в хате… начали гавкать. Я плюнула им в рожу, подарки забрала и домой укатила. На хрена мне отпуск? Одни неприятные ощущеньица. Лучше, думаю, на работу пойду. Лучше, думаю, хозяину угожу. Лучше у Мануйлова, чем с гадюками на одном поле печенье есть. Чего меня, Сергей Павлович, в гости-то отправили? Я ж не хотела совсем, а вы настояли! Я ж не собиралась, а вы меня силком на ихнюю Украину погнали.