Любовь пирата - Джоанна Линдсей

— Не беспокойся, — повторила Беттина, — я смогу постоять за себя! Ну ладно, давай начнем кроить, — заключила она, разворачивая светло-зеленый шелк.

Мадлен вымученно улыбнулась, покачала головой.

— Лучше попрошу у капитана отрез ситца. В жизни не носила шелка и сейчас не собираюсь.

— Я отвел старуху в трюм.

Беттина вскинула голову. Она была так поглощена шитьем, что не слыхала, как вошел Тристан.

— Кого?

— Твою служанку. Отвел ее в трюм выбрать ситец; она попросила принести тебе вот это, — объяснил пират, положив на стол серебряную расческу. — Теперь ты довольна?

— Довольна? Я ничего не просила у вас, капитан, вы сами предложили. Я просто подумала, что вы захотите сделать приятное моей служанке, и уже поблагодарила вас, — второй раз за ситец. Что касается расчески, она очень, очень красивая, Тристан, но у меня уже есть одна, хоть и не такая блестящая, из простого дерева, зато она очень дорога мне, ведь это подарок мамы.

— Может, мне вернуться за твоими сундуками? — язвительно осведомился Тристан.

— Да!

Он только вздохнул, словно знал ответ заранее.

— Думаю, команда «Песни ветра» уже оправилась от ран. Это означает еще одно сражение.

— Я все забываю, что ты трус, — кивнула Беттина.

— Я уже говорил тебе — никогда не бежал с поля битвы.

— Ну да, ты только женщин боишься!

— Не стоит бороться со мной, Беттина. Ты все равно ничего не сможешь сделать. Не хочу причинять тебе лишней боли, вот и все.

— Но я бы хотела убить тебя, Тристан… видеть твои мучения… за все, что ты со мной сделал.

— Ну, моя кровожадная маленькая ведьма, этого ты не дождешься!

Беттина улыбнулась и продолжала шить. Тристан налил себе рома и сел.

— Ты ела? — спросил он, не сводя с нее глаз.

— Да. Юнга принес обед часа два назад. Я уже начала надеяться, что ты сегодня не возвратишься — уже очень поздно. Кстати, Мадди отдала тебе ножницы?

— Что за игру ты ведешь, Беттина? — спросил он, не обращая внимания на издевку. — Почему твое отношение ко мне так изменилось?

— Вовсе нет, — тихо ответила она. — Я по-прежнему ненавижу тебя, Тристан.

Распущенные волосы скрывали наклоненное над шитьем личико, и Тристан не видел выражения глаз Беттины. Какого они цвета сейчас? Вечернего моря или драгоценных изумрудов? В голосе совсем не звучало ненависти, о которой она говорила, но все-таки Тристан понимал: девушка не лжет. Только где же прежняя ярость? Куда девались бешенство и гнев? Откуда такая перемена?

— Не хочешь ли погулять перед сном? — спросил он.

— Нет, если ты снова намереваешься целовать меня под луной.

— Признаюсь, такие намерения у меня были. Но если хочешь и дальше упрямиться, мы ляжем сейчас.

— Я погуляю одна! — объявила Беттина.

— Нет!

— Тогда ложись сам!

— Только с тобой, малышка! Тристан допил ром, встал и…

— Согласна, если ты сбреешь бороду.

— Что?! — воскликнул он, не уверенный, что правильно расслышал.

— Сбрей бороду! Я не шутила, когда сказала, что щетина раздражает мне кожу! Поэтому избавься от нее, — потребовала Беттина, глядя на него зелеными глазами.

— И не подумаю!

«Все, что угодно, лишь бы протянуть время», — подумала Беттина.

Ей не было дела до его бороды, но стоило затеять спор, чтобы посмотреть, сможет ли она победить.

— Я настаиваю, Тристан, и не сойду с этого места, пока ты не согласишься.

— Ты не в том положения, чтобы приказывать, — проворчал он.

— Неужели будем ссориться из-за такого пустяка? — издевательски спросила Беттина. — Почему бы тебе не сделать мне приятное?

— Мне мое лицо и так нравится!

— А мне нет! — отрезала Беттина. — Боишься избавиться от бороды, потому что шрам будет заметней? Опять трусите, капитан?

Тристан на мгновение застыл, глаза его похолодели.

— Ты слишком далеко заходишь, Беттина! Она и сама поняла это. Он, очевидно, не любил, когда упоминали о шраме. Беттина сказала себе, что плохо знает этого человека и не представляет, чего можно ожидать от пирата. Но возврата не было.

— Почему ты прячешь шрам? Такие у многих мужчин, и тут нечего стыдиться.

— Я ничего не прячу. Но что скажут остальные члены команды? Или ты и их заставишь побриться?

— Какое мне до них дело? Сбрей бороду и докажи, что ты не трус!

— Нет!

— Тогда отправляйся спать, Тристан, но один. Не покорюсь тебе.

— Дьявол тебя возьми, женщина! — взорвался он, но Беттина спокойно продолжала шить, явно намереваясь стоять на своем. Тристан вздохнул. Черт бы побрал женщин и их причуды!

— Я скоро вернусь и ожидаю тебя увидеть раздетой в постели! Поняла? Раздетой и в постели!

Повернувшись на каблуках, Тристан вылетел из комнаты и, добежав до каюты, которую занимали Жако Мартель и Жюль, громко постучал. Дверь открылась, на пороге стоял Жюль с ошеломленным лицом.

— А я думал, ты уже спишь, — удивился он.

— Собирался, но мне нужна твоя помощь!

— До утра дело не подождет?

— Нет! — заорал Тристан. — Ты должен меня побрить — сейчас!

— Что за дурацкие шутки? Какого дьявола тебе взбрело в голову сбрить бороду?!

— Тысяча чертей, Жюль! Не задавай так много вопросов, лучше делом займись! Я бы сам побрился, будь у меня зеркало!

Жюль громко расхохотался и взглянул на сидевшего за столом Жако.

— По-моему, храбрая мадемуазель выиграла сегодня сражение! Это ведь ее идея, так? С каких это пор ты начал уступать женщинам? Что с тобой?

— Поменьше спрашивай, — отрезал Тристан, — и делай, как велел.

На обратном пути Тристан чувствовал себя полным идиотом. В ушах все еще звучал издевательский смешок Жюля:

— Ну вот, теперь ты у нас совсем мальчик! И в самом деле он выглядел теперь совсем молодым, моложе своих лет. Дьявол! Ни одна женщина до сих пор не возражала против бороды, а Беттина жаловалась только, чтобы довести его, в этом Тристан был уверен. Ну что ж, бороду недолго вновь отрастить.

С этими мыслями Тристан открыл дверь каюты и вошел.

Беттина шагала взад и вперед, с ужасом думая о том моменте, когда возвратится Тристан и начнется настоящее сражение. Но увидев его, девушка остолбенела.

Под густой золотистой бородой скрывалось юное и необыкновенно красивое лицо. Беттина, застыв на месте, не могла отвести от него глаз. Неожиданная мысль поразила девушку: ведь при других обстоятельствах она могла бы влюбиться в него… если бы не ненавидела так сильно. Но, конечно, все это совершенная глупость!