Гаэльская волчица - Анри Лёвенбрюк

Туатанны пересекли равнину и ринулись к видневшемуся вдалеке поселению. Эта деревня у подножия горы называлась Атармайя. Армия туатаннов была уже в нескольких шагах от поселения, когда их заметила крестьянка. Они напоминали стадо диких зверей, и женщина, отбросив корзину, закричала от ужаса. Она хотела предупредить односельчан, но опоздала.

Туатанны ворвались в Атармайю, ведомые кланом Махат'ангор. Они издавали воинственные крики на незнакомом языке. Жители не успели ни схватиться за оружие, ни убежать — началась кровавая резня. Три тысячи подземных воинов не щадили никого — ни женщин, ни детей. Нападение было стремительным, отработанным и неотвратимым. Туатаннское оружие резало, рубило, кололо, давило и крушило, подземные дикари поджигали дома, жалобно мычал скот, вопили перепуганные дети. Ничто не могло остановить волну злобы и ярости, безжалостные воины продолжали разрушать деревню и после того, как в живых не осталось ни одного атармайца.

И вот уже первые туатаннские воины в зловещей тишине стояли на главной площади, вытирая окровавленное оружие.

Деревни больше не существовало. Все вокруг погибло. То тут, то там на ярких ставнях деревянных домов виднелось висящее тело мужчины или женщины с перерезанным горлом и застывшим на мертвом лице выражением недоумения и ужаса. На клумбах, среди пестрых цветов и зелени, жирно алели пятна крови. Лишь зловеще поскрипывали двери да капала с тяжелым стуком на землю кровь. Смерть ведь беззвучна…

В Атармайе жило не больше тридцати семей. Чтобы построить эту деревню со скромными одноэтажными домиками, лавками, мастерскими и проложить дорогу, соединяющую ее с портом и Провиденцией, понадобился труд четырех поколений, долгие годы труда под ласковым ветром и милосердным небом в тихом уголке, у которого до сего дня словно и не было истории.

Но туатаннам было все равно — глухие к мольбам и слезам женщин и детей, они хотели одного — отмщения. Месть стала их неразлучной спутницей в походе.

Когда площадь заполнилась туатаннскими воинами, Саркан, вождь клана Махат'ангор, взобрался на каменный колодец и обратился к ним с речью. В деревню пришло столько туатаннов, что многие оказались слишком далеко от середины площади и не слышали его речи, но решимость, написанная на лице вождя, была красноречивее всяких слов.

— Братья мои! — закричал он. — Вы узнаете эту землю? Ее украли у нашего народа. Украли у наших предков, когда водопады Гор-Драка еще были льдом. Эту землю удобрили трупами наших отцов и оросили кровью наших матерей. Под этой деревней лежат руины туатаннского города, безжалостно уничтоженного изгнавшими нас галатийцами. Братья, вы узнаете землю наших предков?

Толпа ответила ему восторженным ревом.

— Мы вернем ее себе — всю, — продолжил Саркан, обводя взглядом возбужденных его речью воинов. — Мы не остановимся, пока не вернем эту землю ее истинным детям!

— Туатанн! — закричали в ответ воины, потрясая оружием, будто подтверждали эту клятву перед лицом Мойры.

Имала весь день пробиралась к опушке леса. Прячась в высокой траве, она обнаружила лагерь дыбунов и теперь с любопытством его разглядывала. Те сидели вокруг очень странного огня — она такого никогда не видела. Пламя заворожило Ималу, и она долго лежала на земле, не решаясь приблизиться.

Все это время трое дыбунов — высокий лысый самец, маленькая хрупкая и шустрая самочка и низенький коренастый самец, с мордой, покрытой рыжей шерстью, — ели и разговаривали, не замечая волчицу.

Имала вспомнила дыбуна, которого встретила в лесу, и подумала, какие все они разные. От их движений и голоса исходит невероятная сила, какой нет ни у нее самой, ни у одного из зверей, которых она повидала за свою короткую жизнь. Имала никогда бы не посмела напасть на дыбунов — во-первых, потому, что они ходят на двух ногах, но — главное — из-за того, что их разум намного превосходит ее собственный. Имале ужасно хотелось приблизиться, понять, почувствовать, но стоило ей набраться мужества, как в следующее мгновение звук голосов пугал ее. Имала снова ложилась и долго слушала, замерев в неподвижности.

Наконец наступил вечер, и трое дыбунов улеглись спать. Каждый из них вытянулся на земле и затих. Имала еще немного понаблюдала, а потом все-таки решилась подползти. Ее пьянило небывалое возбуждение — оно вытеснило даже мучительные воспоминания о родной стае. Ее новая жизнь одинокой волчицы оказалась неизмеримо счастливее. Имала чувствовала себя свободной и упивалась всеми чудесами, которых не видела, потому что была связана законами стаи. Мир оказался полон тайн, и Имале нравилось самостоятельно открывать их для себя.

Она потихоньку приближалась к лежбищу дыбунов. Запах огня сделался таким сильным, что у нее защипало в носу и глазах. Имала решила зайти с подветренной стороны, чтобы не попадать под дым. На мгновение огонь скрыл дыбунов от волчицы, а когда она наконец подобралась достаточно близко, один из них исчез — высокий и лысый самец. Она начала испуганно озираться, и тут он появился — так близко, что она отпрыгнула в сторону.

— Cap, cap, Имала, комтх ал'эспран, — прошептал дыбун нежным теплым голосом, опускаясь на землю перед волчицей.

Имала сразу поняла, что этот дыбун тоже не желает ей зла. Тот, другой, встреченный ею в лесу, тоже сидел перед ней на земле — это наверняка был знак добрых намерений. Она почувствовала его запах, сделала два шага назад и тоже села, чуть покачиваясь от смущения, непонимания и смутного страха. Потом она увидела, как высокий согнулся и закрыл глаза. Он глубоко вздохнул, и Имала услышала, как он прошептал одно-единственное слово: «Волтх». Его силуэт начал расплываться, и мгновение спустя дыбун превратился в волка.

Имала вскочила на все четыре лапы и стрелой понеслась к опушке. Происходящее настолько превосходило ее понимание, что она ужасно испугалась. Прямо на глазах волчицы дыбун превратился в волка, и ее это потрясло. На краю леса она все-таки обернулась и увидела великолепного черного самца. Он бежал к ней и был красив и благороден, глаза его сверкали, но Имала не могла забыть, что на самом деле он — дыбун. Она показала клыки, выгнула спину и зарычала, но черный волк не остановился, а принялся прыгать вокруг нее, показывая, что просто хочет поиграть. Имала, не подпуская волка к себе, продолжала рычать, и он исчез в лесу.

Имала не смела двинуться с места, она была смущена и растерянна. В тот момент, когда она решилась наконец уйти, волк появился снова: в зубах он принес добычу — молодого кролика, — положил перед ней и отступил на несколько шагов. Имала колебалась недолго — уж слишком аппетитно выглядело угощение. Она даже не спросила себя, как это волку удалось так быстро поймать кролика: чудеса продолжались. Черный лег на живот, словно умоляя Ималу принять подношение, и она сдалась. Схватила кролика, подтащила его к себе и начала есть, не спуская глаз со странного волка, все так же неподвижно лежавшего в отдалении. Насытившись, Имала медленно поднялась, и тогда черный снова принялся скакать вокруг нее.

Имала присоединилась к странному созданию, и началась их сумасшедшая веселая гонка по лесу. Он бежал быстрее, но часто оборачивался, поджидая ее, и напрыгивал сверху, а потом останавливался, радостно скаля зубы. Так они играли, озаряемые лунным светом, пока Имала не выбилась из сил и не легла отдохнуть в траву.