Игра - Анастасия Волкомир

Я выдохнул. Да, это не было хорошим событием. Все произошедшее – отличный показатель актуальных приоритетов времени.

Правда, это не отменило нового флешмоба. Теперь люди ратовали за свободу слова и действий.

«Свободу стрелку»

«Этот мир чище, когда в него не вмешиваются правоохранительные власти»

«Мы в ответе за тех, кого посадили»

Новые реалии, новые лозунги.

Я невольно подумал: «Да вы с ума посходили»

Люди готовы оправдать преступление, закрыть глаза на очевидные факты, простить нарушение закона ради чего? Ради своих же заблуждений?

Они ратуют за свободу, но не внемлют Бакунинской философии. «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого» То, что происходит сейчас – хаос, анархия, та каша из неразберих, от которой мы еще совсем недавно открещивались сами.

На этот раз забастовку не смогли свернуть без последствий. Сотни людей ранены, десятки под арестом. Несколько сожженных машин, куча разбитых окон. Не обошлось без плакатов с логотипом Пандемониума.

Митингующие демонстративно обливали себя и других искусственной красно жидкостью. Проливалась кровь настоящая и среди единомыслящих. Порванные одежды, разбитые носы, куча бутылочных осколков из-под горючей жидкости. Такова цена жертвенности за идею. Так выглядит уверенность в своих убеждениях, за которые не стыдно и умереть.

***

Макс засмеялся: – Прикинь, мне Толя написал.

Я удивился: – Толя? С чего бы это?

Макс пожал плечами.

– Спрашивает, как я поживаю.

– Ты что-нибудь ответил?

– Нет.

– Не отвечай ему.

– Да я и не собирался. Слышал, он на какую-то передачу на федеральном канале ходил. Там одна политика. Видимо продвигаться дальше по карьерной лестнице решил. Мерзость. К черту его.

– Вот именно.

Если у человека так все хорошо складывается в жизни, странно, что он решил вспомнить о нас.

Он не говорил спасибо за кормушку. Он и свои обязанности выполнял крайне вяло. Это было неспроста. Я не хотел так думать. Где-то в глубине души, в моей памяти, он все еще оставался ребенком, что чуть, было, не утонул от безрассудства.

Да, я завидовал ему. Он был баловнем судьбы. Его родители имели немалый капитал и могли позволить все что угодно. Я ненавидел то, чего у меня нет, но лишь по причине собственного бессилия.

Еще совсем недавно я имел все, не догадываясь об этом. Теперь, у меня и этого не стало.

Напротив меня сидел друг, но его интересовала только очередная игрушка.

Я не имею даже той свободы, за которую люди готовы жечь друг друга. Мои руки связаны по локоть. Один неверный шаг – и я за решеткой. Не Пандемониум зачинщик хаоса. Человек и его жажда того, чего нет – вот чей венец вины.

Причину столь внезапного появления Сокола мы поняли пару дней спустя, когда за нами пришли…

Моей матери не стало, когда мне исполнилось 14. Ненавистный возраст. Ты уже не маленький, но ты еще не взрослый. Ты можешь получить паспорт и уголовную ответственность, но все еще многое для тебя недоступно.

Неудивительно, что я ненавидел всех и каждого. Когда у других было все, у меня судьба отняла даже последнее. На самом деле, я всегда был замкнутым и сам себе на уме.

Дядя взял меня под опеку. Больше никаких родственников у меня не было. Мне всегда хотелось иметь брата или сестренку. Я считал, что быть у меня кто-то близкий – мне бы не было так одиноко. Наверное, поэтому я так цеплялся за Макса и Толю.

Странно, но я быстро принял новый уклад.

Дядя умудрялся совмещать и чопорность с консерватизмом, и мягкость с сочувствием. Он понимал, что мне тяжело. Для него не стало младшей сестры, а для меня матери.

Все внерабочее время он старался посвящать всецело мне.

Я помню, как впервые пошел с ним на рыбалку. Это было так скучно, что я засыпал на ходу.

– Зачем мы вообще это делаем? – капризно спросил я от нежелания выжидать удачного клева.

– Как зачем, чтобы что-то поймать.

– Паршивенько. – мне казалось это было сказано тихо, но он все равно услышал это.

– Зря ты так. Это целая наука.

– Наука засыпать?

– Наука выжидать добычу.

Я с вызовом посмотрел на него.

– И нечего злиться. – продолжил он, – Терпение – главное оружие хорошего воина.

– Один в поле – не воин.

– Как хорошо, что нас двое! – и рассмеялся.

Я обиделся, но потом, осознав сказанное, и сам хмыкнул, чуть не выдав смех.

– Нет, серьезно. Я все равно не понимаю. Что тут особенного?

– Смотри, чтобы достигнуть желаемого, недостаточно просто вытянуть руки вперед и хотеть этого. Чтобы получить рыбу, нужно прикормить ее, откопать червя, закинуть удочку и ждать. Это долгий процесс, нудный, сам знаю, но результат того стоит.

– Я так не думаю.

– Ты просто не вымучил еще ни одной рыбы. Поверь, имея цель, ты должен достигнуть ее через тернии. Только тогда это дарует тебе не только чувство победы, но и оознание, что все это было не зря. В этом был смысл. Ты – хороший стратег.

Я почесал след от укуса надоедливого комара.

– Дядь, а ты хороший рыбак?

– Я хороший рассказчик.

– Нет, серьезно.

Он пожал плечами: – Надеюсь, что я для тебя таковой.

На этот раз у меня впервые заклевало. Рыбу я упустил, но я начал понимать его слова. Да, это действительно обретало смысл. Я хотел его иметь. Я хотел чего-то, но чего конкретно?

Ранее я хотел побывать в чужой шкуре, но сейчас я понимаю, что я просто не принимал себя. Я всегда знал, что занимаюсь бесполезным делом. Я прожигаю свою жизнь на всякую ерунду. Я хотел чего-то серьезного…

Я сам хотел бы быть чьим-то смыслом…

Но чем дольше я жил, тем больше понимал: я все с самого начала делал неправильно.

Я врал дяде, доверял не тем людям, не интересовался жизнью близкого человека.

Я считал эту реальность адом, когда та таковой не являлась. Нет никакого ни рая, ни ада. Ни Пандемониума с Элизиумом и уж тем более ангела, который бы привел тебя за ручку. Лимба не существовало. Все в этом мире было просто. Нужно было просто вложить хотя бы немного труда.

Мне жаль, что я достиг просветления только сейчас, спустя столько жертв.

***

Так как же это все произошло и, казалось бы, причем тут Лимб?

Лимб был той самой подсадной уткой. Я понимал, что игра действительно была слишком подозрительной и какой-то более собранной, но, одновременно, сделанной на коленке.