Повседневная жизнь женщины в древнем Риме - Мари-Терез Рапсат-Шарлье

Выйдя замуж, девушка с ранних лет уходила из родительского дома и жила с мужем, но с некоторых пор молодожены почти никогда не жили и в доме отца мужа. В знатных семьях семейная жизнь часто бывала крайне запутанной: если вдова, имеющая детей, не желала оставаться женой одного мужа (univira, что было традицией и в некотором роде идеалом), ее детям грозили неприятности — не столько психологические, сколько связанные с наследством. Но если мать поселялась у молодоженов, то есть у сына, который, как сирота своего отца, был главой семейства и «в своем праве», или даже не жила, но часто гостила у него, для супруги присутствие свекрови часто бывало тяжело. Кроме того, поскольку мужчины женились по нескольку раз, после них часто оставались молодые вдовы, что приводило к соперничеству; часто между супругами была большая разница в возрасте; наконец, дети от разных браков иногда воспитывались вместе под надзором одной женщины, так что получались сложнейшие семейные переплетения.

Материнская опека над малышами была чисто теоретической; неизвестно даже, какую роль играла мать в отказе от нежеланных детей. Если же ребенка оставляли, над маленьким римлянином надзирали самые разные женщины, исполнявшие разные обязанности, так что отношения с родителями для него были лишь одними из многих. На нижней ступеньке социальной лестницы мать-рабыня была полностью лишена права голоса: папирус 3784 из Оксиринха (III в. н. э.) уведомляет, что Аврелия Сеносирида желает продать Исидору, Лампротиху тож, которой в указанном году исполнилось двенадцать лет, светлокожую, с длинными прямыми волосами, дочь Александры — рабыни той же хозяйки. Эта девица продавалась впервые; покупатель нашелся, и она была разлучена с матерью.

Нравственное влияние и наставничество матери из хорошего общества приобретало ключевую роль в связи с образованием и воспитанием детей. Она была символом традиционных ценностей и имела над детьми полную власть. Если для нас материнский долг заключается прежде всего в заботе и ласке, то для римской матери это disciplina и severitas (наставление и строгость). Вспомним, что во время извержения Везувия 79 г. н. э. Плинию Младшему было семнадцать лет и жил он у дяди, Плиния Старшего, но под ферулой матери, Плинии Секунды, которой беспрекословно повиновался. В зрелые годы Плиний оставался верен тем же принципам, судя по его письму к Кореллии Гиспулле, которой он помогал искать хорошего учителя для детей. Еще выше в обществе стояла Агриппина Младшая, мать Нерона, подбиравшая подростку учителей, в том числе Сенеку — что из этого вышло, известно. Позже Марк Аврелий хвалил свою мать за благочестие, душевную чистоту, щедрость и умеренность. Мать-римлянка строго руководила сыном, но официально не могла вмешиваться в его ораторскую, юридическую, военную и политическую деятельность. Тем не менее так часто бывало и могло приводить к очень серьезным конфликтам, как случилось с Октавианом или Нероном, а Тиберий хотя и советовался с матерью, но не желал, чтобы об этом знали.

У Цицерона в одном из писем к Аттику о молодом Квинте есть фраза, особенно ярко показывающая это чувство любви-долга, любви-учтивости: «Мне кажется, что он очень любит мать, как и подобает». Эти слова дают понятие, какая пропасть отделяет наше представление о сыновней любви от римского. Отношения матери с дочерьми были, конечно, более непринужденными и близкими: она готовила их к замужеству. Тем не менее дочь тоже была обязана ей не столько нежными чувствами, сколько почтением и послушанием, долгом и преданностью (pietas).

Иные отцы, например Фронтон и Цицерон, любили детей даже горячее. В разгар бурных политических событий Цицерон наслаждался часами отдыха, которые, бывало, проводили «милая малышка и сладкий, как мед, Цицерон». Он с большим интересом спрашивает про «Аттикулу» — дочку Аттика, а в семи письмах, написанных с марта по август 45 г. до н. э., интересуется ее здоровьем. Отцовская любовь могла сохраниться и когда дети становились взрослыми. Когда дочь самого Цицерона, Туллия, умерла от родов, его письма полны душераздирающей скорби; он даже собирался посвятить ей храм (fanum).

Так или иначе, одной из основных материнских задач было найти супругов для детей, и первый брак кого-то из них был ее торжеством: ведь брак в этом случае был делом не обоих родителей, а именно матери, особенно если ее фамилия была высокопоставленной. Цицерон сообщает, что некий Тальна сватался к его дочери, но получил отказ, потому что его не одобрили женщины семейства. Кроме того, в эпоху Империи у матерей становилось все больше финансовых возможностей или, если угодно, убедительных аргументов. Молодая матрона, сама став матерью семейства, больше общалась со своей матерью, чем с другими молодыми женщинами, поскольку идентифицировала^себя с ней. Их сближали общие интересы; мать по-пре?кнему поддерживала и наставляла дочь в ее новых обязанностях, а дочь была готова прийти на помощь матери в беде. Такое взаимное участие требовало и терпения в тяжелых ситуациях: когда Эбуция по завещанию обделила одну из дочерей в пользу другой, обиженная не возмутилась, хотя Валерий Максим (VII, 8, 2) и негодует по этому поводу.

В принципе брак не имел никакого отношения к любви, сексуальная жизнь мужа проходила на стороне, но супружество могло сопровождаться дружбой и согласием. В идеале супружеская чета должна была жить в ладу, хотя, как мы видели, супруги редко избирались по любви; о таком согласии (concordia) говорится в литературе и в надписях — это не значит, что он действительно встречался очень часто, но значит, что не был исключительным явлением. Античный поэт хвалил Ливию за то, что она посвятила великолепный храм богине Конкордии и тем почтила своего супруга. В надгробных надписях читаем, что такие-то и такие-то супруги прожили жизнь без ссор и скандалов. Многие жены называются не только «нежнейшими» (dulcissima) или «дражайшими» (carissima), но и «безмерно любящими» (amantissima). Один супруг умиленно вспоминает, что супруга прожила с ним пятнадцать лет душа в душу. Другой, радостно сообщает его вдова, огорчил жену только в день смерти. Литература говорит нам об Агриколе и Домиции Децидиане, которые «жили в поразительном единодушии и взаимной любви, соревнуясь в старании угодить друг другу», о счастливых браках поэта Стация с Клавдией, а также Виолентиллы с Аррунцием Стеллой. Как мы увидим, были жены-героини, шедшие с мужьями на смерть или в изгнание.

Вспомним поразительный пример Випсании Агриппины — дочери Марка Випсания Агриппы и богатой, владевшей греческим Аттики — единственной дочери Аттика, дружившего с Цицероном. Она была выдана замуж за Тиберия и нравилась ему, но, как сообщает Светоний, «хотя они жили в согласии, хотя она уже родила ему сына Друза и была беременна во второй раз, ему было велено дать ей развод и немедленно вступить в брак с Юлией, дочерью Августа. Для него это было безмерной душевной мукой . Об Агриппине он тосковал и после развода; и когда один только раз случилось ему ее встретить, он проводил ее таким взглядом, долгим и полным слез, что были приняты меры, чтобы она больше никогда не попадалась ему на глаза».

Об Антонии, жене Друза, говорится: «Что же я скажу о тебе, достойная супруга Друза? Прекрасная получилась пара: он — доблестнейший из молодых людей, она — соединенная взаимной любовью со столь доблестным супругом . Ты, бывшая ему законной, единственной и последней возлюбленной, ты была сладчайшим покоем мужу, изнуренному трудами. Умирая, в последний миг он горевал, что нет с ним тебя, и коснеющим языком произносил твое имя».