Леди Клементина Черчилль - Мари Бенедикт

у тебя лицо, когда я надела твою шляпу? Забыл о том неуважении, которое ты продемонстрировал мне, твоей жене, за маленькую вольность? Как потом ты грубо вырвал у меня шляпу? Это не просто неуважение ко мне и моим трудам, но и чудовищное унижение на глазах у Марго.

Кажется, что он в искреннем отчаянии.

– Клемми, прости меня. Я даже не помню, чтобы сделал какое-то лицо, но правда, я вовсе не хотел унизить тебя, так что прими мои извинения.

Он тянется ко мне, и я позволяю ему себя обнять. Обычно объятия Уинстона успокаивают меня и отметают все мои опасения. Но сегодня иначе. И я не уверена, что эту проблему смогу легко решить.

Мое молчание по дороге на «Энчантресс» остается незаметным на фоне шумных восклицаний по поводу восхитительного вида Парфенона в лунном свете. Мы поднимаемся на борт один за другим, пересекаем палубу и устраиваемся в пышном салоне, чуде из блестящей латуни и полированного дерева.

Я смотрю, как Вайолет украдкой подходит к буфету и наполняет свой хрустальный бокал до краев рубиновым вином. Любопытно. Это не в ее духе; она обожает, когда ее обслуживают.

Рукава ее воздушно-зеленого платья колышутся взад-вперед, когда она выпивает свой бокал до дна и тянется к колоде карт. Стиль этого платья невозможно описать, но оно ей идет. В конце концов, она и сама не вписывается ни в одну категорию.

– Поиграем в бридж? – обращается она к остальным, показывая колоду.

Все, кроме меня, Уинстона и Дженни отказываются от ее предложения и отправляются к себе спать. Я была бы рада поступить так же. Мной овладевает усталость; проблемы со здоровьем не оставляют меня после того, как выкидыш высосал из меня всю энергию. Но в глазах у Вайолет неприятный блеск, и я не хочу оставлять их с Уинстоном наедине.

Мы вчетвером идем к ломберному столу, и я сажусь напротив Уинстона, чтобы мы могли играть в паре. Когда он начинает сдавать, Вайолет спрашивает,

– Сыграем в паре, Уинстон? – Он не слышит подтекста в ее словах. Но я-то слышу.

– Мне кажется, в паре играют с тем, кто сидит напротив тебя, Вайолет, – говорю я прежде, чем он успевает ответить и киваю на Дженни. Вайолет – заядлый игрок в бридж и знает правила лучше любого на борту.

Что за игру она ведет на самом деле?

– Жаль, – говорит она голосом, полным разочарования.

Начинается игра. Мы вистуем или пасуем в зависимости от расклада. Обычно Вайолет раздражает неординарный стиль игры Уинстона. Но сегодня, напротив, она находит любой его ход забавным и чрезвычайно разумным. И еще она много пьет.

Не отрывая взгляда от карт, Вайолет поднимает пустой бокал, чтобы кто-нибудь из персонала его наполнил. Это уже третий ее бокал с начала нашей игры и четвертый с момента нашего возвращения на «Энчантнресс».

Внезапно Уинстон вскакивает. Я гляжу на него и Вайолет как раз в тот момент, чтобы увидеть, как босая нога Вайолет снова ныряет в пустую туфельку под стулом Уинстона. Я сразу понимаю, что за игру ведет Вайолет. Я также понимаю, почему она думает, что у нее есть шанс выиграть.

Я встаю.

– Уинстон, твоя матушка выглядит очень усталой. Ты не проводишь ее в каюту?

Дженни начинает было возражать:

– Клементина, я вовсе не…

Пропуская ее протест мимо ушей, я перебиваю.

– Мы не можем позволить, чтобы кто-то из наших гостей заболел прежде, чем мы прибудем на Корсику или Мальту, не правда ли? – Я сверлю Уинстона взглядом.

Он начинает что-то бормотать, но я не потерплю возражений.

– Прошу тебя, Уинстон, – говорю я самым твердым моим тоном, предназначенным лишь для истерик Рэндольфа. Так говорила моя бабушка.

Он уступает.

– Идем, мама, – он встает и подает руку матери.

Я жду, пока их шаги не затихают. Затем я поднимаю Вайолет на ноги и говорю ей прямо в лицо.

– Я не потерплю такого, Вайолет.

– Это не тебе решать, Клементина, – она произносит мое имя медленно и демонстративно, но язык у нее заплетается. – Это решать Уинстону.

– Вот тут ты ошибаешься, Вайолет. Догадываюсь, что матушка доложила тебе о нашей вечерней размолвке с Уинстоном?

Мне не нужен ответ Вайолет. Я по глазам вижу, что я права.

– Полагаю, ты вообразила, что, наконец-то выдалась возможность вклиниться в наши с Уинстоном отношения. – Я делаю еще шаг к Вайолет. Чувствую жар ее дыхания на своей щеке и его кислый запах. – Тебе стоит понять, что я не дам никому и ничему разрушить наш брак.

– Я рискую повториться, – она делает затяжной глоток из своего бокала и самоуверенно ухмыляется, – но это не тебе решать.

– Решение давно принято. Много лет назад, когда Уинстон имел шанс выбрать тебя. Но он выбрал меня. Или ты забыла, Вайолет?

Усмешка исчезает с ее лица, и она поникает.

Слезы текут по ее лицу, и она начинает всхлипывать. Я понимаю, что это не только из-за моих слов. Оборачиваясь ко входу в салон, вижу в дверях Уинстона.

Он подходит к нам, подает мне руку и, глядя в лицо Вайолет, говорит:

– Обращаю твое внимание, что я выбрал бы Клемми снова, и снова, и еще раз.

Глава тринадцатая

26 июля и 15 августа 1914 года

Оверстрэнд, Англия

Все мои остаточные тревоги по поводу взаимоотношений с мужем отступают перед нарастающей угрозой войны в Европе. Переживания из-за глубокого влияния требований Уинстона на мою жизнь кажутся мелочными – особенно с учетом того, что его потребности стали критически важными для выживания нашей страны. На фоне нарастающей враждебности Германии Уинстон, будучи первым лордом Адмиралтейства, заканчивает подготовку флота, которая позволит Британии одержать победу в грядущей войне. Итак, я оставляю свои опасения, позволяя нам с Уинстоном сформировать неуязвимую команду, закаленную коварными атаками Вайолет и вышедшую из них крепче прежнего.

Война неизбежна. 28 июня застрелен эрцгерцог Франц-Фердинанд, наследник престола Австро-Венгрии, и этот выстрел запустил череду катастрофических событий, о которых предупреждал меня Уинстон. Они, несомненно, приведут к войне, как минимум на континенте. Понимая, что нормальная жизнь может исчезнуть быстро, как выстрел, та нормальная жизнь, которой у меня, в моем лишенном отца детстве, никогда и не было, я хочу создать источник воспоминаний, из которого наши дети смогут черпать в грядущие дни. Дни, когда их отца может не быть рядом много месяцев, когда он будет работать в опасной обстановке. Когда он может вообще не вернуться.

Мы с детьми вместе с Нанни и горничной сняли коттедж на морском побережье в Норфолке, в курортном