Потапов, к доске! - Тамара Крюкова

Министры, другие дела позабросив,

Искали ответа на эти вопросы.

Но бились умы

над проблемой напрасно,

И всё оставалось,

как прежде, неясно.

Вот если б спросили у юного принца,

То многие тайны могли б проясниться.

Да, маленький принц

очень многое знал,

Но, видно, от скромности

это скрывал.

Первое апреля — самый весёлый день в году. Мама говорит, что в некоторых странах его называют «днём дураков». Придя в детский сад, я решил ради шутки кого-нибудь обмануть, но никак не мог выдумать розыгрыш посмешнее. После обеда наша воспитательница, Ирина Васильевна, хотела раздать конфеты, но оказалось, что кулёк наполовину пуст.

— Признавайтесь: кто съел конфеты? — строго спросила она.

Я подумал, что это как раз подходящий случай её разыграть и бодро выпалил:

— Я!

— Как тебе не стыдно! Ты наказан, встань в угол, — возмутилась Ирина Васильевна.

Я чуть не заплакал от обиды.

— Но ведь сегодня первое апреля. Это же шутка!

— Ничего себе шуточка — столько конфет съесть! — покачала головой воспитательница, но потом смягчилась: — Хорошо, в углу можешь не стоять, но сладкого больше не получишь. Даже первого апреля есть слишком много сладостей вредно.

Когда сестра привела меня домой, мама, как обычно, спросила:

— Ну как ты себя вёл?

— Хорошо, — угрюмо буркнул я и тут же подумал, что можно разыграть маму и бодро добавил: — Сегодня меня воспитательница целый день хвалила и всем в пример ставила.

— Молодчина! — сказала мама. — За это я дам тебе шоколадку.

Обрадовавшись, что на этот раз розыгрыш получился, я совсем разошёлся.

— Ирина Васильевна мне тоже за хорошее поведение целый кулёк конфет дала, — похвалился я.

— Да? Тогда шоколадку съешь завтра, — заявила мама и убрала плитку в буфет.

— Мама, но сегодня же первое апреля, — напомнил я.

— Даже первого апреля есть слишком много сладкого вредно, — возразила мама.

Так я в тот день сладостей и не получил, зато понял, почему первое апреля называют «днём дураков».

Опоздал я на урок,

Но на то была причина.

Одеваться начал в срок,

Да запутался в брючинах.

И рубашка кое-как

Нацепилась спозаранку:

Ворот наперекосяк

И вдобавок наизнанку.

Всё пришлось переодеть,

Вновь бороться со шнурками.

Чтобы в школу мне успеть,

Обратился даже к маме.

К девяти я был готов,

Как всегда, одет опрятно —

От рубашки до шнурков.

Почему же, непонятно,

Отовсюду слышу смех:

«Ты похож на черепаху».

Ведь одет не хуже всех

Я не в панцирь, а в рубаху.

Был сентябрьский день весёлый,

В первый раз пошёл я в школу.

Я решил: всегда и всюду

Лучше всех учиться буду!

Мне учёба по плечу,

Стать учёным я хочу.

Все учебники, тетрадки

Стану я держать в порядке,

И заметят в школе вмиг,

Я — отличный ученик.

Так неделю я учился,

На вторую притомился,

А шестого октября,

Я решил: наверно, зря

Поступил я в первый класс.

Я в учении завяз.

Мне учебник не в новинку,

Просмотрел я все картинки.

Станет скучно поневоле,

А учительница в школе

Почему-то каждый раз

Вечно спрашивает нас.

Любознательная, видно,

Только мне порой обидно:

Ведь она сама при этом

Точно знает все ответы.

В нашем первом «А» самая лучшая учительница в школе. Она всегда рассказывает нам что-нибудь интересное. Сегодня она говорила про волшебную силу слова и о том, как словом можно вылечить человека от болезней. Но когда она сказала, что словом можно убить, я не удержался и вставил:

— Это могут только колдуны. Для этого надо знать специальное заклинание.

— Ничего подобного. Убить можно самым простым словом, — возразила учительница.

— Как это? — не поверил я.

— Очень просто. Иногда от обидных слов человеку становится так больно, что он может заболеть и даже умереть, — пояснила учительница и с улыбкой добавила: — Так что прежде чем что-то сказать, сначала хорошенько подумай.

И я подумал. Про Борьку из восьмого «Б». Он был известным рэкетиром. Стоило ему появиться на этаже, где учатся младшие классы, как нужно было уносить ноги, потому что если попал в лапы к Борьке, то держись! Приходилось выворачивать карманы и прощаться с деньгами. При отсутствии денег можно было откупиться конфетами. Хуже всего, если не было ни того, ни другого. Тогда Борька давал по шее, как он говорил: «За моральный ущерб».

У Борьки были такие кулачищи, что с ним никто не связывался. Но если можно убить словом, то это меняло дело. Я живо представил себе, как произношу заветное слово, и поверженный Борька бревном падает к моим ногам. Я, конечно, не хотел его убить до смерти, но проучить Борьку стоило. Чем больше я об этом размышлял, тем заманчивее казалась эта идея.

Наконец я окончательно созрел для того, чтобы стать киллером. На уроках мои мысли были заняты предстоящим делом. Учительница даже несколько раз делала мне замечания. В другой раз я огорчился бы, но сейчас для меня главное было — не растерять бойцовский дух.

На большой перемене я увидел Борьку. Он по-хозяйски шёл по коридору, высматривая жертву. Ребята старались улизнуть или жались к стенкам, и только я гордо стоял посреди коридора, стойко, как батарейка «Энерджайзер». Борька, не спеша, подошёл ко мне, но не успел и рта открыть, как я выпалил:

— Борька, ты урод! Лох вислоухий!

Даже если бы я двинул Борьке кулаком в глаз, он и то удивился бы меньше. Мои слова явно возымели действие. На Борьку напал столбняк. Он стоял и молча лупал на меня глазами. Я понял, что такого бугая парой слов не свалить. Нужно сказать что-нибудь покрепче. И я сказал: