Ярче солнца - Бет Рэвис

Я не отвечаю. Нет нужды. Тело, лежащее посреди поля, и так достаточно красноречиво.

На кроличьем поле я впервые почувствовала ужас. Не страх, нет — страхов я и раньше в жизни натерпелась и на корабле, и на Земле. Но ужаса я не знала до того момента, как посмотрела в глаза девушке с фермы и поняла, что внутри у нее пустота.

Вот и сейчас, когда Старший переворачивает тело лицом вверх, я снова вижу в глазах этой девушки пустоту.

Падаю на колени рядом с ней. Старший подносит руку к шее — сообщает Доку и полицейским. Но уже поздно. Слишком поздно.

Внутри закипает отвращение, но разум все же отстраненно регистрирует подробности. Руки девушки широко раскинуты, на запястьях — темно-фиолетовые синяки. На шее — следы пальцев. Юбка задрана. Широко распахнутые глаза немигающе уставились в металлическое небо. У босой ноги копошится крупный кролик. Ноги испачканы в траве и земле, будто она бежала и падала. Я бережно натягиваю подол юбки на колени, расправляя так, что она почти скрывает грязь, а потом опускаю девушке веки.

— Кто мог такое сделать? — спрашивает Старший.

«Мы можем делать что хотим», — сказал тогда Лютор.

Открываю рот, но слова застревают в горле. Пытаюсь вытолкнуть их силой, но в итоге издаю лишь почти беззвучный испуганный писк.

— Что случилось? — слышится голос бегущего по полю Дока. Кит, его помощница, следует за ним.

Док принимается осматривать тело. Я ему мешаю, конечно, но у меня нет сил подняться — в конце концов Кит берет меня за локоть и поднимает с земли. Отведя в сторону, поворачивает лицом к стене, прочь от зрелища смерти.

— Вот, — говорит она, протягивая мне что-то. Маленький зеленый пластырь.

— Нет, — на автомате отвечаю я. Лекарствам на этом корабле я не доверяю.

— Это поможет успокоиться, — не отступает Кит.

— Нет.

Снова поворачиваюсь к телу. Старший с Доком оба сидят на коленях рядом с девушкой и взволнованно переговариваются. Спорят.

— Старший! — звучит с дальнего края поля. К нам бежит корабельщица — высокая, стройная, с безукоризненной прической. Старший встает.

— Марай, спасибо, что пришла.

— Ты приказал, — просто говорит она.

Все трое стоят над телом, не обращая на меня никакого внимания. Старший с Доком обсуждают вскрытие, а Марай быстро набирает что-то на пленке, пальцы так и порхают. По команде Дока Кит убегает готовить палату для процедуры. Вскоре приходят еще люди — все как один в жестких темных костюмах, какие носят главные корабельщики. Они говорят с Марай и Старшим, а потом отправляются выполнять поручения — один ловит сбежавших кроликов, другой чинит изгородь. Третий привозит электрическую тележку и грузит на нее тело убитой.

Все это время я стою в уголке и никак не могу отвести взгляд от лица девушки, от ее закрытых глаз. Мне вспоминается то, как она плакала и не могла понять почему.

Движения Старшего полны деловитой стремительности. Он моложе всех на корабле, даже я почти на год старше него, но стоит ему отдать приказ, и люди бегут выполнять. Хоть я никогда не сомневалась, что из Старшего выйдет идеальный командир «Годспида», мне еще не приходилось смотреть, как он руководит. По крайней мере, не в такой напряженной ситуации. И хотя это лишь доказывает, что он способен командовать кораблем, как я всегда и считала, но в то же время заставляет меня чувствовать себя еще более одинокой. Я не знаю его. Или, если точнее, я знаю только одну его сторону. Я знаю Старшего, который добр и предан, как щенок, но вот этого человека, раздающего взрослым приказы, которые тут же выполняются, я не знаю. Этот Старший никогда еще не был для меня таким чужим.

— Я постараюсь собрать как можно больше образцов ДНК во время вскрытия, — говорит Док, глядя, как двое корабельщиков кладут тело на тележку.

Мне хочется сказать: думаю, я знаю, кто это сделал.

— Как ты считаешь, мы сможем идентифицировать убийцу? — спрашивает Старший. — Я дам тебе доступ к базе данных биометрического сканера.

Док идет следом за тележкой.

— Возможно, под ногтями что-то есть. Если нет, полагаю, в данном случае осталась семенная жидкость. Возможно, понадобится пара дней, чтобы провести тесты и прогнать результат через все записи.

Мне хочется сказать: я говорила с ней только Раз, но, кажется, знала ее лучше, чем любой из вас.

Когда Док уходит, Старший подзывает корабельщиков.

— Шелби, посмотри, есть ли у нас записи с камер наблюдения за тот период, когда на девушку могли напасть. Бак, пожалуйста, проверь, не был ли кто из здешних фермеров свидетелем того, что здесь произошло.

Открываю рот. Мне хочется сказать: я сейчас сломаюсь, кто-нибудь, держите меня, чтобы куски не рассыпались.

Но не издаю ни звука. Я чувствую, как на шее сжимаются руки, сдавливают горло. Сухо сглатываю. Его здесь нет. Уже нет. Он убил ее и ушел.

Снова пытаюсь заговорить. Я должна заговорить, обязана заговорить.

Но не могу.

Вместо этого я бросаюсь бежать.

Все тело возбужденно трепещет — я уже сто лет не бегала. Слишком сильно боялась, чтобы совершать ежедневные пробежки, но и сейчас бегу не так, как на тренировке. Я бегу так, как будто ветер, хлещущий по бокам, помешает мне развалиться на части.

Мимо изгороди, по тропинке, мимо соевых полей. Добравшись до главной дороги, соединяющей Регистратеку и Больницу, поворачиваю к первой. Не знаю почему. Казалось бы, я должна ненавидеть это место, ведь там я в прошлый раз видела Лютора. Но если я в чем-то и уверена на этом корабле, так это в том, что там дожидается подсказка Ориона, и если мне удастся ее найти, может быть, получится хоть что-то исправить.

Не сбавляя темпа, вбегаю в холл, проношусь мимо людей, сгрудившихся у стенных пленок, и спешу к залу художественной литературы. Толкаю дверь так сильно, что она отскакивает от стены, и останавливаюсь только у нужного мне стеллажа.

Стащив тяжелую книгу с полки, стараюсь отдышаться. На обложке вытиснена картинка — девочка, дерево и улыбающийся кот. Переплет потрескался от старости, картинка поблекла. С колотящимся сердцем несу книгу на стол в середине комнаты и, рухнув в кресло, с размаху опускаю ее на металлическую столешницу. При глухом шлепке обложки о металл мне прямо видится укоризненный взгляд Старшего. Он трясется над книгами, будто они сокровище — тут так и есть, наверное. Но вот у моего папы все книги были с загнутыми уголками и разваливались от частого чтения — и мне так нравится больше.

Открываю книгу и читаю на титульном листе:

Приключения Алисы в Стране чудес

Льюис Кэрролл

Коллекционное издание

Аннотации и критика © 2022