Укрощенный холостяк - Хеленкей Даймон

– Напрасно.

Следующие два часа дались Макане нелегко. Сначала дотошные расспросы полиции, в результате которых, к ее глубокому огорчению, Джефа отпустили восвояси. Она не поверила его рассказу о таинственном сообщении по телефону, но Шейн запретил ей говорить об этом полиции. Затем на место прибыл Коннор и подстраховал Шейна, после чего они смогли беспрепятственно покинуть парковку. Похоже, без сотрудников «Коркорана» ей уже и дня не прожить!

Они вернулись к конспиративному дому, и, как только Шейн провел тщательную проверку и впустил Макану в дом, она сразу направилась в ванную. У нее было только одно желание: встать под душ, смыть все воспоминания сегодняшнего утра, остаться одной хоть на несколько минут, побыть в тишине, не опасаясь выстрелов.

– И все-таки то, что ты делаешь, очень важно, – негромко сказал Шейн.

– Что? – вздрогнув, обернулась она к нему.

– Я о твоей работе на сайте. – Шейн бросил ключи на стол рядом с диванчиком. – Говорю, что считаю ее важной и полезной.

И это сказал человек, который недавно выговаривал ей за то, что она ввязалась в эту историю!

– Ну, знаешь, я тебя просто не понимаю!

– Ты правильно упрекнула меня, что я тебя не поддерживаю. – Он присел на подлокотник кресла. – Вместо помощи я только все тебе портил. А потом я повидал этих парней… – Шейн сокрушенно покачал головой. – У них начисто отсутствует совесть, так что их стоило разоблачить. Нельзя допускать, чтобы они продолжали беззаботно жить, будто ничего плохого не сделали. Ты помогаешь вывести их на чистую воду, добиваешься, чтобы они понесли заслуженное наказание. Просто молодец!

Макана была тронута и обрадована его искренним раскаянием и похвалой. Значит, она действовала правильно! И после всех этих событий и переживаний можно продолжать свое дело, просто соблюдать осторожность. Жизнь продолжается, только теперь в ней есть угроза и страх, и от этого уже не уйти.

– Всю жизнь я пыталась быть похожей на Холта, – неожиданно для себя призналась она.

– И что это значит? – вопросительно поднял брови Шейн.

– Он всегда знал, чего хочет. Своей профессией он избрал борьбу с преступниками и никогда не испытывает ни страха, ни сомнений. – Она любила и уважала своего сильного и уверенного в себе брата. Однако на его фоне ее неудачи и колебания выделялись еще больше. – Но я не такая, как он. Я никак не могла выбрать занятие по душе. Никогда не знала, чего хочу и как этого достигнуть.

У Шейна тоже не все легко складывалось. Измученный вечными скандалами пьяницы отца с его женами, он поступил в армию, чтобы вырваться из родительского дома и обрести самостоятельность. Потом ему захотелось создать свою, нормальную и дружную семью, но брак закончился полной катастрофой. Он был очень замкнутым, избегал говорить о своих проблемах, но любящее сердце Маканы помогало ей понять его самого и причины его поступков. А вот он не настолько хорошо знал, что ее терзает.

– Понимаешь, это тот сайт помог мне найти свое место в жизни.

Шейн встал и подошел к ней.

– Вот ты говоришь о каких-то своих недостатках. На самом деле их никто не видит.

– А ты спроси моих родителей.

– А что мне их спрашивать? Они принадлежат другому поколению. У них свой опыт. – Он погладил ее по плечам. – Не думай об этом, и все.

– Хорошо, – с видимой легкостью согласилась она, хотя знала, что с трудом сможет игнорировать разочарованные взгляды отца, постоянно напоминающие ей о неудачах.

– Ты же такая красивая, умная, целеустремленная! – Он погладил ее по волосам. – Меня бесит, что ты не замечаешь своих достоинств.

– Если бы ты видел во мне не только сестру Холта! – Она ухитрилась в одном предложении выразить все свои опасения. Похоже, Шейн видит в ней только влюбленную девочку, а не женщину, которая давно уже любит его таким, каков он есть, – серьезного мужчину с непростым характером.

– От этой привычки было не так легко избавиться, но, честно говоря, я уже не воспринимаю тебя только как его сестру. – Он привлек ее к себе.

– Я хочу, чтобы ты относился ко мне как к женщине. – Она откинула голову. – Живой женщине, умеющей чувствовать.

– Я так и отношусь, – сразу ответил он.

Она облегченно вздохнула.

– Знаешь, ты тоже был прав. Мне следовало быть разумнее, понимать опасность, более тщательно скрываться. А я слишком увлеклась и обо всем забыла.

– Ты помогала добиться справедливости. – Он с нежностью смотрел на нее. – В этом нет ничего плохого.

Каждое слово Шейна отзывалось в ней глубокой благодарностью. Всю жизнь она мечтала услышать от родителей хоть одну похвалу. Даже Холт считал их слишком требовательными, но они и не думали изменять себе.

А Шейн говорил с ней так искренне и так ласково! Он принимал ее такой, какая она есть, со всеми ее достоинствами и недостатками, он даже одобрял ее решение участвовать в работе сайта. Она буквально таяла от его нежного взгляда.

– Может, ты поцелуешь меня еще раз?

– И не один, а тысячу раз! Вот увидишь, буду целовать тебя всю ночь напролет! – весело улыбнулся он.

Все ее опасения рассеялись, и ей стало легко и радостно.

– Серьезно? А я думала, ты просто решил развлечься, но счел это ошибкой.

Он укоризненно покачал головой и крепко поцеловал ее, будя в ней огонь желания. Поцелуй был долгим, опьяняющим своим жаром, у нее буквально закружилась голова… Она прижалась к нему всем телом, едва сдерживая страсть.

Чувствуя, что ноги ее уже не держат, она прошептала:

– Отнеси меня в кровать.

Он радостно улыбнулся:

– А я все ждал, когда ты это скажешь!

Фрэнк возбужденно метался по квартире.

Ему не говорили, что завяжется стрельба. Он знал, догадывался, что затевается нечто серьезное по отношению к Макане и ее парню. Но никак не думал, что сам окажется на линии огня.

Что бы там и каким бы образом ни замышлялось, все разворачивалось гораздо быстрее. Напряжение росло вместе со ставками. Он не мог этого выносить, не подписывался на это. Да, он допустил ошибку, но ведь он за нее заплатил!

Его братья и сестры, несколько оставшихся друзей – их отношение к нему резко изменилось. Они не верят ни единому его слову. И хотя сейчас на новой работе вроде бы все хорошо, однажды кто-то наткнется на этот трижды проклятый сайт, и снова все пойдет прахом.

Да, он заслужил презрение окружающих и собственное унижение. Но это не значит, что вся его жизнь должна пойти под откос. Ни один человек не заслуживает такого давления и подозрительности. Больше он так не может, не может! Значит, пора решаться и ради спасения своего имени сделать то, что от него требовали, чтобы продолжать жить дальше.