Под знаком Софии - Елена Раскина

Второго гостя священник не знал, и имени своего он не сообщил. Просто вошел и сел – как будто на все имел право.

– В борьбе Креста с Полумесяцем наступил решающий момент! – торжественно начал Гавриил Ригас, и отец Захарий недовольно поморщился. Он не любил высокопарных фраз. Слишком памятным было недавнее поражение…

– Подготовка восстания действительно ведется, – прервал гостя священник. – Впрочем, как и всегда. Но кто может обещать успех?

Отец Захарий бросил беглый взгляд на хворост, приготовленный для очага. Взял одну хворостинку и легко, словно играючи, переломил ее. Затем попробовал проделать то же самое с пучком, но безуспешно. Захарий внимательно посмотрел на гостей – поняли ли они, что он хотел сказать этим бытовым и ни к чему не обязывающим жестом.

– Вы хотите спросить, святой отец, – вмешался молчаливый спутник Гавриила Ригаса, – готовы ли к восстанию все греки, которые в своем религиозном одушевлении, в своей ненависти к врагам Креста должны будут поддержать нашу борьбу? Согласитесь, что борьба между поработителями и порабощенными должна была с самого начала принять жестокий характер. Тогда бы один народ истребил другой – не пощадив детей и женщин. Но такое истребление противно духу христианскому. Воевать между собой должны не народы, но армии…

– Первое и главное препятствие заключается в разобщенности христиан, проживающих в империи султана! – назидательно заметил отец Захарий. – Не забывайте, что кроме греков есть еще другие народы, уставшие быть рабами Оттоманской Порты. Это славяне и румыны. Они не меньше нас ненавидят турок. Но поддержат ли они греков? Не знаю. В Дунайских княжествах греков не любят. И все из-за того, что многие константинопольские аристократы, ставленники турок, безжалостно высасывают деньги из Дунайских княжеств.

– Стало быть, святой отец, – прервал Захария нетерпеливый Гавриил Ригас, – мы будем бороться в одиночестве. Пусть так!

– Наше одиночество еще более страшное, чем ты предполагаешь… – невозмутимо продолжил священник. – Греки разобщены. У них нет вождя.

– А вот тут вы ошибаетесь, отче! – вмешался в разговор безымянный гость. – У нас есть вождь…

– Кто же? – недоверчиво пожал плечами Захарий. – Неужто в горах Пелопоннеса появился неведомый смельчак, который способен объединить нас?

– Святой отец, вы, конечно, помните грека по имени Скарлатос Панталес Маврокордато де Челиче? – продолжил незнакомец, и в его ровном, невозмутимом голосе появилась поразившая Захария сила.

– Конечно, помню, Царство ему Небесное, – вздохнул священник, – мужественный был человек, прямой наследник Византийской короны. Но ведь он давно умер… Десять лет прошло с тех пор.

– Да, он умер, но у него осталась наследница, – торжественно, как будто слова присяги, произнес незнакомец. – Прямая наследница византийских императоров. Правда, по внебрачной линии рода Скарлатос Панталес Маврокордато де Челиче. Особа царского рода, но воспитана в деревне. Она еще почти ребенок. Поэтому у нас достаточно времени подготовить Софию к ее будущей роли.

– Наследница византийской короны, выросшая в бедности и лишениях… – задумчиво произнес Захарий. – Но откуда она взялась? Всем известно, что Скарлатос погиб, не успев обзавестись семьей…

– Девочка родилась четырнадцать лет назад в греческом селении Бурса Битиния, неподалеку от Мраморного моря… – продолжил незнакомец, и Захарию показалось, что он слушает сказку. Сладкую, многообещающую, сулящую успех, но всего лишь сказку! – Ее мать зовут Хаджи Мария, она была возлюбленной Скарлатоса. Отца девочки убили янычары еще до ее рождения. Такая же участь ожидала и Хаджи Марию, если бы она успела стать женой Скарлатоса. Но матери Софии повезло – она была всего лишь возлюбленной погибшего храбреца! К тому же один из бойцов отряда Скарлатоса, влюбленный в Хаджи Марию, объявил всем, что он – отец ребенка. Это и обмануло янычар… Ах, какая Хаджи Мария была красавица! Хоть и с турецкой кровью…

Последние слова незнакомец произнес с тяжелым, полыхающим былой страстью вздохом, и отец Захарий сразу все понял. К нему пожаловал друг погибшего Скарлатоса, тот самый, который объявил себя отцом Софии и тем самым спас девочку от смерти. Скарлатоса, командовавшего повстанческим отрядом, янычары убили, а Хаджи Мария с дочкой чудом остались в живых.

– Дочь Скарлатоса Панталеса Маврокордато де Челиче, – медленно, как будто взвешивая поразительную новость, повторил священник, – дочь погибшего героя и наследница византийских императоров! Прекрасное знамя для борьбы. Но где она сейчас?

Последние слова священника заставили незнакомца недовольно поморщиться. Вероятно, ему не понравилось, что дочь обожаемой женщины и погибшего друга называют знаменем. Маленькую Софию, которая всегда была хорошенькой, даже в младенчестве… Нежное личико, огромные, вполлица, глаза…

– София здесь, в деревне, – вмешался Гавриил Ригас. – Она – приемная дочь скупщика скота Максима Глявоне и моя племянница.

– Маленькая София Глявоне! – изумился священник. – Красивое дитя и все время в компании вашего сына Константина… Кажется, они влюблены друг в друга.

– Стоит ли придавать значение этой полудетской привязанности? – недовольно заметил Гавриил Ригас. – Девочку необходимо вывезти с острова и спрятать в безопасном месте. Но для этого нужен повод… Вот мы и приехали посоветоваться с вами, отче. О вашей проницательности знает вся Греция!

Священник вспомнил о юной паре, так часто бродившей по апельсиновой роще. Четырнадцатилетняя девочка, уже сейчас настоящая красавица, и ее шестнадцатилетний друг… Эти двое и не подозревали о том, что их разлучат во имя интересов великого дела, о котором они имели самое смутное представление. Пока еще они были счастливы и дышали полной грудью. И при этом воспоминании громкие слова о борьбе и ненависти показались священнику бессмысленными и пустыми. Свобода Греции, борьба с турками – что все это по сравнению с тихой радостью бродить рука об руку по апельсиновой роще?!

Отец Захарий бросил на своих собеседников тяжелый, сосредоточенный взгляд. Потом провел рукой по глазам, как будто хотел стряхнуть наваждение.

– Хорошо, друзья мои, – сказал он наконец. – Я что-нибудь придумаю.

Судьба Софии была решена…

Скупщик скота Максим Глявоне даже не подозревал о том, что растит наследницу византийских императоров. Девочка как девочка, правда, хорошенькая, с нежным личиком и озорными глазенками, но и только! Мать ее – Хаджи Мария – вот кто писаная красавица, и как повезло ему, когда эта красотка с ребенком на руках появилась на острове Хиос, а сопровождавший ее повстанец-клефт попросил добряка Максима до времени спрятать несчастную вдову! Максим сочувствовал повстанцам, хотя сам не мешался в их дела – чувство самосохранения и житейская мудрость научили его не перечить туркам. Несчастную вдову он приютил в собственном доме, а потом, когда клефт убрался восвояси, предложил Марии стать его женой.