Отдай мне дочь - Тата Златова

засиживалась до победного, а старалась выкраивать любую свободную минутку и почаще звонить домой…

К слову, Ане нравились все эти ткани, пуговицы, нитки, она с интересом рассматривала эскизы, пыталась рисовать что-то свое, но пока они вместе шили платья для кукол, хотя было ясно: это только начало. Милана уже несколько раз приводила дочку на работу, показывала, чем занимается, как проходит рабочий процесс, сколько сил нужно на то, чтобы создать коллекцию и провести показ. Давала ей какие-то мелкие задания, которые та выполняла с огромным воодушевлением. Девочка мечтала стать дизайнером.

— Как мама! — вдохновенно добавляла она, если спрашивал кто-то из знакомых.

Мама. Милана расцветала, когда слышала от нее это слово. Анечка уже не вспоминала про Ирку. Даже когда приезжали в Алексин к бабушке и дедушке — родителям Кирилла — она болтала о чем угодно, только не о том, что было до. И, если приходилось появляться в знакомом районе, она относилась к этому спокойно и не заостряла внимания на особо значимых когда-то для нее местах.

Милана не удержалась и посмотрела на циферблат наручных часов. Как бы так улизнуть, чтобы никто не заметил? Кирилл сегодня вернулся с работы пораньше, наверняка уже укладывает Аню, а она не может вырваться! К ней все подходили и подходили, поздравляли, хлопали по плечу, целовали руку, а она мысленно уже находилась дома, рядом с семьей.

В итоге ретироваться ей удалось только спустя час. Хорошо, что такси вызвала заранее, машина уже ждала ее прямо напротив выхода из здания. Поежившись от прохладного ветра, Милана остановилась на секунду, чтобы застегнуть пуговицы пальто. В этот момент кто-то схватил ее за локоть. Вздрогнув, она оглянулась: позади стоял какой-то мужчина. Она подумала бы, что незнакомец прицепился с нехорошей целью, но в голове что-то щелкнуло, и она вспомнила, что видела его где-то раньше… Да и вид у этого человека был несчастный, такой не стал бы замышлять что-то злое. Может, попросит милостыню?

— Извините, — наконец сказал он, — Милана…

Он знает ее имя?! Она удивилась, но, как ни старалась, никак не могла вспомнить, где его видела.

— Что Вам нужно?

— Вы не пугайтесь…

— Уже испугалась! Уберите руку!

Мужчина мгновенно исполнил просьбу.

— Простите. Мне больше не к кому обратиться…

— Еще раз: что Вам нужно? — теряя терпение, переспросила она и посмотрела в сторону такси. — Я тороплюсь.

— Милана, Вы, наверно, меня не узнали. Я — Борис, муж Иры, Вашей сестры. Нет-нет, подождите, я пришел не скандалить…

Милана уже подошла к машине и открыла дверцу. Неохотно замерла и выжидающе взглянула на Бориса.

— Выслушайте меня! — его голос задрожал. — Я пришел как убитый горем отец. Мой ребенок болен. Я не в состоянии оплатить лечение, вся надежда только на вас. Пожалуйста, помогите…

Она смотрела на него в молчаливом изумлении. Именно в эту секунду она поняла, что значит «потерять дар речи». Ей хотелось задать кучу вопросов, но язык словно окаменел, а голос пропал. Милана вглядывалась в черты лица мужчины и даже в полутьме видела, как несчастны его глаза. Вид у него был усталый, будто он не спал несколько ночей. Неудивительно, что она узнала его не сразу. Этот увядший и осунувшийся человек совсем не похож на того счастливого Бориса, которого она видела в парке.

— Будем ехать? — прервал неловкое молчание таксист.

Оцепенение схлынуло. Она прокашлялась и, чуть помешкав, села в салон. Водитель завел мотор. Милана медленно потянула дверь на себя.

— Я понимаю, Вы имеете полное право ненавидеть Иру, она хорошо потрепала Вам нервы, обзывала, проклинала, устраивала скандалы. Но, поймите, я прошу не от ее имени. Лидочка и моя дочь тоже, ради нее я готов на все!

Милана захлопнула дверь, машина тронулась с места… Однако в последний момент она попросила водителя остановиться и, открыв окно, пригласила Бориса в салон. Ее одолевали смешанные чувства. С одной стороны, она еще помнила бешеные Иркины глаза и каким-либо образом иметь отношение к ее делам не хотела; а с другой, пройти мимо чужого горя не могла. Знала же, что, если уедет вот так, не поговорив с человеком, не выслушав его и не разобравшись, потом пожалеет и не сможет спокойно спать, постоянно будет себя корить. Тем более, речь идет о ребенке, разве возможно остаться равнодушной?

Борис сел рядом, на заднее сиденье, она назвала адрес, и, таксист, кивнув головой, снова завел мотор. За окном потянулись городские пейзажи. Милана подумала о том, что с того дня, когда Ирка отдала Анечку в детдом и до сегодняшнего момента прошло больше двух лет. Приличный срок для того, чтобы навсегда забыть о человеке, который предал. Но сестра никак не хотела исчезать из ее жизни, в итоге эти годы превратились в упорное противостояние. Милана будто бежала от нее, а Ирка преследовала. Сначала закатывала скандалы, потом подала в суд… Поэтому ее внезапное исчезновение из всех соцсетей и из жизни самой Миланы заставило насторожиться. Вот, оказывается, в чем причина. Значит, Наташа не соврала…

— Я знал, что Ирка отдала свою дочку в детский дом, — Борис первым нарушил молчание. — Правда, это открылось не сразу. Сначала она врала, что Аня живет с бабушкой, Юлией Максимовной, мол, как только девочка привыкнет, что у нее новый папа, сразу вернется к нам. А потом я стал замечать, что что-то не так. Она не созванивалась с ней, избавилась от всех вещей, устроила в ее комнате перестановку, вывезла кровать. На все расспросы отвечала всегда по-разному, находила отговорки, переводила тему… В конце концов, призналась, что сделала. — Он выдержал паузу. Милана не смотрела на него; ее взгляд по-прежнему был направлен в окно, на переплетение расцвеченных огнями улиц.

— Уходить было уже поздно: она ждала ребенка, — продолжил Борис, но по тому, как он стал запинаться и сипеть, стало ясно, что говорить ему тяжело. — А когда родила Лидочку и дочку положили в реанимацию, Ира накрутила себя, придумала черт знает что, даже собиралась написать отказную, но я не позволил. Лидочку выписали, никаких серьезных диагнозов не поставили, мы расслабились… Потом стали замечать, что она не переворачивается, не села в полгода, только голову могла держать. В конце концов, врачи сказали, что у дочки детский церебральный паралич, что она не сможет ни сидеть, ни ходить. Мы начали лечение. Мы — это я и Юлия Максимовна, потому что Ира впала в депрессию и отказалась заниматься Лидой. Вот, прошло три недели реабилитации, дочка села с опорой на руки. Курс лечения проходит каждый день, каждый месяц, только на все нужны