Отдай мне дочь - Тата Златова

начала расспрашивать, как прошли роды, как ребеночек, они сказали, что спешат и пошли дальше. В общем, свели разговор на нет. Не знаю, как сейчас у них обстоят дела, но радоваться, по слухам, нечему. Я думала, Ирка тебе все рассказала, ты же все-таки не чужой человек, а сестра…

«Уже чужой», — пронеслась мысль.

— Мы давно не общались, — неохотно пояснила Милана, не желая делиться подробностями.

— Сколько Вам кусочков сахара? — втиснулась в разговор шатенка.

— Два, — полушепотом ответила.

— А, ну я слышала, что у вас был скандал из-за наследства… — осторожно сказала Наташа. — Юлия Максимовна столько гадостей о тебе наговорила! Что ты чуть ли не силой заставила Павла Евгеньевича переписать наследство и потом сама же довела его до инфаркта.

Она сделала паузу, однако Милана никак не прокомментировала ее слова. Что-то доказывать, опровергать слухи или поливать грязью Юленьку у нее не было никакого желания. Да и зачем? Им и так досталось. Если единственная их радость — очернять ее перед знакомыми, ну что ж, она не будет им мешать. А у нее и без этого радости хватает.

Наташа истолковала ее молчание по-своему.

— Даже если и так, какая теперь разница! Зачем об этом, как она, всем трубить, еще и в таком тоне? Выглядит это как-то… некрасиво и подло. Ну да ладно. Сейчас-то Юлию Максимовну не видно и не слышно. Поговаривают, недавно она продала свою машину и заложила в ломбарде драгоценности. Но насколько это правда — не могу судить.

Да уж, и к Малахову ходить не надо, достаточно позвонить Наташе — сразу узнаешь все новости. И плохие, и хорошие. Поспешно распрощавшись со словоохотливой знакомой, Милана сделала глоток кофе и поморщилась — напиток показался горьким и невкусным. Хорошо, что шатенка не увидела выражение ее лица, а то бы обиделась. Дело ведь совсем не в кофе, а в мыслях, которые превращают все хорошее вокруг в безобразное и безрадостное. Не было у Миланы чувства торжества: в конце концов, ребенок ни в чем не виноват! Да и Ирка сама по себе глупая, ну не умеет она жить иначе, скандалы и козни — это ее натура. Неужели жизнь решила преподать ей урок? Правда, какой-то уж очень жестокий…

Что бы как-то отвлечься от неприятной новости, Милана поддержала разговор с Вероникой — так звали шатенку. А когда та скрылась за дверью, попыталась заняться работой, но ничего не получалось. Вдохновение и запал исчезли, рука дрожала, мысли разбредались. Милана встала из-за стола и стала мерить шагами комнату. Остановившись у окна, распахнула его, в офис мгновенно ворвался свежий воздух и городской гомон. Вот же она, когда-то обычная простая девушка из небольшого городка в Тульской области, стоит сейчас здесь, в офисе одного из самых крупных бизнес-центров столицы, счастливая мама и жена; а где-то там, у окна невзрачного алексинского дома, стоит ее сестра, всегда стремившаяся к безбедной жизни, полной удобств и комфорта, и тратит последнее, что есть, на лечение ребенка. Именно последнее, потому что собственных сбережений у нее нет, а Юленька никогда и ни за что на свете не стала бы расставаться с накопленными средствами и, конечно, с любимым автомобилем, которым хвасталась перед друзьями и родственниками. И раз уж она продала его и сдала драгоценности, значит, дела совсем плохи. Да уж, не зря говорят, что жизнь — это лучший учитель. Есть духовные законы, которые существуют независимо от того, верим мы в них или нет. Ирка не верила. И вот результат.

Милана продолжала стоять у окна, еще не подозревая, что совсем скоро мужчина попросит ее о помощи, и что именно от ее решения будет зависеть чья-то жизнь…

Давно она так сильно не нервничала. Словно перед экзаменом, а не перед показом своей первой коллекции! Так долго продумывала и репетировала речь, а стоило выйти на подиум и взять микрофон, как все моментально вылетело из головы. Пришлось говорить своими словами, так, как чувствовала, под конец даже набежали слезы. Представила на миг, что среди зрителей находится отец, смотрит и улыбается. Ему бы наверняка понравилась коллекция, потому что она создавалась ради него.

Нет, неправа она была, когда думала, что мечта детства сбудется. Не сбудется. Ведь настоящей ее мечтой было, чтобы отец увидел коллекцию и понял, как она горела этой идеей, сколько ночей проплакала, обнимая эти несчастные листы и вспоминая о нем. И вот сейчас идет показ, модели щеголяют в элегантных нарядах, зрители смотрят оценивающе и завороженно, кто-то перешептывается и горячо обсуждает, а над сценой сверкают золотистые буквы бренда отцовской компании. А его рядом нет… И уже никогда не будет. И она чувствует себя так, словно вместо долгожданной конфеты получила лишь шуршащий фантик. Она добилась восторженных отзывов и одобрения, но главного — присутствия отца — не получила. Не дождалась оценки от самого главного человека. И никогда уже не дождется. Так и будет сжимать жалкую яркую обертку…

— Почему грустим? — подошедший к ней Роман Александрович прервал грустные мысли и заставил натянуто улыбнуться. — Радоваться надо, это же твой триумф! Результаты отличные. Нет, не так. Пре-во-сход-ные! Всем понравилась новая коллекция.

Он поцеловал ей руку, а Милана чокнулась с ним апельсиновым соком. Да, она должна радоваться, но не может. Как же не вовремя появились воспоминания, только душу разбередили!

Похоже, ее мысли отразились на лице, потому что Роман Александрович добавил:

— Не грусти. Говорят, на небесах они за нами наблюдают. Так что Пашка сейчас там вовсю отмечает! — Он улыбнулся, но улыбка все равно получилась невеселой. — Ладно, Мил, — положил руку на ее плечо, — он бы тобой гордился. Я это точно знаю.

Эти слова немного ее приободрили, и остаток вечера она с непринужденным видом принимала поздравления и слушала комплименты. Многие говорили, что наряды из новой коллекции будто несут частичку ее женственности и мягкости. Было приятно, что ее работы, в которые она вложила столько любви и сил, людям пришлись по душе, но… На самом деле ее очень тянуло домой. Далека она была от всей этой суеты и празднования. Хоть и нравилась ей новая работа, она отнюдь не была карьеристкой. Ей хотелось сажать цветы в горшочках, вязать свитера и шить лоскутные одеяла, укрывая близких нежностью; хотелось печь миндальные пироги и заваривать ароматный липовый чай, читать «Унесенные ветром», завернувшись в плед, или обсуждать с Аней за обедом сюжеты книг Осеевой; хотелось, согревая любовью, создавать семейный уют. Потому что семья для нее оставалась на первом месте. Даже когда не успевала, не