Холодное блюдо - Евгений Щепетнов

Людей на полях не было, что, впрочем, вполне закономерно. Чего им возиться в грязи, когда до времени поспевания злаков еще не менее месяца? Сеют и сажают обычно перед самым сезоном дождей или во время сезона дождей, а когда наступает сушь – собирают урожай.

К южным городским воротам подошли уже к полудню – вышли поздно, но вообще-то и не слишком торопились. Зачем торопиться? Куда?

Очереди на вход никакой не наблюдалось, да и вообще – кроме одной скрипучей телеги, на которой сидел сонный, позевывающий возница, никто не пытался осчастливить город своим желанным присутствием. Не те ворота, чтобы в них втягивался поток купеческих повозок. С этой стороны въезжали только крестьяне из пограничных деревень, везущие в город зерно и мясо, да купцы, которые рисковали отправляться в глухие деревеньки, живущие под постоянным страхом нападения степняков.

Впрочем, был и еще один класс «путников», въезжавших и выезжавших из города через эти ворота, – солдаты. Пограничные разъезды, отряды карателей, гоняющихся за степняками, посмевшими перейти пограничную реку Ангору (по ее имени и назван город), а то и целое войско – когда степняки, обычно раз в десять лет, решали посетить империю и поживиться тем, что влезет в их переметные сумы и волокуши.

Ангус не раз задумывался: зачем крестьяне вообще живут по эту сторону империи, рядом с Падрагской степью, источником беспрерывной боли и страха? Неужели нельзя жить где-то в другом месте? Неужели им не знаком страх смерти? Задавшись этим вопросом, он как-то взялся читать исторические хроники, а также указы императора, касающиеся этих мест, и все понял. Здесь невероятно тучные земли, которые приносили баснословные урожаи. Пастбища, густо заросшие травой, где жирные коровы нагуливали вкуснейшее мясо и давали жирное молоко, из которого делались лучшие сыры в империи!

И самое главное – эта земля принадлежала тому, кто мог ее обработать! Никаких тебе аристократов: хочешь землю – бери ее! Но в случае нападения ты должен встать на защиту этой земли с мечом в руке!

Пахотные солдаты, так называли местных. Обычно эти земли давали бывшим солдатам, отслужившим по контракту не менее десяти лет. Это повелось с давних времен, и никто уже не помнил, с какого времени.

Ангус помнил. Тысяча двести лет – вот сколько времени это длилось, и началось вскоре после того, как был установлен город-крепость на границе степей, Ангор.

Стражников на входе не было – только один, тот, что сидел на крепостной стене и смотрел, не появились ли степняки, свесился через парапет и сонно оглядел двух путников, появившихся со стороны диких степей. Ничего интересного не увидел и снова уселся в тень крепостного зубца, позевывая и грязно ругая судьбу, отправившую его на такую службу. Ну почему бы ему не служить в уличной страже, проверяющей трактиры на предмет безобразий, учиняемых постояльцами и хозяевами, или лавки, где торгуют запретными наркотиками и вином без получения патента на эту торговлю?! Там нальют, тут покуришь, здесь перекусишь – чем не жизнь? А то еще и монетку-другую сунут! А что здесь, на стене? Скука, жара и никаких тебе развлечений!

Ангус проследовал по мостовой, вымощенной круглым камнем, мимо домов, сложенных из красного обожженного кирпича. Стояли здесь и дома, построенные из замшелых, могучих камней, – это уже самые старые, тысячелетнего происхождения. На некоторых до сих пор видны следы пожаров – город три или четыре раза грабили степняки, раз в триста-четыреста лет обретавшие общего вождя, объединявшего всю эту толпу и направлявшего ее на завоевание сытой и слабой империи.

В конце концов оказывалось, что империя если и сыта, то совсем не так уж слаба. Степняков хорошенько били, частенько вдребезги разбивали, и они откатывались в свою Дикую степь, чтобы вновь когда-нибудь ополчиться на «толстых и ленивых» имперцев.

Все набеги, само собой, шли через Ангор – он был первой крепостью на пути захватчиков. И ему доставалось так, как не доставалось больше никому. История пестрила легендами о героических защитниках Ангора, и что в них было правдой, а что ложью – теперь уже не сказал бы никто. Фактом было лишь одно: в этом городе и вокруг него создался некий анклав, в котором людям позволялось немного больше, чем в Центральной империи. Люди, живущие постоянно под страхом смерти, теряют часть страха перед центральной властью, и лучше обращаться с ними помягче, ведь здесь недалеко и до бунта, а бунт в пограничном городе – верный способ получить множество неприятностей, например, от тех же степняков, у которых в городе имелись свои осведомители. В Ангоре налоги в имперскую казну были ниже, чем в центре, налога на пограничные земли не было вообще, ну и было еще несколько мелких налоговых послаблений, дань духу вольницы, владевшему настроениями не только бесшабашной черни, но даже части верхушки городской власти. «До трона далеко, до Создателя еще дальше» – любимая пословица бунтовщиков, скрытых и явных.

Улицы города были на удивление пусты – обеденное время, в которое каждый уважающий себя горожанин или гость города должен сидеть за столом и отдавать должное вкусной еде. Или невкусной, но еде. Обычай такой. В обед даже рабы не работают – многовековая традиция!

Впрочем, ближе к центру улицы стали более оживленными. Если ты занимаешься приносящим прибыль делом, плевать на обед, плевать на обычаи, главное – заработать серебрушку-другую. И в конце-то концов кто-то же должен дать горожанам то, что они будут есть в этот самый обеденный перерыв? Так что голоса разносчиков пирогов, торговцев жареными осьминогами и печеной рыбой сливались с воплями торговцев водой, увешанных кружками и кружечками всевозможных размеров.

Ангус не удержался и купил кружку воды у разбитного парня, выкрикивающего залихватские частушки, в которых тот прославлял свою холодную воду, которую он продает за сущие медяки!

К чести этого парня, вода и взаправду оказалась холодной (даже зубы ломило!), в нее была добавлена капля лимонного сока, так что жажду утоляла просто замечательно.

Лекарь воспользовался кружкой из чистого серебра, что обошлось ему на один мелкий медяк дороже. Однако он знал, как легко поймать заразу, выпив из дешевой глиняной или медной кружки, которой попользовались до него десятки, а то и сотни людей. Уличные разносчики обычно мало заботятся о том, чтобы как следует отмыть кружку от чужих губ, а серебро, и это давно известно, убивает всяческую заразу. В серебряных кубках вода стоит много дней и даже не портится! Почему – никто не знает. Такая вот магия серебра.

Само собой, все лавки открыты, что привносит свою долю в уличный шум и гам – на пороге или перед лавкой обычно стоят зазывалы и, стараясь перекрыть вопли разносчиков еды, истошно голосят: «Господин! Лучшие башмаки в городе! Да что в городе – во всей империи! Господин! Лучшая одежда! Лучшие швеи на всем свете и за сущие копейки! Лучшее оружие! Лучшие девки!»

Тут Ангус поднял голову и с интересом посмотрел – что там за лучшие девки? Они как раз высовывались из заведения, свесившись на улицу по пояс и выставив на всеобщее обозрение совсем не маленькие достоинства, да еще и потряхивая ими в воздухе, будто торговка, продающая дешевое мясо. Ангус поморщился, но на заметку себе взял – в конце концов, он уже несколько месяцев без женщины! Нужно же опробовать вылеченный мужской причиндал? Эдакая проверка эффективности собственной работы, ради медицинского эксперимента!