Соблазны Снежной королевы - Марина Крамер

Алиев пару минут молчал, что-то обдумывая, потом произнес:

– Я повторяю, что не сомневаюсь в тебе. Но вот то, что он интересуется твоими профессиональными качествами, мне не нравится совершенно. Будь с ним осторожнее, не соглашайся ни на какие предложения, даже если он пообещает в качестве гонорара высотку в Москва-Сити.

– Зачем мне высотка в качестве гонорара? И международной лицензии у меня нет, а фирма его, как я понимаю, в России еще не оформлена официально.

– Это дело двух недель, все уже почти готово. Но ты в это не влезай, очень тебе советую.

Это меня насторожило. Судя по всему, Руслан помогает Невельсону оформить фирму в России, но меня в это впутывать не хочет, и это может значить лишь одно – не все там законно. И это плохо, потому что Невельсон явно заинтересован во мне как в адвокате, скорее всего, навел справки не только у Руслана, но и у кого-то еще, а кроме того, лично поприсутствовал на паре заседаний, чтобы убедиться в моих профессиональных качествах. Плохо, Варвара, очень плохо дело…

Решив больше не обсуждать довольно скользкую тему, я перевела разговор на какую-то ерунду, а потом спросила:

– Ты скоро вернешься?

– А ты соскучилась? – мгновенно отреагировал Руслан, и голос его потеплел.

– Очень, – честно призналась я, – без тебя уже как-то пусто.

– Потерпи еще два дня.

– Может, я приеду и встречу тебя в аэропорту?

Это была небольшая провокация с моей стороны – Руслан улетел в командировку не один, и мое появление в аэропорту было бы нежелательным. Мне же стало интересно, как именно Алиев выйдет из щекотливой ситуации. Не то чтобы это имело для меня какое-то уж совсем большое значение, но…

– А приезжай, – сказал Руслан совершенно неожиданно, – приезжай, и поедем к тебе. Или ко мне – как скажешь. Я очень хочу тебя видеть.

Я немного оторопела, потому что, если честно, ожидала обычного «Варенька, ты ведь понимаешь, не стоит пока выносить наши отношения на всеобщее обозрение» и прочих отговорок, применявшихся раньше в подобных ситуациях. Но Руслан вдруг изменил все, и я почувствовала, как внутри разливается тепло и нежность.

– Хорошо. Только ты мне напиши номер рейса, чтобы я сориентировалась.

– Непременно.

Мы обменялись еще парой каких-то милых глупостей, совсем как юные влюбленные, и попрощались. Я бросила телефон в сумку и взяла бокал с вином, который официант успел когда-то принести совершенно незаметно. Вино оказалось прохладным и мягким, я с удовольствием осушила бокал и заказала еще один. Больше ничего важного на сегодня не намечалось, в офис могу не ехать, а с частным детективом поговорю дома – приглашу к себе. Нужно только Кукушкину позвонить.

Я уже заканчивала обедать, когда раздался звонок от водителя – он вернулся к зданию суда.

– Я приду минут через десять, счет только оплачу.

– Машинку вашу я в гараж загнал, все в порядке, колеса заменил, – отрапортовал Володя, – вы обедайте, не торопитесь.

– Я закончила, скоро буду.

Неосторожность – вечная компаньонка несчастья.

Маркиз де Сад

Частного детектива звали Арсением, он был довольно высок, худощав и носил очки в тяжелой старомодной оправе, хотя на вид ему нельзя было дать больше двадцати восьми – тридцати лет. Он почему-то сразу внушил мне доверие и расположил к себе, что случалось с людьми крайне редко – с годами моя подозрительность только усилилась. Но Арсений, или Сеня, как он попросил себя называть, оказался из тех, к кому мгновенно проникаешься доверием и уважением.

Мы сидели на кухне, пили чай с вишневым пирогом, испеченным в мое отсутствие домработницей, и разговаривали. Я излагала суть проблемы, а Сеня то и дело черкал что-то в блокноте, изредка кивая головой, отчего очки сползали на кончик носа.

– Странная картина, Варвара Валерьевна, – изрек он, когда я умолкла и встала, чтобы включить уже остывший чайник, – а ведь похоже, что вы правы – это женщина, зачем-то маскирующаяся под мужчину.

– Это как раз я лично могу легко объяснить. – Я закурила и открыла балконную дверь. – В музыке, особенно такой, как исполняет эта странная группа, очень трудно пробиться женщине, даже обладающей отличными вокальными данными. Аудитория-то какая? Малолетние девочки – поклонницы фильмов вроде «Сумерки» и «Дневники вампира». Разве станут они слушать довольно немолодую уже тетку? Конечно, нет. А вот мужчина, больше похожий на женщину, – именно похожий, андрогин, существо скорее среднего пола, а не гей, – это то, что надо. Готический принц с высоким голосом. Нет, это, кстати, отличная находка, на мой взгляд.

Сеня задумался и при этом машинально снял очки, сунул в рот дужку и зажал зубами, и я фыркнула – именно так обычно поступала я сама, когда сосредотачивалась на чем-то важном. Детектив не заметил моей реакции, а я зато успела рассмотреть его глаза – зеленоватые, в светлых ресницах. Очень красивые глаза.

– Знаете, Варвара Валерьевна, а ведь вы правы. Имидж удачно подобран, не подкопаешься. Плохо другое – девочки-подростки влюбчивы, могут начаться проблемы у этого вашего Габриэля.

– Мне как раз его-то проблемы безразличны, как вы понимаете. А вот то, что моя подруга далеко не подросткового возраста оказалась втянута в эту историю – волнует безмерно. Я вижу, как это существо тянет из нее деньги, и Анька ведется, чего за ней никогда не замечалось, считать хрустящие бумажки она умеет. А здесь – прямо какой-то гипноз.

Сеня согласно кивнул:

– Все может быть. Если ваша подруга – женщина впечатлительная, то на нее вполне могло оказать такое чарующее влияние все, что связано с этим Габриэлем. А влюбленная и ослепленная этим чувством женщина способна на любые глупости. Особенно – финансовые.

– Вот от этих глупостей я и хочу ее уберечь. Анна женщина состоятельная, юрист в крупнейшем холдинге, но вот в плане мужчин… – Я потушила сигарету и вернулась за стол. – Не могу понять, чем именно взял ее этот Габриэль. Моих слов она, разумеется, не слышит – потому я и сочла необходимым обратиться к вам и найти доказательства, против которых у Аннушки не останется аргументов.

– Я понял. Тогда, пожалуй, я пойду. – Сеня поднялся из-за стола и нацепил очки. – Через пару дней позвоню и доложу о первых результатах.

– В финансах не стесняйтесь.

Он удивленно посмотрел на меня:

– Особенных расходов не предвидится, тут же не придется слежку тотальную организовывать, а Интернет не настолько дорог.

– Все равно – если будут нужны деньги, немедленно звоните мне.

– Как скажете, – пожал плечами Сеня и пошел в коридор.

Проводив детектива и сгрузив чашки в посудомоечную машину, я вышла на балкон и устроилась в кресле. На Москву опустился вечер, стало чуть прохладнее, но все равно дневной зной еще не до конца отступил и дышалось тяжело. Из головы никак не шел разговор с Русланом, а именно та его часть, в которой говорилось о Невельсоне и его интересе ко мне как к адвокату. Случись это чуть раньше – и я легко решила бы эту проблему, обратившись за поддержкой к Тузу, но не сейчас. Мне еще нужно придумать, как именно преподнести Руслану его требования, в какой форме. И результат я предсказать тоже не могу – Алиев не так прост, как кажется Тузу. Нет гарантий, что он не поставит дело выше своих чувств ко мне. В подобной ситуации я останусь ни с чем – не сделаю того, что обещала, и лишусь любимого человека. В который уже раз… На журнальном столике в гостиной лежал традиционный ежемесячный конверт с адресом, который я успела выучить наизусть, и это не добавляло оптимизма. Наверное, я так никогда и не решусь прочесть то, что пишет из заключения Кирилл. Так и буду весь долгий срок рвать эти конверты, даже не распечатав, а потом… Что – потом? Я никогда больше не захочу его видеть, ни при каких условиях, это я знаю совершенно четко. Но тогда почему мне всякий раз так больно, когда я вижу на столике очередной конверт? И почему я никогда, ни разу не смогла заставить себя вскрыть его и прочитать письмо? Потому, что боюсь? Скорее всего, так и есть – я боюсь признаться себе в том, что Кирилл все еще занимает какое-то место в моем сердце. Небольшое, скрытое далеко, – но все же место. И если я потеряю Руслана, то непременно сойду с ума, оставшись один на один с этой болью и страхом. Руслан – моя гарантия нормальности, мое избавление от одиночества и, наверное, моя последняя любовь в жизни.