Всего лишь тень - Карин Жибель

– Но… Откуда вы знаете, во сколько я…

– Навел справки. Мне сказали, что сегодня вы заканчиваете в пять. Я хотел еще раз извиниться за тот вечер.

– Очень мило. Но… мне это показалось скорее забавным! – призналась молодая женщина.

– Тем лучше. На самом деле в мой план по принесению извинений входит приглашение на ужин.

Она все еще не могла прийти в себя. Инстинктивно перевела взгляд на левую руку Александра. А точнее, на его безымянный палец. Классическое обручальное кольцо. И явно старое.

– Да, я женат, – подтвердил Гомес. – Но я говорил о приглашении в ресторан, а не в гостиницу.

Валентина покраснела, бросила взгляд на дверь комиссариата.

– Ну, так что насчет ужина?

– Не знаю.

– Как это? Вам хочется провести со мной вечер или нет?

У нее на губах мелькнула робкая неуверенная улыбка.

– В какой вечер вы свободны на этой неделе? – спросил Гомес.

– Завтра.

– Подходит. Я заеду за вами в восемь часов.

Она продиктовала свой адрес, по-прежнему чувствуя себя неловко. Он взял ее руку, поцеловал и направился к машине.

– Подождите! – окликнула его Валентина. – Куда мы пойдем?

– Еще не знаю. А что?

– Мне нужно знать, как одеться.

Он развеселился, она косо на него глянула.

– Напоминаю, Валентина, я коп.

– Ну и что?

– А то, что и зарплата у меня как у копа. В любом случае вы будете великолепны, я совершенно уверен.

Она клялась себе подождать, не желая первой уступать в этом поединке. Но риск потерять его был еще тяжелее, чем капитуляция. Хлоя нажимает на кнопку звонка и ждет.

– Да?

– Это я.

От нескончаемого молчания, последовавшего за этой фразой, ей становится совсем нехорошо. И все же звук открываемой двери дает понять, что она может войти. Первая победа.

Она заходит в холл, начинает подниматься на четвертый этаж. Тихонько стучит два раза, снова ждет. Бертран не торопится ей открывать. На нем только джинсы, голый торс, босые ноги. Скрестив руки, он прислоняется к косяку.

Начало непростое.

– Добрый вечер.

Голос у него ледяной, взгляд недвусмысленный. Хлоя жалеет, что пришла, подумывает сбежать. Гордость берет верх, приказывая не уклоняться от столкновения. Она выигрывала битвы и потруднее. Но извинения она умеет только принимать. И то…

– Добрый вечер, я могу войти? Я бы хотела с тобой поговорить.

– Если для того, чтобы велеть мне убираться к черту, то можешь не трудиться. Я получил сообщение.

Нестерпимый цинизм ясно читается в его зеленых глазах. Она бы предпочла увидеть в них гнев. Он хочет поиграть с ней, это очевидно. И не расположен облегчать ей задачу.

– Я хотела бы сказать нечто более приятное, но больше и минуты не буду стоять у тебя на пороге, – предупреждает Хлоя.

Он наконец отстраняется, жестом приглашает ее войти. Вторая победа.

Хлоя проходит в просторную квартиру, всегда тщательно убранную, снимает пальто.

– Можешь не располагаться, – иронизирует Бертран. – Потому что ты не будешь здесь спать!

Не отводя от него глаз, она снимает пиджак, вешает на спинку кресла.

– Я по натуре оптимистка, – отвечает она, подражая его саркастической усмешке.

Продолжая смотреть ему в глаза, она с расчетливой медлительностью расстегивает пуговицы блузки. Прислонясь к стене, Бертран любуется зрелищем. Она слегка приподнимает юбку и, прежде чем подойти и прижаться к нему, позволяет кружевным трусикам скользнуть на пол.

– Я думал, ты хотела поговорить, – напоминает Бертран.

– Я передумала. Мы ведь можем поговорить и после. Если у тебя еще силы останутся…

Она пытается поцеловать его, он отворачивает голову. Она не позволяет себе сдаться, мягко его обнимает. Он притворяется, что холоден как лед, но Хлоя достаточно близко к нему, чтобы понять, что ее маленький фокус с раздеванием дал предполагаемый эффект.

Он скоро сдастся. Она никогда не проигрывает, что бы ни случилось.

Она целует его в шею, начинает расстегивать ремень джинсов. Внезапно он хватает ее за плечи, притискивает к стене так резко, что у нее вырывается вскрик.

– Проси прощения, – приказывает он.

– Я просто выпила! Не будем делать из этого целую историю, ладно?

– Проси прощения, – повторяет он. – Или уходи из моего дома.

Она думала, что все пройдет легче. Что ей удастся избежать этого. Но нельзя допустить, чтобы ее сейчас выставили вон. Худшее из оскорблений. Он должен поддаться, должен снова принадлежать ей. Она не позволит себя бросить. Не позволит себе проиграть.

Потому что он ей нужен, она не перенесет его отсутствия.

Именно в этот момент она это осознает. Вовремя.

– Мне очень жаль, – шепчет она. – Я не думала, что говорила…

– И все?

Ее сердце сжимается, слой вечного льда, который скрывает радужки ее глаз, трескается, чтобы открыть их природный цвет.

– Я ни в коем случае не должна была так с тобой разговаривать.

Он по-прежнему не слагает оружие. Но она чувствует, что приближается к цели. Осталось подняться только на одну последнюю ступеньку. Или спуститься, учитывая обстоятельства.

– Мне очень тебя не хватает… Прости меня, пожалуйста.

Он смотрит на нее с удовлетворением, которое ей кажется совершенно нестерпимым.

Я победила, убеждает себя Хлоя.

Победа с горьким привкусом.

Вот уж не думала, что придет день, когда она ему в этом признается. Однако такова простая истина. Откуда же тогда чувство, будто она опустилась на самое дно?

Бертран наконец капитулирует, он весь ее. Или наоборот, она больше не знает. Пустота, которую он оставил за собой, медленно заполняется. Восхитительно. У нее ощущение, что она возвращается к жизни, снова дышит.

Не говоря ни слова, он овладевает покорной и страстной жертвой.

Это прекрасно и в то же время болезненно. Как и сами извинения в конечном счете.

* * *

Гомес медленно поднимается по лестнице, волоча за собой невидимую гирю. Добравшись до третьего этажа, сталкивается с соседкой, всегда очень опрятной пожилой дамой.

– Добрый вечер, месье!

Гомес терпеть ее не может. Она любезна, ненавязчива. И однако, он ее не выносит. Без малейшей причины. Единственно из-за ее пожилого возраста. Возраста, которого никогда не достигнет Софи.