Маленькие путешественники - Адольф Бадэн

– Это правда, – согласился Мишель, – только взойдет ли луна? Если ее не будет, мы пройдем мимо домов и не увидим их. Посмотри, как темно…

– Ничего, как-нибудь увидим. А вообще-то я, пожалуй, и не прочь переночевать под деревом.

– Или где-нибудь в скале… – добавил Франсуа, который, видя, что братьям не страшно ночевать на дороге, тоже перестал бояться.

– Одна ночь под открытым небом – не беда, – сказал Жан, – и я уверен, что мы отлично выспимся.

– Я и сам так думаю, – поддержал Мишель. – Ой, что это? Посмотри, Жан, к нам как будто бежит собака.

– Да, – согласился Жан, – видишь, я был прав, здесь где-нибудь неподалеку дом.

Жан начал звать собаку, но она, вместо того чтобы идти на его зов, вдруг взвизгнула и бросилась бежать. Али вскочил с места и бросился было за ней, но, пробежав несколько шагов, вернулся к хозяевам.

– Какая странная собака, – сказал Франсуа, – она точно испугалась нас.

– А собака ли это? – засомневался Мишель.

– Что же это, по-твоему? – спросил Жан.

– Почем я знаю? Может быть, волк.

– Ну, вот еще! Разве ты забыл, что говорил нам Лефильель: в Алжире нет волков.

Жан был прав, волки в Алжире не водятся. Но и Мишель не совсем ошибался. Зверь, о котором шла речь, был не волк и не собака, но имел много общего с обоими. Это был шакал, плотоядное животное, очень распространенное в этих краях. Шакалы, вообще говоря, опаснее для кур и кроликов, чем для людей. Они чаще всего рыскают стаями, штук по тридцать или даже по сорок, высылая вперед разведчиков, которые высматривают, не грозит ли откуда-нибудь опасность. Тот, которого увидел Мишель, был, по всей вероятности, одним из таких разведчиков, и его пронзительный визг послужил сигналом, которым он хотел предупредить стаю об опасности. В сущности, опасность была не так уж велика. Но если бы стая знала, каких слабых противников она найдет в трех бедных, измученных детях, она, возможно, не разбежалась бы, а скорее могла напасть на них.

Между тем взошла луна.

– Пора в дорогу, – сказал Жан, – я готов об заклад побиться, что не пройдем мы и ста шагов, как увидим где-нибудь свет в окошке или дым из трубы.

– Помоги мне встать, Жан, – попросил Франсуа, – я так устал.

Как часто бывает, бедный ребенок понял, как велика его усталость, только когда пришлось снова пуститься в путь. Он едва мог стоять на ногах. Но он все-таки постарался переломить себя и побрел потихоньку, шаг за шагом, опираясь на Жана и на Мишеля. Жан утешал его, уверяя, что трудно идти только поначалу и что ноги у него постепенно разойдутся. А сам между тем высматривал, нет ли где вдали огонька, один вид которого так оживляет усталого путешественника. Но нигде ничего не было видно. Жан уже начинал понимать, что им далеко не уйти, и решил заночевать под открытым небом. Но ему все-таки хотелось отыскать хоть какое-нибудь убежище, способное защитить их от холода, так как ночь была достаточно свежа. Скал поблизости не было, но местами встречались довольно густые деревья. Жан уже собрался было расположиться под дуплистым пробковым дубом, как вдруг увидел шагах в двадцати от него полуразрушенный шалаш из глины и из древесных ветвей. Это было жалкое убежище, но все же лучше, чем ночлег под открытым небом. Жан быстро вычистил накопившийся в шалаше мусор, натаскал в него листьев и поправил, как мог, ветки на крыше. Спальня вышла хоть и не совсем удобная, но все же в ней можно было провести ночь, не рискуя простудиться.

Как бы там ни было, дети как-то расположились и вскоре уснули глубоким сном. Жан, как старший в экспедиции, выбрал себе самое опасное место – возле дверей; Али растянулся рядом с ним.

Долго ли спал Жан? Он и сам не знал, но звезды ярко сверкали сквозь щели в плетеной крыше, когда он проснулся от какого-то неожиданного толчка. Его разбудил Али, который с громким лаем бросился на нескольких шакалов, стоявших у самого шалаша. К счастью, шакалы трусливы, и ночные посетители, услышав лай собаки и увидев вскочившего на ноги Жана, тут же разбежались.

Тем не менее после такой тревоги Жан больше не смог заснуть. Удостоверившись, что Мишель и Франсуа спят глубоким сном, он сел так, чтобы ему было видно все поблизости от шалаша, и решил сторожить до рассвета. Али, разогнав шакалов, опять улегся возле своего хозяина и вскоре спокойно заснул. Высоко поднявшаяся луна озаряла всю окрестность мягким светом, позволявшим видеть достаточно далеко. Местами деревья и неровности почвы бросали тени на освещенное пространство, чернеющее причудливыми пятнами. Жан пристально вглядывался в даль, и – странное дело! – местность, такая пустынная днем, ночью показалась ему населенной и полной жизни. Каждую минуту мимо него мелькали тени, как бы гоняясь одна за другой. Его слух улавливал в ночной тишине множество неясных звуков; слышались как будто бы торопливые шаги, под которыми осыпались камешки, песок и хрустели ветки. Порой слышались и другие звуки, более угрожающего характера – зловещий вой шакалов и гиен или далекий грозный рык пантеры или, возможно, льва.

Жан вслушивался в эти разнообразные звуки скорее с любопытством, чем со страхом, так как они слышались довольно далеко от шалаша. Но вдруг все затихло; воцарилось какое-то странное, глубокое и зловещее безмолвие. Жан вздрогнул, как бы предчувствуя приближение какой-то неизвестной опасности, и этот невольный ужас еще усилился, когда Али вдруг вскочил и прижался к нему, дрожа всем телом…

Прошло несколько секунд, и вдруг раздался страшный рев, подобный грому. Жан никогда не слышал львиного рыка, но почему-то тут же узнал его; сердце мальчика замерло в несказанном ужасе, кровь застыла у него в жилах. Перед этой грозной силой он чувствовал себя совершенно беспомощным и беззащитным. Жан не знал, что лев был еще очень далеко, и каждую минуту ждал, что он вот-вот появится перед ним.

Но даже в таком отчаянном положении мальчик не забывал о братьях. «Какое счастье, – пронеслось у него в голове, – что они спят и ничего не слышат».

Между тем время шло, а лев не появлялся, и Жан мало-помалу успокоился. Страшный рев слышался через короткие промежутки времени почти до самого рассвета. Но как только взошло солнце, он вдруг прекратился. Вместе с ним затихли и все прочие зловещие ночные звуки, и Жан смог наконец забыть свой ужас в спокойном сне, который восстановил его силы.

Когда храбрый мальчик проснулся, солнце стояло уже высоко над горизонтом. Маленький Франсуа совершенно отдохнул и весело играл с Али, который, по-видимому, и не помнил, как трусил ночью.

Дети вышли из шалаша, умылись в реке и продолжили путь в горы. Провизии у них больше не было, и им пришлось пуститься в дорогу натощак. Несмотря на это, Жан не отчаивался; он был твердо уверен, что все их бедствия должны скоро кончиться.

Горные тропинки, по которым мальчики шли, стараясь не сильно удаляться от реки, становились все круче. Местами тропинка и вовсе исчезала. Жан шел то по холмикам голубовато-серой глины, то по сверкающим, скользким скалам. Местность была совершенно голая, лишь изредка попадались тощие кусты можжевельника. Только вдали, на склонах гор, виднелись желтые прямоугольные пятна: это были скудные хлебные поля, с трудом распаханные и засеянные между скалами.