Горящая колесница - Миюки Миябэ

А вот Хисаэ в тот раз действовала решительно. Она приняла бой. В руках её была сковорода. Хомме тоже едва не досталось, поскольку и он заодно попал под подозрение.

Хисаэ была прекрасна в гневе, Хомма и теперь иногда вспоминал её лицо, когда, выдвинув вперёд подбородок и оскалив зубки, она налетела со своей сковородой на этого начальничка, целясь влепить ему по скуле: «Ах, ты на мужа моего!» Тогда она была даже красивее, чем обычно, а уж она всегда нарядная и улыбающаяся.

— Сатору рассердился на то, что дядя Курисака попросил отца заниматься какой-то глупой работой.

Исака сказал это, стоя к Хомме спиной, потому что разливал кофе. Хомма, схватившись за голову, откинулся на спинку стула и расхохотался:

— Вот уж точно в дурацкое дело меня втянули! Я и сам себя дураком чувствую. С таким скрипом всё идёт…

Тидзуко погибла, но он же не мог бросить работу, поэтому их сын Сатору тогда остался один — и в буквальном смысле, и психологически. В такой момент именно Исака с женой предложили присмотреть за мальчиком, причём предложили сами. Пока Сатору немного не успокоился, они были с ним постоянно: провожали и встречали из школы, укладывали в постель. Если бы не они, отец с сыном не сумели бы наладить свой теперешний образ жизни.

Вот почему он и Сатору были так близки с супругами Исака и делились с ними всеми своими проблемами. Когда Хомма недавно попал в больницу, соседи снова их выручили, и он был не только в неоплатном долгу ними, но и по-настоящему им доверял.

— Как ваша работа? Вы ведь кого-то ищете? — спросил Исака, размешивая сахар в кофе.

Хомма кивнул:

— Сбежала невеста… Похоже, что действительно сбежала.

— Жаль… Нелёгкую задачу вам задали — разыскивай теперь её.

— Сперва-то я не ожидал, что будет столько сложностей.

— Так, значит, это молодая девушка… Подождите-ка, кофе вам лучше выпить с сахаром!

Рука Хоммы, державшая чашку, застыла в воздухе.

— Если человек устал, то сахар — штука хорошая. Я и Хисаэ говорю об этом. Она вечно на диете, сахара не употребляет, а когда чувствует усталость, пьёт какую-то энергетическую баланду. От этого её всё раздражает. Вам не кажется, что это против природы? Устал — съешь немного сахарку! Лучшее, что можно придумать.

Следуя совету, Хомма выпил чашку сладкого кофе. Конечно, мгновенного исцеления не случилось, но на душе стало веселее. Вот оно что!

— У меня такое чувство, что со мной играют в какую-то игру…

Стоило Хомме заговорить, как Исака положил локти на стол с таким видом, будто приготовился внимательно слушать, что, мол, за игра такая…

— Знаете, есть такая игра, когда какую-нибудь вещь прячут, а потом ощупью угадывают — что это. Кажется, обычно предметы кладут в коробку и накрывают платком…

Исака чуть наклонил голову набок, а потом энергично закивал:

— Да, знаю-знаю! В коробке, скажем, варёный осьминог, или желе из бататовой муки, или какое-нибудь домашнее животное, а отгадать это надо не глядя, только притрагиваясь. Верно?

— Вот-вот, оно самое. И человек, который угадывает, всегда с опаской прикасается ко всем этим предметам. Некоторые даже визжат…

— У Хисаэ был однажды случай, они провожали старый год и решили поиграть. Как вы думаете, до чего она дотронулась? Это были счёты. Но она закричала так, словно там сидел инопланетянин!

Исака сотрясался от смеха и утирал уголки глаз. Задним числом всё это казалось ещё забавнее.

— Ну а дальше? — Исака ждал продолжения, но в глазах ещё искрились смешинки.

Хомма тоже усмехнулся и продолжил:

— Да вот, меня не покидает какое-то дурацкое ощущение, словно со мной затеяли подобную игру. Пока что мне неясны её условия. Но кажется, шум поднимать нельзя. А вдруг, когда я открою ящик, там окажутся счёты? В любом случае то, до чего я успел дотронуться, вызывает очень неприятное чувство.

Хомма говорил очень медленно, потому что и сам в это время пытался разобраться в своих мыслях. Исака слушал и иногда кивал:

— Ну надо же… Взять чужое имя!.. — и поглаживал свой круглый затылок.

— Да ведь не только имя! Она позаимствовала у другой женщины все персональные данные. Не то чтобы этого не случалось и прежде… Много лет назад, кажется в конце пятидесятых, один человек воспользовался чужим посемейным реестром. Его привлекли к ответственности за нарушение прав личности.

Однако этот человек ничего не менял ни в посемейном реестре, ни в регистрационном свидетельстве. Да и как бы он это сделал? В любой момент всё могло открыться! Ясное дело, что настоящий хозяин документов, тот, чьим именем воспользовались, поднял бы шум, если без его ведома какие-то данные в актах гражданской регистрации оказались бы изменены. Поэтому преступник просто потихоньку пользовался чужим именем.

Случай Сёко Сэкинэ иной.

— Но раз речь идёт о недавнем времени, то вполне можно заподозрить, что кто-то торгует данными посемейного реестра. — Устремив взор в пустоту, Исака поморщился. — Сейчас ведь часто слышишь, что женщины из Восточной Азии вступают в фиктивные браки с японцами, чтобы получить возможность здесь работать.

«А ведь верно…» — подумал Хомма.

Исака, взглянув на собеседника, заулыбался — понял, что и он сумел выдвинуть неожиданную версию.

— Как представишь себе такое, начинаешь сомневаться, и зачем только нужны посемейные реестры?

— И ведь ни в Европе, ни в Америке нет такого!

— Вот-вот, только в Японии.

— И всё же нельзя сказать, что посемейные реестры совсем бесполезны. Они предупреждают некоторые преступления, предусмотренные уголовным кодексом.

— Что-что? — заморгал Исака.

— Я про многожёнство, — рассмеялся Хомма. — Заметили, что в иностранных фильмах и книгах такие сюжеты часто встречаются? Там у них выписывают только свидетельство о рождении и свидетельство о браке, а страны-то не маленькие — вот и получается, что для многожёнства есть много лазеек. А в Японии, если проверить посемейный реестр, наличие супруги или супруга сразу обнаружится.

— Да уж, наших женщин не проведёшь!

— Самое большее — можно скрыть факт прошлого развода, если сменить место жительства и завести новый посемейный реестр.

— И только? В таком случае неплохо бы и отменить эту систему, уж очень с ней хлопотно.

Слова Исаки вновь заставили Хомму вернуться к давней затаённой мысли: «Если бы только ввели простую систему гражданской регистрации, гарантирующую тайну персональных данных…»

Вслух же он сказал:

— А ведь есть ещё такая проблема — вносить ли в посемейный реестр данные об истинном происхождении приёмных детей? Ведь уже прошло четыре или пять лет, как введена «особая система усыновления».