Держу тебя - Наталия Романова

Утром Маша не ответила на сообщение, Сергей решил, что она отсыпается, и последовал её примеру, к обеду тоже ответа не было. Он бросил несколько коротких предложений, которые так и не были получены, в отличие от утренних, оделся и пошёл в дом напротив. Что Настенька из «Морозко», Цветочек Аленький, удумала на этот раз?

Дверь открыла узбечка лет сорока, в национальном платье и на-украинский манер завязанном платке. Полная и хмурая, она держала на руках ребёнка, второй, немногим старше, вцепился в подол и так же хмуро смотрел на пришедшего.

— Здравствуйте, я к Маше.

— Я Маша, — женщина вопросительно посмотрела на Сергея, он посмотрел на якобы «Машу», то, что квартира коммунальная, он понял, в общем-то, это было ясно ещё до того, как старая, выкрашенная коричневой краской дверь открылась, «Маша» лишь послужила ещё одним доказательством.

— К Маше Шульгиной. Девушка, светленькая, маленькая, — он показал себе на плечо, уровень, куда доставала макушка Маши. — Она дома?

— Не знаю, — «Маша» равнодушно пожала плечами и посторонилась. — Третья комната слева, за выключателем, — пояснила женщина, её перекрикивал младенец, Сергею оставалось только надеяться, что он правильно расслышал.

Коммунальными квартирами Сергея была не удивить и не испугать, всё студенчество он провёл, мотаясь по углам в коммуналках. Бывали почти камерные квартиры, тихие трёшки, с соседками-божьими одуванчиками, подкармливающими вечно голодного студента, бывало и такое, что Сергею приходилось помогать соседке, чей сын — хронический алкоголик, — отнимал пенсию у старухи. Бывали монстроподобные, трёхсотметровые коммуналки, с двумя входами, несколькими кухнями и строго поделёнными санузлами. Соседей в таких квартирах было настолько много и они так часто менялись, что люди не знали друг друга в лицо. Вечно орущие дети, скандалящие тётки, пекущиеся днём и ночью чебуреки, чьи-то гадящие коты, бесхозные, общие тараканы.

Эта квартира была чем-то средним: захламлённый коридор с мусорным пакетом рядом с чьей-то комнатой, огромная кухня с двумя плитами, кашеварящая бабка лет семидесяти, с алыми губами и торчащим пучком тусклых волос. Две маленькие, юркие узбечки, может, дочери «Маши», может, племянницы, ребёнок, раскатывающий на самокате по коридору, и чёрный кот, сидящий в торце, с ленцой оглядывающий пришедшего.

Он постучал в третью дверь слева, ответа не последовало, постучал ещё раз, ответом была та же тишина. Для верности нажал ручку замка, она подалась, и дверь плавно, без скрипа, открылась. Комнатка оказалась небольшой, метров двенадцать, со свежим косметическим ремонтом и новой, хоть и разномастной, мебелью. На столе-книжке, в трёхлитровой банке красовались вчерашние розы.

Сама же Маша спала, свернувшись в позе эмбриона, из-за мешкообразного толстого костюма было непонятно, девушка скрючилась на диване или миловидный парнишка. Сергей уже понял, что причина, по которой Маша носит кинг-сайз, банальна — девушка мёрзла, у неё всегда прохладные руки — это может быть признаком болезни, а может особенностью организма из-за телосложения. Конечно, все эти необъятные свитера, безразмерные штаны и худи по колено — модная тенденция, а Маша была модницей: стрижка, маникюр, дорогая оправа, но в первую очередь — кнопке теплее и уютней в этих смешных одёжках.

Сергей окинул взглядом комнату, между диваном и торцевой стеной у окна стояла не то высокая тумба, не то табурет, выполняющий функцию прикроватной тумбочки. Сверху лежал телефон на зарядке, книга с каким-то девчачьим фэнтези с белобрысым мужиком на обложке, пяльцы с мотками мулине и пластиковый контейнер с упаковками лекарств. Несколько распотрошённых пакетов Фервекса валялись тут же, а у дивана стояла недопитая кружка с лекарством.

Заболела…

Он сел на краешек дивана, поискал глазами одеяло, понял, что Маша на нём спит, снял с себя толстовку и укутал спящую, та блаженно улыбнулась и, бормоча, поблагодарила. Аккуратно потрогав лоб Маши, убрав светлую, взлохмаченную чёлку в сторону, он понял, что вряд ли это обычное недомогание, она была горячая как печка, ненормально горячая, ни о каких тридцати восьми и речи не было, хорошо, если не под сорок.

— Маша, Маш, — он увидел расфокусированный взгляд. Девушка замерла, испугавшись, напрягся каждый мускул, она промаргивала слезящиеся глаза и никак не могла сосредоточиться. — Машенька, это я, не бойся, — он, скорее машинально, натянул очки на Машу, с секунду она молчала, а потом облегчённо вздохнула. — Где у тебя градусник?

— Там, — она махнула рукой на пластиковый контейнер, Сергей взял его, перетряхивая, машинально вчитываясь в названия лекарств, бросил напряжённый взгляд на Машу.

— О, нашёл, — он сделал вид, что довольно улыбается, засовывая градусник подмышку девушке. — Когда заболеть успела?

— Утром, — Маша шептала, словно экономила силы, морщилась, ей явно было плохо. — Сходила в аптеку…

— Ясно, — он покрутил в руках упаковку Арбидола, то, что доктор прописал при лихорадке неясного генеза. Сергей скрипнул зубами.

Маша протянула градусник с вполне терпимыми почти тридцать девять.

— Машунь, что у тебя ещё кроме температуры? Насморк, горло, рвота, диарея? Что-то серьёзней?.. — он покосился на коробку с лекарствами. Маша покраснела как рак ещё на насморке, «диарея», похоже, её добила, выпучив глаза, она открывала и закрывала рот и точно не знала, что ответить.

— Ничего, — наконец, выдавила она. — Только температура.

— Давай-ка мы с тобой доктора вызовем? — он сел рядом и притянул к себе девушку, она устало устроилась на его плече, а потом скользнула на грудь, он придержал рукой сопевшую, горячую, взлохмаченную головку.

— Выходной, а неотложка пошлёт в поликлинику, и вообще, у меня полис по другому адресу…

— Мы платного вызовем.

— С ума сошёл? Мало того — денег сдерут, так ещё неизлечимый целлюлит центральной пятки найдут. Просто простуда, ноги вчера промокли, вот и…

— А скажи, пожалуйста, те таблетки точно не связаны с твоим состоянием? — он показал на ангиопротекторы и антиагреганты. Маша вопросительно посмотрела на Сергея, хмурясь, видимо, голова у девочки болела нещадно. — Я в физкультурном учился, Лесгафта, — пояснил Сергей. — Анатомия у нас была поверхностно, но всё же я могу сказать, что эти таблетки принимают при сердечно-сосудистых заболеваниях, и они как-то влияют на свёртываемость крови. И здесь два варианта, либо у тебя температура от основного заболевания, не знаю, какого именно, либо твоя простуда может осложнить это самое заболевание, и в том, и другом случае нужен врач.

— У меня всё равно нет денег, — Маша обречённо вздохнула. — И у меня всё хорошо с сердцем, это… неважно.

— Ладно, — Сергей кивнул, устроил вспотевшую, горячую Машу на диване и залез в свой телефон, судорожно соображая, где можно найти толкового врача в выходной день, накануне восьмого марта. — Врачу расскажешь, что и как, если мне не хочешь.