Всего одиннадцать! Или Шуры-муры в пятом "Д" - Виктория Ледерман

Эта мысль меня греет лучше всякого солнца, которого сегодня нет на небе с самого утра. Мне от нее тепло и радостно. Я беру портфель, достаю учебник литературы и открываю его. Хочу достать билеты и переложить их в карман куртки. Не буду же я при Ангелине копаться в учебнике. Нет, я выну их из кармана и протяну ей – на, вот, возьми. Это для меня пара пустяков. Хочешь билеты – пожалуйста. А захочешь на Луну – полетим на Луну.

Я листаю учебник, переворачиваю его корками вверх, трясу… Никаких билетов нет. Снова листаю, снова трясу, но они не появляются ни от тряски, ни от листания. Я ничего не понимаю. Как их может не быть, если я сам их сюда положил? А может, я перепутал и положил в другой учебник? Я достаю все, что у меня есть в портфеле, перебираю все учебники и тетради. И даже заглядываю в пенал. Билеты исчезли.

И тут меня обжигает: Егор! Что он делал возле моей парты? Каким ветром его туда занесло? Он видел, как я выронил билеты из учебника, и понял, что проиграл. А когда я выходил на перемене, он залез в мой портфель и…

Как он мог?! Это же подло!

Я вылетаю из торгового центра и несусь к дому. Капли дождя бьют по голове, но мне почему-то не мокро и не холодно. На половине пути я вдруг соображаю, что Егора дома нет. Скорее всего, он уже там, у Дома молодежи, ждет Ангелину. С билетами.

Я резко разворачиваюсь и бегу в обратную сторону. Тяжеленный портфель бьет по спине и мешает бежать быстро. В висках стучит: «Только бы успеть, только бы успеть!» Если они встретились, то я опоздал. Они, конечно, вошли внутрь, они ведь с билетами. А я туда уже не попаду.

Я вижу Егора издалека. Он стоит под деревом, на углу, далеко от входа и от основной толпы. Один.

Я успел!

Не говоря ни слова, я набрасываюсь на него и валю на мокрую землю. Портфель отлетает в сторону и, судя по звуку, шлепается в лужу. Егор пытается выбраться из-под меня, но я сейчас такой сильный и злой, что самому страшно. Я всем корпусом прижимаю к земле своего недавнего друга, а руками шарю по его карманам. Егор молча отбивается. Он ни о чем не спрашивает, не удивляется и не возмущается. Значит, все понимает. Значит, я прав.

Наконец я нащупываю билеты в заднем кармане его джинсов и яростно выцарапываю их оттуда. Он сопротивляется и извивается всем телом, чтобы мне труднее было доставать. Но мне все же удается подцепить бумажный краешек. Я тяну их наружу. Почти достал! Егор рывком выхватывает их у меня и сжимает в кулаке. Мы остервенело боремся, обдирая руки и куртки об асфальт, вырываем билеты друг у друга, и вскоре от них остаются одни клочки.

Поток зрителей заканчивается, перед входом уже никого нет. Ровно шесть часов. Концерт начинается. Мы сидим на земле, под дождем, зло смотрим друг на друга и тяжело дышим.

Ангелина так и не появляется.

Утром в пятницу я просыпаюсь уже одна. Мама уехала ночью, а папу вызвали на работу раньше. Он ушел около шести. Я долго лежу в постели и размышляю, идти мне в школу в последний день перед каникулами или не обязательно. Если не приду, никто не узнает. За каникулы уже все забудут и не станут требовать у меня справку. Потом решаю, что у меня сегодня уникальный шанс появиться в школе в нормальном человеческом облике. Больше такого шанса не будет. Через неделю приедет мама, и после каникул я снова буду ходить в этой уродской форме и с заплетенными волосами.

Я вскакиваю с постели и начинаю разыскивать косметический набор, который мама отняла у меня вчера. Мне ведь еще накраситься надо вечером, вдруг на концерт попаду. Надежды, конечно, мало, билетов, скорее всего, нет… Ну а вдруг? Вдруг Белоусов что-нибудь придумает? Как-нибудь исхитрится и достанет? Он ради меня в лепешку разобьется. Да и Фомин тоже. Как я их выдрессировала! Сказка!

Косметику я не нахожу, хотя роюсь везде, где только можно. И где нельзя, тоже роюсь. Но набор словно в воду канул, как выражается мама. А может, она его с собой забрала? Только зачем он ей?

С косметикой облом, но зато я натыкаюсь на свои кроссовки на платформе, опять же подарок тети Жени. Мама спрятала их в прошлом году. Она сказала, что десятилетним девочкам нельзя носить каблук выше двух сантиметров. А тут платформа – целых восемь. (Она специально мерила линейкой.) И отобрала их у меня, я даже ни разу не успела никуда в них выйти.

Я решительно натягиваю кроссовки. Отлично, за год нога у меня почти не выросла. Значит, можно носить. Я надеваю джинсы, вязаный джемпер, распускаю волосы. Потом беру мамину старую, почти использованную помаду и слегка подкрашиваю губы. И еще долго верчусь перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон. Ну, держитесь, однокласснички! И Белоусов, и Фомин, и Мальцева, и все остальные. Сегодня я просто неотразима.

Я перекладываю учебники из рюкзака в сумку и вдруг слышу свой телефон. Кто бы это мог быть так рано? Фомину, что ли, не терпится?

Нет, это мама.

– Да? – говорю я в трубку.

– Ангелина, ты в школе? – спрашивает мама.

– Уже выхожу.

– Как выходишь? Ты уже час как должна быть в школе!

Я удивленно смотрю на часы. Восемь тридцать. Уроки начинаются в девять.

– Мама, время только полдевятого.

– Ангелина! Опять ты все перепутала. Уже полдесятого.

– Да нет же, мама. Это ты перепутала.

Трубка замолкает. Наверное, мама смотрит на часы.

– Ой, точно, – говорит она. – Я же часы перевела. Здесь время другое, плюс час. Ну хорошо, иди в школу, а я тебе еще позвоню.

– Зачем? – озадаченно спрашиваю я.

– Как зачем? Тебя же надо контролировать. Во сколько уроки сегодня заканчиваются?

– В полвторого, – на автомате говорю я.

– Ну вот, я тебе позвоню в полвторого. И буду звонить каждые два часа и спрашивать, что ты делаешь. А как ты хотела?

Мама отключается. Я смотрю на свой телефон, и где-то внутри меня растет раздражение. Контролировать меня надо? Каждые два часа? Из другого города? Отлично!

Я выключаю телефон и швыряю его на кровать. А вот теперь контролируйте. Сколько хотите.

Я вытряхиваю учебники из сумки, беру школьный проездной, немного денег из тех, что мама оставила нам с папой на расходы, и выбегаю из дома. На углу ждет Фомин. Меня пока не видит, топчется на месте как раз спиной ко мне. Я бегу за дом и через соседний двор выхожу на проспект. Все, от всех избавилась. Свобода!

Я гуляю по улице, смотрю на витрины, дышу свежим воздухом. Сегодня не холодно, только пасмурно. Хорошо, что дождя нет, а то я без зонта. Я брожу просто так, мне никуда не надо, меня никто никуда не гонит и никто нигде не ждет. Я ни от кого не завишу, я сама по себе.

Какое волшебное чувство!

Я останавливаюсь у продуктового павильона, чтобы поправить ослабшие шнурки на кроссовках. Тут есть небольшая лавочка, и можно сделать это сидя. Вдруг возле меня с бешеным рычанием тормозит красно-серебристый мотоцикл – или мопед, я в них не разбираюсь. Мотоциклист снимает шлем, и я вижу парня, постарше меня, но не совсем взрослого.