Всего одиннадцать! Или Шуры-муры в пятом "Д" - Виктория Ледерман

– Ну, про девчонок этого возраста я ничего не могу сказать, – снова говорит Андрей. – Я в школе ни с кем из них не дружил, стеснительный был. Первый раз влюбился в армии, в продавщицу из магазина. Но она была уже взрослая.

Я слабо улыбаюсь. Невозможно поверить. Андрей – и вдруг стеснительный!

– И вот что я тебе скажу, – продолжает он. – Может быть, по-взрослому, но по-другому я не умею. Если женщина любит по-настоящему, она любит только одного. И ей все равно, обижается второй или нет. Ей главное – чтобы тот, первый, ее тоже любил. И она для этого все сделает. Так уж они устроены, эти женщины.

Я поднимаю на него глаза. Я не понимаю, что он хочет сказать. И он это видит.

– Как зовут эту девочку? – спрашивает Андрей.

Мне не хочется называть ее имя. И я говорю:

– Ожегова.

– А вторую? Ту, которую ты ударил рюкзаком?

– Мальцева. А при чем тут она?

– Представь, что они обе хотят с тобой дружить. Кого ты выберешь?

– Ангелину, конечно! На фиг мне эта Мальцева? – вскрикиваю я и тут же осекаюсь. Все-таки проболтался! Но Андрей будто не замечает этого.

– Если ты выберешь Ожегову, Мальцева обидится.

– Да мне плевать на нее.

– Может быть, лучше сказать им: разбирайтесь сами? Соревнуйтесь, воруйте, убивайте друг друга. А я буду дружить – с той, кто останется в живых. А, Егор? Интересно же посмотреть, как они таскают друг друга за косы.

– Андрей! – возмущаюсь я. – Ну что ты, в самом деле? Ты не понимаешь… Все совсем не так!

– Все именно так, – говорит Андрей. – Если тебе не нужна Мальцева, ты просто не будешь с ней дружить. А если тебе нравится Ожегова, ты не допустишь, чтобы из-за тебя она делала гадости, дралась и ссорилась с подругами. Когда человек тебе дорог, ты его оберегаешь от неприятностей. Разве нет?

Я молчу и смотрю в чашку с чаем.

– А теперь подумай и ответь себе на один простой вопрос: с кем на самом деле хочет дружить ваша Ангелина?

Я сердито швыряю на стол ложку, вскакиваю и бегу в свою комнату. Там бросаюсь на кровать и закрываю глаза. Ну Андрей! Зря я ему все рассказал. Как он смог все так запутать? Просто наизнанку все вывернул. Он же ничего не понимает в девчонках, он сам признался. У девчонок все по-другому, и сами они другие. Их вообще сложно понять. А Ангелина отличается от всех. Она необыкновенная. Как можно ее сравнивать с простыми девчонками?

Нет, Андрей неправ.

Но этот его «простой вопрос» все же не дает покоя. «С кем на самом деле хочет дружить ваша Ангелина?»

И правда, с кем?

Это самые долгие каникулы в моей жизни. Мне кажется, они даже длиннее, чем летние. Время будто остановилось. Один день тянется бесконечно. Я жду и жду вечера, а он никак не наступает. Я хочу уснуть и проснуться через месяц. Или через год. Или через три.

Или вообще не просыпаться.

Я теперь совсем один. «Моя пустота» стала еще шире. Вокруг меня безвоздушное пространство, в котором нет ничего и никого. Ни Егора, ни Ангелины… Ни мамы с папой. Со мной никто не хочет общаться. С Егором мы давно враги. Ангелина просто пропала. Не отвечает на звонки, не появляется на своей страничке «ВКонтакте». Я даже вычислил, где она живет, и несколько раз приходил и звонил ей в дверь. Но дома никого нет. Никогда нет, ни утром, ни вечером. Если она куда-то уехала, почему не сказала мне?

Наверное, она теперь дружит только с Егором и они вместе от меня прячутся.

Мама и папа от меня отвернулись. Из-за того случая с билетами. Я сразу же признался, когда пришел в пятницу мокрый и в грязи. Мне было уже все равно, что со мной сделают. Только объяснить не смог, зачем я это сделал, просто молчал, и все. Со мной ничего не сделали, только мама плакала весь вечер. Я не понял почему. Наверное, она очень хотела попасть на концерт.

А утром я заметил, что со мной никто не разговаривает. За столом все молчат, перед телевизором молчат. Меня не просят мыть посуду, ходить в магазин, убирать в комнате. Даже когда я выхожу из дома, никто не спрашивает, куда я пошел. И так несколько дней. Общаться я могу только с ноутбуком.

Люди в интернете подсказывают мне, что я «в игноре». От слова «игнорировать» – умышленно не замечать. Мне плохо в этом «игноре», душно и тоскливо. Но как из него выбраться, я не знаю.

Я тупо сижу в своей комнате без дела и жду конца каникул. И сам не понимаю зачем. Ведь тогда придется идти в школу и смотреть на Егора с Ангелиной. Я не смогу. Я сойду с ума. Может, мне перейти в другую школу? Может, если их не видеть, станет легче?

Когда дома сидеть совсем невмоготу, я слоняюсь по улице. По двору, по парку, по магазинам. Там есть люди, и я уже как будто не один.

И вдруг уже в самом конце каникул, в субботу, я встречаю Ангелину в парке. Я даже не удивляюсь. И радости никакой нет. Как будто у меня пропали все чувства разом. Я вообще ничего не чувствую. Это так странно – не чувствовать ничего.

всплывают с таким трудом забытые строчки.

Ангелина в другой одежде, с другой прической и как будто бы стала выше. Никак не пойму, что в ней изменилось. Но изменилось, это точно. Какая-то она взрослая и чужая. Это уже не моя Лина.

Рядом с ней идет Мальцева. Вот тут я бы точно удивился, если бы мог. Они же терпеть друг друга не могут.

– Привет, – говорит Ангелина как ни в чем не бывало.

– Почему ты не пришла на концерт? – спрашиваю я.

– Дела были, – отмахивается она. – А что, кто-то победил?

– Нет, никто.

– Значит, правильно, что не пришла. Ну ладно, мне идти нужно. Ир, пойдем.

Они вдвоем идут мимо меня. Я провожаю их взглядом.

– Ангелина! – вырывается у меня.

Она оборачивается.

– Ну что еще?

– Хочешь, я сейчас залезу на колокольню? Вон там, за стадионом.

Я показываю рукой на верхушку башни из красного кирпича, которая возвышается над деревьями. Это старая заброшенная колокольня. Мы несколько раз залезали с Егором на предпоследний ярус, оттуда очень красивый вид, весь наш район как на ладони. Правда, она сильно разрушена внутри, и забираться туда по обломкам лестниц и перил небезопасно. Но нас с ним это не останавливало.

– Ну залезь, – пожимает плечами Ангелина, – если охота.

– Обещай, что, если залезу, ты бросишь Егора.

Они с Мальцевой почему-то переглядываются.