Фанера над Парижем - Людмила Милевская

— Да, она, — вынуждена была признать я, покрываясь краскойстыда.

— Что ж, я не в обиде, — успокоила меня Леля. — Ты же не излюбопытства действовала, а для пользы дела. К тому же ты убедила меня. Я и самадумала, что сумма выкупа уж слишком велика. Значит, кто-то хочет Сашенькинойсмерти. Естественной смерти, — Леля призадумалась. — Нет, не знаю, кому этовыгодно.

— Возможно, в сейфе есть бумаги, которые дадут нам ответ наэтот вопрос, — воскликнула я. — Если мы вычислим похитителя, то уж я придумаю,как заставить его вернуть обратно Александра Эдуардовича, будь спокойна.

— Хорошо, — решилась Леля. — Открываем сейф.

Сейф находился практически на виду: за картиной. Вполнетрадиционное место. Леля набрала код, открыла одну дверцу, вторую и широкимжестом пригласила меня:

— Можешь начинать.

Я выгребла часть бумаг и отнесла их на стол. Расположилась вкресле Турянского, собираясь тщательно изучить полученный материал. Леляуселась на стул и заскучала.

— Что там? — спрашивала она через каждые пять минут.

— Посмотри сама, — отвечала я, протягивая ей уже изученныйдокумент.

Леля пробегала бумагу глазами, зевала и возвращала мне сословами:

— Ничего не понимаю. Какой-то контракт. Чем нам это полезно?

— Пока не знаю, может, и ничем, — отвечала я, недоумевая,почему Леля до сих пор здесь.

Видимо, я недооценила ее упрямство. Наконец она невыдержала, поднялась со своего ужасного антикварного стула и со словами «кофесварю» удалилась.

Я почувствовала себя значительно свободней — терпеть немогу, когда в ответственный момент сидят над душой: мои мозги отказываютсяработать. Так и есть, едва не пропустила интересную вещь — что это?

Я глянула на бумагу, которая следом за другими оказалась уменя в руках. Судя по всему, это был страховой договор. Но что это был задоговор!

Из него следовало, что Турянский получает страховые выплаты,так называемую страховую премию, в случае… смерти своего компаньона — Перцева.Причем в особых условиях было отмечено: страховое общество платит только вслучае ненасильственной, то бишь естественной, смерти, что должна определитьнезависимая экспертиза.

Но даже и не это было важно. Гораздо важнее было дальнейшее.В тех же особых условиях отмечалось, что одновременно с этим договором былзаключен аналогичный страховой договор, но уже в пользу Перцева. В случае такойже ненасильственной смерти Турянского Перцев получает те же выплаты.

При этом страхователем выступал банк, который основаликомпаньоны, и банк же, естественно, платил страховые взносы, сумма которыхвызвала у меня нешуточное головокружение.

О сумме, выплачиваемой в случае «ненасильственной смерти»оставшемуся в живых компаньону, я уже и не говорю. Лично для меня она былапросто фантастической. В страховке пояснялось, что сумма эта равна фактическойдоле компаньонов в основанном ими банке. Был и пункт, объясняющий цельстраховки: сохранение целостности предприятия в случае смерти одного изпартнеров.

Этот договор меня потряс. А вот упоминание о«ненасильственной смерти» даже не удивило.

Еще бы! Упоминание об этой самой «ненасильственной смерти» вданном договоре не каприз, а жестокая необходимость. Забудь страхователь отакой мелочи, и после подписания страхового договора желание насильственноумертвить друг друга прямо на глазах страхового агента возникнет сразу же у обоихкомпаньонов.

Пункт, в котором определялась цель страхования — сохранениецелостности предприятия, — поначалу вызвал у меня недоумение. Получалось «вогороде бузина, а в Киеве дядька», где страховые выплаты, а где предприятие, тоесть банк? Однако с присущей мне сообразительностью я раскусила и этот орешек.Банк-то Турянского был акционерным обществом закрытого типа, что и былообозначено в договоре, а в этом случае после смерти совладельца родственникичаще всего наследуют не акции, а право получения денег — фактическую стоимостьэтих акций. Вот и выходило, что страховка давала возможность каждому изкомпаньонов выплатить скорбящим родственникам деньги, стоимость акций, иодновременно сохранить банк.

«Да-аа, — подумала я, — просто удивительно, что со дняподписания договора сердечник Турянский так долго протянул. Гуманность Перцевапотрясает».

Мою мысль прервал приход Лели. Она вошла в кабинет сподносом, на котором стоял кофейник и всего одна чашка с блюдцем.

— Как дела? — спросила Леля.

— Продвигаются понемногу, — уклончиво ответила я, не спешаее знакомить со своим открытием.

Леля, конечно же, заинтересуется и застрянет в кабинете, мнеже все еще хотелось побыть одной.

— А почему только одна чашка? — удивилась я. — Разве ты небудешь кофе?

— Сонечка, — виновато ответила Леля, — я срочно должна уйти.Ничего, если оставлю тебя одну?

— Как это одну? — возмутилась я, с трудом скрывая радость. —Что за несерьезное отношение? Мне что, больше тебя все это нужно?

Я гневно ткнула пальцем в бумаги. Леля, вся виноватая,начала оправдываться и извиняться.

— Позвонила приятельница, — сообщила она, — ей срочнопонадобился мой Сашенька. У них там какие-то дела. Приятельница сказала, чтоесли его нет в городе, то должна приехать я. Сонечка, что я могу поделать? Ужизвини. Сама понимаю, нехорошо получилось… Ты тут оставайся, а я скоро вернусь.Выпей кофе.

И Леля убежала. Ах, как это было удачно. Самое время длянастоящего обыска. Не может быть, чтобы в доме Турянского существовал лишь этотжалкий сейф — я хищным взглядом обвела кабинет. Есть же наверняка и другиетайники, более законспирированные. У Турянского до фига секретов. Во всякомслучае, если бы я была банкиром, то этого сейфа мне было бы недостаточно. Да исодержимого в нем маловато.

Я покинула кресло, подошла к сейфу и достала последниебумаги, и среди них увесистую папку. Бумаги просмотрела: ничего интересного.Раскрыла папку… Если в предыдущих документах я хоть как-то могла разобраться,то теперь и вовсе зашла в тупик, но сердцем чуяла — в папке нечто важное.

«Возьму с собой и покажу Томе», — решила я, пряча папку всвою просторную сумку, которую Тамарка обозвала мешком.

После этого я тщательно обследовала стенки сейфа, провелаладонью по матовому черному дну. Поверхность сверхпрочного сплава былапрохладна и приятна на ощупь. Стенки сейфа тоже радовали своей исключительнойгладкостью. И вдруг…

«Нет, это мне показалось», — подумала я, пытаясь вновьнащупать некую неровность на гладкой стенке.

И нащупала. И ничего мне не показалось — впадинка под самойполкой. Пришлось присесть и изрядно вывернуть шею, чтобы ее увидеть. Чуть позжеразглядев эту впадинку с помощью настольной лампы, я возрадовалась: вот онигде, все банкирские секреты. В стене сейфа была замочная скважина.