Мой любимый враг - Салли Торн

– Он думает, что я предмет для шуток. Всегда смеется над занятиями моих родителей. Уверена, он потешается и над школой, где я училась. Над моей одеждой. Ростом. Лицом. – Хелен терпеливо кивает, следя за тем, как я пытаюсь облечь в слова свои путаные мысли. – Мне неприятно, что он так обо мне думает. Это сбивает меня. Я просто хочу, чтобы он меня уважал.

– Ты заслужила репутацию располагающего к себе, отзывчивого человека, – поддерживает меня Хелен. – Ты всем нравишься. Он единственный, кто упирается.

– Он существует ради того, чтобы сжить меня со свету. – Может быть, я немного драматизирую.

– А ты – его, – замечает Хелен.

– Да. И мне не хочется быть такой.

– Не общайся с ним сегодня. Ты можешь на несколько дней занять пустой кабинет на третьем этаже. Мы переведем звонки туда.

Я качаю головой:

– Соблазнительно, но нет. Я с этим справлюсь. Займусь составлением квартального отчета и буду сдерживаться.

Я все еще помню вкус его губ. Я втягивала в себя его горячее дыхание, пока мои легкие не наполнились им. Его воздух был в моем теле. За пару минут он научил меня тому, чего я не узнала за всю свою жизнь. Забыть, что он существует, будет для меня испытанием, но вся эта работа – сплошные испытания.

Тихо прикрываю дверь кабинета Хелен и собираюсь с духом. Поворачиваюсь. Вот и он, сгорбился над своим столом.

– Привет, – получаю я робкое приветствие.

– Здравствуй, – отвечаю я сухо и цокаю шпильками к своему столу.

Его следующая фраза меня изумляет.

– Прости меня. Я очень, очень виноват, Люси.

Я ему верю. Воспоминание о смятении, написанном на лице Джошуа, когда он отшатнулся от меня в баре, две ночи почти не давало мне уснуть. Теперь настал момент восстановить статус-кво. Я могла бы наорать на него, он бы облаял меня в ответ. Но я не хочу быть такой.

– Я верю твоим словам.

Мы оба готовы заулыбаться и смотрим на губы друг друга. Призрак поцелуя брезжит между нами.

Джошуа сегодня не так безупречен, как обычно. Слегка помят – вероятно, плохо спал пару ночей. Галстук повязан небрежно, на щеках тень легкой поросли. Волосы не причесаны, с одного бока рогом торчит непослушный вихор. Он сегодня практически гаминовец. Выглядит божественно и смотрит на меня с воспоминанием в глазах.

Мне хочется бежать, пока ноги не подкосятся. Смести все рукой с его стола. Я чувствую прикосновение одежды к коже. Вот какие ощущения вызывает у меня взгляд Джошуа.

– Давай сложим оружие, а? – Он поднимает руки, чтобы показать: они пусты. Кисти у него большие – легко обхватят мои лодыжки. Я сглатываю.

Дабы скрыть неловкость, я изображаю, что вынимаю из кармана пистолет и отбрасываю его в сторону. Джош забирается в воображаемую заплечную кобуру, достает из нее оружие и кладет на свой ежедневник. Я извлекаю из невидимых ножен на бедре кинжал.

– Все. – Я указываю под стол. Джошуа опускает руку к лодыжке и притворяется, будто вытаскивает из ножной кобуры револьвер. – Так-то лучше. – Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза.

– Ты очень странная, Печенька. – Голос у него не злой. Я с натугой разлепляю веки, и игра в гляделки едва не убивает меня. Глаза у Джоша синие, как грудь павлина. Все меняется. – Ты собираешься жаловаться на меня кадровикам?

У меня в груди что-то болезненно схлопывается. Так вот почему он так дерьмово выглядит. Вчера у него был адский денек – предвкушал, как его выведут из здания под белы рученьки при моем появлении. Вид моего пустующего стола, должно быть, внушал ему ужас. Он сидел и представлял, как его швырнут в камеру за то, что обижал хрупкую женщину. Теперь все ясно. Ну и глупа же я.

– Нет. Но давай больше никогда не будем упоминать об… этом? – Слова звучат с легкой хрипотцой. Я спускаю Джоша с крючка, вместо того чтобы изводить пугающей перспективой. Еще один шаг к тому, чтобы быть человеком, который мне нравится. Тем не менее Джошуа хмурится, как будто он глубоко оскорблен.

– Ты этого хочешь?

Киваю, но какая же я маленькая лгунья. Все, чего я хочу, – это целовать тебя, пока не засну. Я хочу забраться к тебе под одеяло и узнать, что творится в твоей голове и у тебя под одеждой. Пусть даже при этом я буду выглядеть полной дурой.

Дверь в кабинет мистера Бексли открыта, а потому я говорю как можно тише:

– Это сводит меня с ума.

Джошуа понимает, что я не выдумываю. В глазах у меня застыло отчаяние. Он кивает, как будто нажимает на клавиши «Выделить все» и «Удалить». Поцелуя не было.

Молю: пусть что-нибудь случится и эта сцена завершится. Противопожарные учения. Или звонок от Джули, которая скажет, что больше никогда не сможет выполнить задание к сроку. Не я одна молюсь об обрушении перекрытий.

– Как прошло… свидание? – Голос у Джошуа тихий, костяшки пальцев побелели. Быть обходительным со мной – это стоит ему немалых усилий.

– Хорошо. У нас много общего.

Я безуспешно пытаюсь вывести компьютер из спячки.

– Вы оба невероятно маленькие. – Джошуа хмурится, глядя на свой монитор, будто ему никогда не доводилось участвовать в более неприятной беседе. Проявлять дружелюбие ко мне без натуги пока не получается.

– Он даже не стал подшучивать надо мной из-за клубники. Дэнни… он… милый. Он мне подходит. – Больше я ничего не могу придумать.

– Значит, милый – это то, чего тебе хочется?

– Этого все хотят. Родители годами упрашивают меня найти себе какого-нибудь милого парня. – Я стараюсь говорить без напряжения, но внутри затеплился огонек надежды. Мы разговариваем как друзья.

– А мистер Милый Парень отвез тебя домой?

Я понимаю, о чем он спрашивает.

– Нет. Я вызвала такси. Сама.

Джошуа тяжело вздыхает. В изнеможении трет руками лицо, потом смотрит на меня сквозь пальцы:

– Во что нам теперь играть?

– Как насчет игры в нормальных коллег? Или можем поиграть в дружбу. Я умирала от желания попробовать обе игры. – Поднимаю взгляд и перестаю дышать.

Джошуа сидит прямо и сердито смотрит на меня:

– Обе будут пустой тратой времени, ты так не считаешь?

– Что ж, жаль. – Если бы я сказала это с сарказмом, он бы не понял серьезности моих слов.

Джошуа открывает ежедневник, в руке карандаш, делает пометку за пометкой. Я только успеваю моргать, а потом отворачиваюсь к своему компьютеру. Сил больше нет переживать из-за его проклятого ежедневника. Карандаш Джошуа, мои шпионские эксперименты. Всему конец, прямо сейчас. Все это было пустой тратой времени.

Уверяю себя, что надо радоваться.

Сегодня восхитительный день черной футболки. Напишу об этом в дневнике. Поведаю своим внукам. Отрываю от нее взгляд, но через мгновение глаза сами собой тянутся обратно. Под этой футболкой – тело, от которого затуманятся очки пожилой библиотекарши. Думаю, нижнее белье скатывается с меня, завиваясь, как горящая бумага.