Ты мне принадлежишь - Мэри Хиггинс Кларк

Абдул был по-прежнему стройным, и, хотя ему по необходимости пришлось превозмочь свою застенчивость, он сохранил природную сдержанность и никогда не фамильярничал с покупателями.

Беседовал Абдул лишь с теми немногими, кто ценил небольшую коллекцию недорогих украшений, колец и браслетов, которые он с прилежанием и любовью изготавливал сам. Он, разумеется, никогда не спрашивал, но втайне удивлялся одному покупателю, который трижды в разное время заходил в магазин, чтобы приобрести бирюзовые кольца с надписью «Ты мне принадлежишь».

Сам Абдул прожил со своей покойной женой сорок пять лет, и ему казалось забавным, что этот клиент так часто меняет подружек. В последний раз, когда он зашел за покупкой, у него из бумажника выпала визитная карточка. Абдул поднял ее с пола и взглянул на нее, а потом с извинениями за свое любопытство вернул клиенту. Заметив выражение неудовольствия на его лице, Абдул извинился еще раз, назвав покупателя по имени, и тут же понял, что совершил вторую ошибку.

«Он не хочет, чтобы я знал, кто он такой. И теперь он больше не придет», — с огорчением подумал тогда Абдул. С тех пор прошел год, покупатель больше не появлялся, и Абдул укрепился в своем мнении. Он потерял клиента.

Как и его дядя, Абдул закрывал магазинчик каждый день ровно в час и шел обедать. В этот вторник он уже держал в руке табличку «ЗАКРЫТО. ВЕРНУСЬ В ДВА» и собирался повесить ее на дверь, когда его таинственный покупатель вдруг вошел в магазин и приветливо поздоровался.

Абдул расплылся в одной из своих редких улыбок.

— Давно вас не было видно, сэр. Рад снова вас видеть.

— Я тоже рад вас видеть, Абдул. Я уж думал, вы меня совсем забыли.

— О нет, сэр. — Абдул специально не назвал покупателя по имени, чтобы не напоминать ему о своей ошибке, допущенной в прошлый раз.

— Бьюсь об заклад, вы не помните, как меня зовут, — добродушно заметил посетитель.

«Должно быть, я ошибся, — подумал Абдул. — Оказывается, он вовсе на меня не сердится».

— Конечно, помню, сэр.

И он с улыбкой доказал, что помнит.

— Вот и отлично! — с энтузиазмом воскликнул покупатель. — А знаете что, Абдул? Мне нужно еще одно кольцо... из той же партии. Надеюсь, у вас есть одно в запасе.

— Думаю, у меня есть три, сэр.

— Пожалуй, я возьму все три. О, извините, у вас обед, а я вас задерживаю. Пока никто больше не зашел, давайте вывесим табличку и запрем дверь. Иначе вы отсюда не выберетесь, а я знаю, что вы человек привычки.

Абдул опять улыбнулся, польщенный удивительной заботливостью покупателя. Он охотно передал ему табличку и позволил запереть дверь. Только после этого он с удивлением заметил, что в этот теплый и солнечный день его посетитель пришел в перчатках.

Предметы ручного изготовления лежали на прилавке под стеклянной крышкой возле кассового аппарата. Абдул подошел к прилавку и вытянул маленький поднос.

— Два из них здесь, сэр. А третье в задней комнате на моем рабочем столе. Сейчас я за ним схожу.

Быстрым шагом он прошел за занавеску, отделявшую торговое помещение от кладовой, один угол которой он выгородил под кабинет и мастерскую для себя. Третье кольцо с бирюзой лежало в коробке. Он закончил гравировку надписи только накануне.

Три девушки сразу, — подумал он, улыбаясь. — Этот парень всюду поспевает".

Абдул повернулся, держа в руке кольцо, и вздрогнул от неожиданности. Его покупатель прошел к нему в кладовую.

— Вы нашли кольцо?

— Вот оно, сэр.

Абдул протянул кольцо, не понимая, почему ему вдруг стало так страшно, почему он чувствует себя загнанным в угол.

Он все понял, когда увидел внезапно блеснувшее лезвие. «Не зря я боялся», — подумал он, ощутив острую боль. А потом провалился в темноту.

Без десяти три, когда пациент Сьюзен Чандлер, пришедший в два, уходил, в приемной раздался телефонный звонок. Звонила Джейн Клаузен. Сьюзен мгновенно уловила нотки напряжения в тихом, вежливом голосе, попросившем о встрече.

— Я имею в виду профессиональную консультацию, — сказала Джейн Клаузен. — Мне необходимо обсудить возникшие у меня проблемы, и кажется, что удобнее всего было бы обсудить их с вами.

Не успела Сьюзен что-либо сказать, как миссис Клаузен продолжила свою мысль:

— Боюсь, я вынуждена настаивать. Мне необходимо увидеться с вами как можно скорее, может быть, даже сегодня, если это возможно.

Сьюзен не требовалось сверяться с расписанием, чтобы дать ответ. Консультации назначены на три и четыре часа. После этого она собиралась отправиться прямо в больницу Ленокс-Хилл. Очевидно, визит придется отложить.

— Я освобожусь к пяти часам, миссис Клаузен.

Как только связь прервалась, Сьюзен позвонила в больницу Ленокс-Хилл. Номер она успела узнать заранее. Когда ее соединили с оператором, она объяснила, что ей необходимо разыскать мужа женщины, находящейся в интенсивной терапии.

— Соединяю вас с комнатой ожидания при интенсивной терапии, — сказала телефонистка.

Ответил женский голос. Сьюзен спросила, там ли Джастин Уэллс.

— Кто его спрашивает?

Сьюзен прекрасно понимала, чем вызвана нерешительность женщины. Должно быть, его преследуют репортеры.

— Доктор Сьюзен Чандлер, — представилась она. — Мистер Уэллс заказал запись моей вчерашней радиопе-редачи, и я готова доставить ее лично, если он еще будет в больнице в половине седьмого.

По приглушенным звукам она догадалась, что женщина прикрыла трубку ладонью, но до нее все равно донесся заданный вопрос: «Джастин, ты заказывал запись вчерашней передачи доктора Сьюзен Чандлер?»

Столь же отчетливо она расслышала ответ: «Это полная чушь, Памела. Чья-то глупая шутка».

— Доктор Чандлер, боюсь, произошла какая-то ошибка.

Не успела она повесить трубку, как Сьюзен торопливо вставила:

— Прошу прощения. Такое сообщение я получила от моего продюсера. Очень жаль, что приходится беспокоить мистера Уэллса в такую тяжелую минуту. Могу я узнать, как состояние миссис Уэллс?

Женщина немного помолчала.

— Молитесь за нее, доктор Чандлер.

Связь прервалась, и через секунду зазвучал механический голос: «Если вы хотите сделать звонок, пожалуйста, повесьте трубку и наберите номер еще раз».

Сьюзен долго смотрела на телефонную трубку. Неужели просьба выслать пленку была чьим-то розыгрышем, и если да, то какой в этом смысл? А может быть, Джастин Уэллс все-таки звонил на студию, но теперь считает нужным отрицать это перед женщиной, которую он назвал Памелой? Но, опять-таки, какой в этом смысл?