Непристойный танец - Александр Бушков

– Еще бы. Личность в России известная даже для тех, ктоне имеет отношения к подполью. Король террора…

– Да, обожает Борис Викентьевич, между нами говоря,подобные помпезные эпитеты, – усмехнулся Кудеяр. – Явственный позер,если совсем откровенно. Не отрицая за ним некоторых крупных успехов, все жезамечу по секрету, что эсеры сейчас переживают не самый благоприятный для себяпериод. Их позиции в России изрядно подорваны последними арестами, рядыпоредели, словом, организация сейчас не столь могущественна и держится главнымобразом за счет памяти о былых свершениях… Трудные для них времена настали,поверьте. Разумеется, товарищ Суменков никогда не признает вслух такоеположение дел… Что не имеет никакого значения. Мы-то знаем истинную ситуацию…

– Вы это не без удовольствия говорите…

– Ошибаетесь, – энергично запротестовалКудеяр. – Мы все, несмотря на партийные разногласия, объединены общейцелью, свержением монархии, победой демократической республики…

– Давайте без недомолвок, – сказал Сабинин. –Мне не два года по третьему, и я достаточно долго вращаюсь среди вас…Сознайтесь, имеет место и некоторое соперничество, ревность и даже трения…

С принужденной усмешкой Кудеяр в конце концов кивнул:

– Хорошо, что греха таить… Вы правильно понимаете.Впрочем, я полагаюсь на гибкость вашего ума, вы – личность незаурядная… Ксожалению, все мы обыкновенные люди с присущими человеку слабостями, этонаходит отражение и во взаимодействии партий… Так вот, я хочу вам поручитьответственное дело. Она захочет с вами встретиться, эсеров вы ужезаинтересовали. Что вы так на меня уставились? Революционное подполье кое в чемпохоже на обычную деревню, где любая, даже мелкая новость обсуждается долго,подробно, во всех избах… После удачного покушения на некоего жандарма выприобрели в определенных кругах некоторую известность, о товарище Николаеговорят, он на хорошем счету… Зная эсеров, зная тяжелую ситуацию, в которой онисейчас находятся, нельзя исключать, что сия дама попытается, грубо говоря,переманить вас к ним. Я пока что, как ни ломал голову, так и не нашел другогообъяснения ее внезапному визиту. И поэтому хотел бы…

– Господи, я все понял, – сказал Сабинин, когдамолчание стало затягиваться вовсе уж неприлично и тягостно. – Вы хотите,чтобы я выступил при ней в роли шпиона, а? Вашего шпиона…

– Ну, к чему такие словеса? Мне бы хотелось, скажем,чтобы вы вовремя ставили меня в известность о ее намерениях и помыслах, толькои всего. Все это не из пошлого обывательского любопытства будет делаться, а винтересах партии. Вы ведь не отделяете себя от партии? Элементарноечеловеческое благородство накладывает на вас обязательства перед нами…

– Не спорю, – сказал Сабинин. – Я и ненамерен пока что с вами расставаться, рвать отношения. У меня есть, знаете ли,некоторое представление о чести. До сих пор вы со мной были честны, я вамобязан в первую очередь тем, что вы мне помогли вырваться из России… – Онтряхнул головой. – Согласен. Можете мною располагать. Во всем этом естьименно та доля авантюризма, которая мне никогда не давала жить спокойно… Но выуверены, что моя скромная персона…

– Уверен. Она слишком настойчиво и последовательноинтересовалась вами. Повторяю, у меня нет других объяснений ее неожиданномувизиту. Здешние эсеровские дела мне хорошо известны, и я, как ни ломал голову,не доискался, что заставляет сюда ехать доверенное лицо Суменкова… Вы встретитеее на вокзале, – сказал он уверенно, как о деле решенном. – Отвезетев отель. Ни в коем случае не уклоняйтесь от общения, разговора, откровенности.Наоборот. От занятий в мастерской я вас освобождаю полностью.

– Но есть еще и мои дела…

– Постарайтесь управиться с ними побыстрее. Все внимание– нашей гостье. Только учтите: она дьявольски умна и хитра. Постарайтесь впервую голову видеть в ней не женщину, а опытного подпольщика. Роль недалекойпустышки ей удается великолепно…

– Вы меня заинтриговали, – сказал Сабинин. –Если она еще и красива к тому же…

На лице Кудеяра что-то мелькнуло. Он быстрым движениемдостал из внутреннего кармана пиджака фотографическую карточку и подалСабинину. Всмотревшись, тот поднял брови.

Темноволосая и темноглазая женщина на снимке казалась совсемюной, мимолетная улыбка на ее губах отнюдь не придавала незнакомкедемонического вида femme fatale.[16]

– Ну что же, – сказал Сабинин, положив снимок натвердом паспарту рядом со своей чашкой. – Как выразился бы Гоголь, передним лежала совершеннейшая красавица… Дмитрий Петрович, можно вам задать вопрос…не из скромных?

– Я сразу и отвечу, – усмехнулся Кудеяр чуточкупринужденно. – Вы правильно догадались. Когда-то нас и впрямь связывали…некие отношения. Все кончилось достаточно давно, чтобы я сейчас не испытывалкаких бы то ни было… эмоций. Фотография, кстати, сделана четыре года назад,незадолго до окончательного… разрыва. Поверьте, друг мой, в моих поступках исловах нет ничего от оскорбленного мужского самолюбия… либо чего-то похожего.Просто я слишком хорошо ее знаю. Потому и призываю вас к максимальнойосторожности. Не поддавайтесь и не теряйте головы. Она умеет… завоевывать.Товарищ Надя, она же Ведьма, Панночка, в настоящий момент – Амазонка… Насколькомне известно, Суменков – единственный, кто, если можно так выразиться,равнодушен к ее чарам. Чересчур уж они оба похожи, чтобы один из них поддалсявлиянию другого. Впрочем, эти аспекты вам вряд ли интересны… Позвольте?

Он взял фотографию и насколько мог небрежнее сунул обратно вкарман. «А ведь она тебя, сокол мой, когда-то крепенько, чует мое сердце, подсекла, –подумал внимательно наблюдавший за ним Сабинин. – И голосом виляешь, илицом поплыл… Вряд ли дело тут в жарких чувствах, наверняка чувств никакихдавно уже и нет. Тут другое. Она сильнее тебя, эта валькирия, красавица сзагадочной улыбкой, когда-то ты это понял, признал в глубине души – и до сихпор с этой истиной не примирился, это ж видно. Сколько браунингов по карманамни распихай, сколько эксов и акций ни поставь, а красавица эта сильнее тебя, иточка…»

– Спасибо, что предупредили, – сказал онсерьезно. – Постараюсь не оплошать. Главное, вырвусь наконец из этоговашего провонявшего «шимозой» подвала…

– Николай, только без легкомыслия… Это крайне серьезно.

– Могу вас заверить, что я настроен серьезно, –сказал Сабинин. – К тому же мне не нравится, когда меня без моего ведомавключают в какие-то свои, далеко идущие расчеты. Вы – другое дело, с вами ссамого начала наладилось взаимовыгодное сотрудничество… но к чему мне какие-тоэсеры при всей их славе королей террора? Так что не надо во мне сомневаться…Дмитрий Петрович, а как вы смотрите, если я закажу официанту рома без кофе?

Сочтя молчание Кудеяра согласием, он подал знак проворномуофицианту – ром здесь и в самом деле был хорош, грех портить его аравийскимнапитком. Официант возник над плечом, словно тень отца Гамлета. Выслушав закази склонив безукоризненный пробор, со всей возможной гжечностью[17]поинтересовался: