Шопоголик спешит на помощь - Софи Кинселла

– Вот и славно! Покажете, как это делается. Нам всем не помешает спустить пар. Бекки, милая, пока! Увидимся завтра в «Белладжио», ровно в девять. Пусть папа заранее настроится на откровенный разговор. Ну что, Элинор, пропустим по стаканчику?

Дверь закрывается, обрывая мамин монолог. Мы с Люком стоим на месте, изумленно тараща глаза.

Сообщений: Входящие (1,783)

От: Неизвестный номер

6:46 Привет, красавчик!

От: Неизвестный номер

6:48 Я только тебя и искал!

От: Неизвестный номер

6:57 Встретимся завтра в 10 у фламинго спроси хуана

От: Неизвестный номер

6:59 Сколько стоит час?

От: Неизвестный номер

7:01 Какие мышцы!!! Обожаю веревки!!!!!

От: Неизвестный номер

7:07 Люблю тебя, красавчик

От: Неизвестный номер

7:09 Почем?

От: Неизвестный номер

7:10 Какие губы! Я свободен в любое время

От: Неизвестный номер

7:12 Готов снять тебя на весь вечер

От: Неизвестный номер

7:14 Мужчины или женщины?

До чего же мерзкое утро. Того, кто придумал утро, надо расстрелять…

Сейчас без четверти девять, и я сижу в «Белладжио» за большим круглым столом, дожидаясь остальных. Голова пульсирует с похмелья в такт негромкой музыке, меня слегка мутит. Оказывается, у этого отеля шикарный винный погреб и замечательный сервис.

Они подают коктейли прямо в номер.

Причем круглосуточно.

Еще и Минни разбудила нас в три часа криками, что ее кроватка «тонет». Все дурацкие гондолы. Предупреждать надо, что они вредны для здоровья.

К столу подходят Люк и Минни.

– Хлопья, мама! – хвастается малышка, бережно сжимая тарелку, словно обнаружила редчайший деликатес. – Я взяла хлопья.

– Какая вкуснятина, Минни. Ням-ням! – Я поворачиваюсь к Люку. – К ее услугам весь шведский стол «Белладжио», а она выбрала хлопья?

– Я предлагал креветки и омаров, – усмехается Люк. – Ее не впечатлило.

При мысли об омарах желудок совершает кульбит. Честное слово, морепродукты на завтрак? Что за безумие?

– Еще у них есть омлет с трюфелями, – говорит Люк.

– Здорово, – без особого энтузиазма отвечаю я.

– И шоколадный фонтан, и французские тосты, и…

– Люк, хватит, – стону я. – Не говори о еде.

– Тебе что, плохо? – ухмыляется он.

– Нет, – с достоинством парирую я. – Просто не голодна.

Пожалуй, стоит попробовать ту популярную диету «5:2». И сегодня устроим разгрузочный день.

Официант приносит чашку кофе, и я осторожно делаю глоточек. В этот момент вдруг слышится знакомый голос, и я вскидываю глаза. Это что, мама? Нет, это – и впрямь моя мама?

Она стоит, покачиваясь, возле администратора, волосы у нее спутаны, глаза блестят, за ухом – какой-то яркий цветок.

– Моя дочь Бекки… Она где-то здесь. Можете ее найти, пожалуйста?.. А еще мне нужно выпить кофе… – Она запускает руку в растрепанную прическу. – Ох, как болит голова…

– Мама! – отчаянно машу ей рукой. – Я здесь.

Мама поворачивается, и я вижу, что она во вчерашнем платье. Неужели даже спать не ложилась?

– Ты как? – Я вскакиваю и бегу к ней через весь ресторан. – Где ты была?

– Подожди, – отмахивается она. – Сейчас остальных позову. – Девочки! Сюда!..

Она машет кому-то, и, к моему дичайшему удивлению, в ресторан рука об руку входят Элинор и Дженис. Ну как входят – скорее уж вползают…

Видок у них, надо сказать, тот еще. Обе так и не переоделись, только Дженис нацепила какой-то блестящий пояс с надписью «Королева караоке», а у Элинор из волос торчит что-то вроде… сгоревших палочек от бенгальского огня?

Боже мой! Я фыркаю и тут же зажимаю рот ладонью.

– Похоже, вечер удался? – спрашиваю, когда они наконец-таки до нас добираются.

Дженис машет рукой и слабо стонет.

– Бекки, милая, больше никогда не буду пить «Тиа Мария»…

– Мне нехорошо, – сообщает Элинор, белая как простыня. – Моя голова… странные симптомы… со мной что-то не так.

Она закатывает глаза, и я подхватываю ее, не давая упасть.

– Может, вам лучше поспать? – Я перевожу взгляд с одной на другую, чувствуя себя в этой компании самой старшей и опытной. – Воды хотите? Или съесть что-нибудь?

– Мы спали немного, – поразмыслив недолго, выдает мама. – В том баре, кажется…

– Мне нехорошо, – повторяет Элинор.

– У вас похмелье, – сочувственно поясняю я. – Пойдемте, сядете, я закажу вам чаю.

Мы приближаемся к нашему столику. Люк поднимает взгляд от Минни, увлеченно жующей хлопья, и в ужасе распахивает глаза.

– Мама! Господи! Что с тобой?!

– Не волнуйся. Просто у нее похмелье. Элинор, с вами такое раньше было?

Элинор слепо глядит перед собой.

– Так у вас раньше было похмелье? – переспрашиваю я.

– Это слово мне знакомо. – Она как будто немного приходит в себя, вновь принимая надменный вид.

– Что ж, поздравляю, теперь вы испытываете все прелести этого состояния на себе. – Я протягиваю ей стакан воды. – Выпейте. Люк, у тебя есть нурофен?

Следующие несколько минут мы с Люком хлопочем над старшим поколением, выдавая им обезболивающее, воду и чай. Я то и дело перехватываю изумленные взгляды Люка и невольно прыскаю со смеху, но у Элинор такой измученный вид, что я сразу беру себя в руки.

– Так вы хорошо провели время? – спрашиваю, когда к ее лицу возвращаются краски.

– Наверное, – недоуменно отвечает она. – Я мало что помню.

– Значит, да, – выносит вердикт Люк.

– Эй, ребята! – раздается вдруг знакомый крик. Мы оглядываемся и видим Дэнни. На нем длинное сверкающее платье в пол, а на лице блестящие фиолетовые тени. Судя по всему, он тоже не ложился.

– Дэнни, – ужасаюсь я. – Что это на тебе?

Однако он меня игнорирует.

– Эй, – вопит он снова (обращаясь к маме, Дженис и Элинор?). – Вы классно зажигали прошлой ночью!.. Они пели караоке. Твоя мама так потрясно исполнила «Скатываясь на самое дно» – Адель и не снилось. А Элинор! Шикарное выступление!

– Элинор пела в караоке? – вытаращиваю я глаза.

– Не пела, – решительно отрезает Люк.