Причина его одержимости - Юлия Резник

понимать, как ненормально то, что он со мною делает.

«Ты – мое. Кем бы я был, если бы позволил каким-то мудакам свое трахать?» – буднично интересуется он, выбивая кислород из моих легких.

– Да кто ты… Кто ты такой, чтобы это решать?! – взвизгиваю я в отчаянии и все же как-то умудряюсь выбраться из его постели. На адреналине я как Халк, без усилий сбрасываю Кирилла с себя.

– Аня, те жердяи, с которыми ты встречалась, никогда бы не сделали тебя счастливой, – терпеливо объясняет Кирилл, поднимаясь за мной, как будто ничего не случилось. – Вернись. Я с тобой не закончил.

– Закончила я! Нет, ты правда как-то отваживал от меня ухажеров? – находясь на грани нервного срыва, интересуюсь я. Мне плохо физически. В голове что-то ненормально пульсирует. Аневризма, тромб… Я не доктор – не знаю. Просто чувствую, что вот-вот случится непоправимое.

– Из какого века это словечко? – белозубо скалится сопляк, окончательно выводя меня из себя. Я отворачиваюсь, с силой сжав кулаки. На то, чтобы не вцепиться в него сейчас, уходят остатки выдержки.

– Как? Ты следил за мной?

– Приглядывал.

– Все это время?! Господи… Господи! Не смей ко мне подходить! – визжу, как полоумная. Обычно уравновешенная и спокойная, рядом с ним я себя совершенно не узнаю.

– Окей, только прекрати нервничать. Ты себе этим вредишь.

А меня же от его увещеваний лишь сильней бомбит. Тоже мне, нашелся заботушка.

– И? Что ты делал? Бил их? Или сразу убивал, как отца?

– Что ты несешь, Ань?

– Я что несу?! Ты секунду назад сказал, что шесть лет играл моей жизнью!

– Где-то пять с половиной, – дотошно уточняет сопляк. – Первые полгода у меня не было такой возможности.

– Да какая мне, мать его, разница?!

– За тобой кому-то нужно было приглядывать. Извиняться за это я не буду. Вернись в постель.

– Черта с два! Не приближайся даже. Я… – оглядываюсь, как безумная, – я лучше в окно выпрыгну, чем с тобой лягу!

В глазах Кирилла мелькает неприкрытый страх, будто сопляк и впрямь боится, что я осуществлю свою угрозу. Почти тут же страх сменяется откровенным смятением, но и это чувство Кир так быстро берет под контроль, что я начинаю сомневаться в увиденном.

– Я не буду настаивать на сексе сегодня, но спать мы будем вместе.

Смотрит так, что я понимаю – хрен он отступит от своих слов.

– Дай мне две минуты. С такой необходимостью, знаешь ли, еще надо как-то смириться, – бью наобум, потому что той новой мне, той мне, с которой я незнакома, уж очень хочется его крови. Оливковая кожа сопляка бледнеет. На острых скулах расцветает лихорадочный румянец. Он в бешенстве. Ну и пусть. Жри, что дам. Я же как-то хаваю твои подгоны.

– Анна Сергеевна! Анна Сергеевна!

Моргнув, нехотя возвращаюсь в реальность.

– Извините, Вера Павловна, я немного отвлеклась. Что вы говорите?

– Пожалуйста, не отказывайтесь от Наташи совсем. Вдруг она еще одумается?

Ну, вообще-то мы в фонде стараемся не вступать в одну реку дважды. Ведь его возможности не безграничны. И речь здесь не столько о материальной составляющей, сколько о человеческом и временном ресурсе наших сотрудников и волонтеров. В таких условиях грех распыляться. Вот почему с гораздо большей охотой мы беремся за перспективные кейсы, делая ставку на тех, кто доказал, что готов бороться.

– Давайте будем решать проблемы по мере их поступления, – с сочувствием сжимаю сухонькую ладонь. Вера Павловна горько вздыхает, встает и, пробормотав сбивчивые благодарности, бочком выходит за дверь. Могу только догадываться, с каким тяжелым сердцем она уходит. Для жертв и их родственников фонд – последняя надежда. Оставшись без поддержки, многие не справляются. Но мы действительно не можем помочь всем. Прямо сейчас я даже самой себе помочь не в силах. Мне ведь не с кем поделиться происходящим – так стыдно. Как я со своим опытом угодила в сложившуюся ситуацию?! Ну, вот как?

На столе звонит телефон. Кирилл! Очень неожиданно. За все утро он ни словом со мной не обмолвился. Лишь настороженно наблюдал, будто всерьёз опасался, как бы я чего не выкинула на глазах у Ариши.

– Я работаю. Чего тебе надо? – неприветливо начинаю я. Ответом мне служит тишина. Пять секунд тишины, десять...

– Привет, Кир. Как твои дела, Кир. Я скучала.

– Ты не заслужил.

– Угу. Именно так я и подумал. Поэтому заслуживаю. Встречай.

– Кого? – недоуменно свожу брови над переносицей.

– Мещерякова. Это лучший адвокат по семейному праву.

– Я знаю, кто это, – быстро-быстро качаю головой, забыв о том, что Кирилл меня не видит. – А зачем он придет?

– Чтобы помочь. У него куча подвязок в суде, которые ускорят рассмотрение твоего иска.

Если бы я уже не сидела, мне бы потребовалось срочно присесть. Прямо чувствую, как обмякли ноги. Ничего не понимаю. Ничегошеньки. Откашлявшись, осторожно интересуюсь:

– Разве проволочки не играют тебе на руку?

– Конечно, нет. Зачем мне рядом дерганая истеричка?

– Затем, что такой мной сподручнее управлять.

– Аня, я не хочу тобой управлять. Я хочу делать тебя счастливой. Ты можешь просто расслабиться и принять мою помощь, или это так трудно?

– Даже не знаю, что сказать.

– Когда будет за что, можешь просто меня поблагодарить.

– Спасибо.

– Еще не за что, торопыга.

Не видя его, я, тем не менее, чувствую, что он улыбается. И мои губы тоже какого-то черта растягиваются. Недовольная собственной реакцией, жму на отбой, и практически тут же кто-то настойчиво стучит в дверь.

– Заходите.

С Мещеряковым лично мы незнакомы, но несколько раз я видела его в суде, так что в курсе, кто передо мной стоит. В костюме за несколько тысяч долларов и с брендовым кейсом в моем крохотном кабинете он выглядит до того неуместно, что на несколько секунд я теряюсь. Я бы в жизни не смогла позволить себе его услуги. Страшно представить, сколько стоит хотя бы час работы такого специалиста. И речь тут вовсе не о профессиональных навыках – уверена, что тот же Кинчев ему ничуть не уступает в этом. А в связях и влиянии.

Конечно, я понимаю, что наняв Мещерякова, Кирилл банально пытается заработать очки в моих глазах, но это ничего не меняет. Хрен я откажусь от его услуг! Так что