Тридевятое царство. Война за трон - Денис Новожилов

– Кто зовет на помощь? – гулко, словно издалека, крикнул Соловушка.

– Помогите! – крикнул воспрявший духом мужик. – Разбойники!

«Были бы это разбойники, твои останки уже волки в овраге доедали бы», – подумал Соловей, но в ответ крикнул:

– Иду!

– Р-Р-Р? – озадаченно зарычал косматый и повернулся к лесу, откуда должен был появиться Соловушка.

А вот и ваш спаситель! На дорогу выскочил Соловушка во всей своей красе: красная рубаха с вышивкой, красные остроносые сапоги, на лице улыбка; пышные русые волосы и непокорная челка, вечно спадающая на правый, голубой, как озеро в лесу, глаз. Девица томно охнула. Мужик явно приободрился, и даже коза заблеяла что-то воодушевленное.

– Это кто тут путников честных обижает, кто беззаконие чинит?!

Соловушка наступал на косматого мужика, который был вдвое его больше, но тот лишь рычал и пятился назад. Наконец он махнул своим топором, но Соловушка ловко уклонился, тот махнул еще раз, и Соловей перехватил его руку и вырвал топор.

– Ар-р-р! – обиженно заворчал мужик и убежал в лес.

– Не будет злодеям покоя, пока по дорогам ходит Соловей! – крикнул ему вдогонку Соловушка. «Да, конечно, не столичные театры, – подумал Соловей, – но для простых крестьян вполне сойдет, им подоходчивей надо». Раньше Скворец – его напарник, тот самый косматый мужик, – целые речи разбойные произносил, обещал кару и смерть лютую, но его не всегда понимали, поэтому в последнее время «артисты» решили, что будет он лишь страшно рычать и пучить глаза, остальное его грозный вид сделает. Так выходило куда лучше.

Крестьяне эти тоже бежали от беды. Соловей узнал у них, что степняки два соседних села дотла сожгли, вот они и бегут куда глаза глядят – все лучше, чем степнякам попасться. И совестно было у них награду просить за спасение, а самому-то тоже есть хочется, да и Скворец голодный. Крынка молока да краюха хлеба – немного за спасение от разбойника, да что еще с таких бедолаг взять? «Должны дойти», – подумал он. Настоящих разбойников Аника-воин разогнал окрест Рязани давно, только они со Скворцом и остались. Соловей и Скворец оба были сиротами, вместе выросли, вместе по лесам, по полям скитались. И была бы им прямая дорога в разбойники, если бы не придумали они этот трюк со спасением. Скворец вымахал детиной рослым, отрастил косматую бороду и вид приобрел устрашающий, Соловей же был ладным малым, девкам на загляденье – улыбчивый и смелый, настоящий спаситель. Так и работали на пару: Скворец пугал, Соловей спасал. Душегубства друзья старались избегать – с убитого, конечно, можно больше снять гораздо, да только потом стража нагрянет, будет по лесам их гонять, никакого покою не станет. С разбойниками у Аники-воина разговор короткий – повесить, и вся недолга. А так никто не пропадает, никто не жалуется особо.

Он отломил половинку хлеба и протянул подошедшему Скворцу, тот с благодарностью начал есть, запивая холодным молоком из крынки.

– Уходить нам отсюда надо, – жадно впившись в ломоть хлеба, начал Скворец, – сам же видишь: простые люди только бегут, купцов уже месяц не было.

Да, «спасти» одинокого купца – это удача. Порой, бывало, неделю можно есть от пуза и на дорогу не выходить. Соловей и сам понимал, что пора уходить отсюда: степняки все ближе рыщут, вон уже соседнюю деревню сожгли. Этим зубы не заговоришь, да и не говорят они по-нашему; зарубят или в полон уведут.

– Твоя правда, Скворец, пора отсюда уходить, вот только куда?

– Я думаю, – Скворец вытер молоко с губ, – надо в Господин Великий Новгород идти, я слышал, там купцов много, даже княгиня у них только для виду, всем купцы заправляют.

– В Тридесятое царство предлагаешь, – Соловей задумался, – почему бы и нет? Тут Кощей да степняки скоро будут, в Тридевятом царстве все под себя разбойник Кудеяр подмял – еще прирежут за наше представление: у Кудеяра порядки строгие, не забалуешь. А в Тридесятом царстве и правда купцов должно быть много, да и стражи, говорят, особой нету, все купеческими дружинами охраняется.

– Давай туда двинем, а? – просительно посмотрел на него Скворец. – Я слыхал, у княгини их, Василисы Премудрой, сад есть особый, так там всякие диковины есть, и даже, говорят, Жар-птица.

Скворец всегда страсть как хотел увидеть Жар-птицу, для него это было главное диво на всем белом свете.

– А пошли, дружище, – весело ответил Соловей, – тут все одно скоро война будет сплошная.

Скворец настолько обрадовался, что сгреб Соловушку в охапку и долго кружил его, так что Соловушке стало казаться, что друг его сейчас раздавит.

Всю дорогу Скворец только и говорил что о Жар-птице, да какие у нее должны быть перья, да какие крылья… Соловей же вспоминал, как они познакомились. Первая их встреча просто обязана была стать последней, потому как двое голодных детей каждый со своей стороны набрели на малинник, который для себя медведь присмотрел. И так они оба медведя испугались, что начали наскакивать на него сами, пугая и угрожая, и косолапый решил не связываться с грозными малявками, а убежать подобру-поздорову. А они лежали в траве и смеялись во весь голос. С тех пор и были неразлучны. Соловей да Скворец, Скворец да Соловей, всюду вместе, всюду рядом.

Бабку впереди первым заметил Соловей, он вообще был поглазастей. Друзья подкрались к ней сзади и выглянули из-за березы: бабка ковыляла потихонечку, опираясь на сучковатую палку. Обычная такая бабка – платок да лапти на ногах.

– «Спасем» бабку? – спросил Скворец, вопросительно глядя на друга.

– Видишь, нет у нее ничего, чего спасать-то? – тихо ответил ему Соловей.

– Ну, может, переночевать пустит: видишь, уже смеркается…

Время и правда шло к вечеру, можно, конечно, и в лесу переночевать, не впервой, но в доме-то куда приятней. Пусть даже в сарае на соломе, а все одно крыша над головой; а может, и покормят чем-нибудь. Тут только надо придумать, как бы обоих на ночлег пристроить: если спасать, то Соловушку, может, и пустят, а Скворцу что, опять на улице?

– Давай волков, – решил Соловей.

Друзья забежали вперед и стали выть по-волчьи с обеих сторон от дороги. Наконец, вдоволь навывшись, они вышли на дорогу, тут показалась и бабка.

– Здравствуй, бабушка, – вежливо поздоровался Соловей, а Скворец поклонился. Скворец давно заметил, что, даже если он вежливо чего-то просил, люди пугались.

– Ой, касатики, напугали бабушку! – ответила та, отдышавшись.

– Нас-то чего бояться – мы люди мирные, не разбойные, – ответил Соловей, улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, – а вон, слышала, как волки воют?

– Ох, милай, как не слышать, – зачастила бабка. – Может, проводите бабушку до дома, а, родные?

– Ну, не знаю… – с деланым сомнением проронил Соловей, – а заночевать-то у тебя можно будет?

– Ой, что ты, милай, – замахала руками обрадованная бабка, – и заночевать, и ужином накормлю, только не бросайте бабушку одну с волками.