Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия - Виктор Зименков

И все же половцы не выдержали, стали отступать к берегу Дона. И снова русские дружины догоняли и били беспощадно. В плен не брали!

Шарукану удалось уйти на другой берег с небольшим числом своих воинов. Разгром половецких полков, вышедших сражаться с русскими, был полным.

И все же пленных оказалось много, да и добыча богатейшей. С честью и добычей возвращались русские полки домой. Нет, они не смогли полностью уничтожить врагов, невозможно поймать всех до единого половцев в их родной стихии – степи, но поход надолго отбил желание у донских половцев нападать на Русь.

Конечно, героем похода был Владимир Мономах, его стараниями, в первую очередь, состоялся и сам поход. Его разумное поведение и личная храбрость во время сражения сыграли решающую роль, позволив навязать половцам именно тот бой, в котором русские сильнее.

Сам Мономах радовался, казалось, теперь-то князья должны понять, что единым кулаком они способны победить кого угодно, чтобы Русь была сильна, нужно всего лишь, чтобы она была едина.

В далекий Суздаль новости приходили с опозданием. Воинство было давно в пути, когда князь Юрий Суздальский узнал о походе. Нет, отец сообщал ему о том, что задумал такой, но с собой не позвал. Снова не позвал… Почему? Юрий чувствовал себя не просто обойденным, он был обижен. Считает слишком молодым, ни на что не годным? Конечно, остальные братья, кроме Андрея, куда старше, но все же… он тоже князь, тоже хотел бы участвовать. Кажется, когда перед женитьбой ходили на половцев, он показал себя с лучшей стороны…

И вдруг Юрия осенило: его не позвали потому, что женат на половчанке! Отец испугался, что сын станет плохо воевать против своих родственников или что вообще предаст?! На душе стало неимоверно тошно. Ведь не сам же он женился, все волей отца. Олена хороша, послушна, родила сына и еще вот-вот родит, повитухи говорят, снова сын будет. Но случись ему выбирать, разве взял бы половчанку? Старший сын на отца похож, а ну как младший получится в мать или в деда Аепу?

Раздумья подопечного заметил Георгий Шимонович:

– Что невесел, князь? Новость принесли: русские дружины побили половцев совсем. Загнали до Дона и разбили. Снова Владимир Мономах отличился, его стараниями и поход начали, он и в бою сумел всех как надо поставить и вперед повести. Герой Владимир Всеволодович, только так его и зовут ныне.

Юрий совсем нахмурился:

– Пошто меня с собой не позвал? Что, я не смог бы биться, как Ярослав или Вячеслав?

– Смог бы, наверное, смог. Слышал я, что ты в бою с половцами еще совсем юным не сплоховал, впереди всех бился. Да только подумай своей головой, хорошо подумай. Кто не пошел с Мономахом?

– Олег Гориславич! – невольно вырвалось у Юрия.

– Да, он, но я про твоих братьев речь веду. Мстислав не пошел. Потому что не захотел? Нет, не мог Новгород оставить. А ты разве мог бы Суздаль оставить?

– А почему нет?

– Гюрги, помнишь, когда ты женился и впервые сюда приехал, тебе о нападении булгар рассказывали? Камские булгары только и ждут, чтобы Суздальская земля без князя и его дружины осталась. Пока тебя тогда не было, хотя бы дружина была, а ныне увел бы ты свою дружину в половецкие степи… Вернешься ли, когда вернешься? Тут-то и взять Суздаль или Ростов!

Юрий понимал, что Шимонович прав, но строптиво проворчал:

– Что ж мне теперь всю жизнь в Суздале безвылазно сидеть?

– Пока да. Пока княжество не окрепнет, твое место на этих землях, в Ростове, Суздале, во Владимире вон.

– Так меня в Киеве забудут!

– А кто тебя там помнить должен? – глаза Шимоновича хитро прищурились. – Кто, кроме брата Андрея и отца, там у тебя есть? Другие братья? Так у них свои дела и заботы, не до тебя. Семья твоя – женка и сынок вон, да еще будут, здесь. У отца свои заботы, он верно сделал, что тебя подальше от остальных братьев посадил. Нет, Юрий Владимирович, твоя забота – ростово-суздальские земли, крепи их, обживай, ставь города новые да от нападений защищай, вот и будет тебе слава людская и память тоже. А что в Киеве забудут… так и ты Киев забудь.

Вроде и понимал Юрий, что наставник прав, но уж очень не хотелось принимать его правоту. Ночью он долго размышлял над словами Георгия Шимоновича, пытаясь и так, и этак примерить на себя роль заботливого князя, укрепляющего свое княжество. И снова умом понимал, что должно быть так, а нутро требовало мчаться на коне в бой рядом с отцом, рубить мечом, кричать от злости и восторга, требовало быть князем-воином, а не князем-устроителем. На булгар, что ли, сходить?

Эта мысль даже понравилась, отец бьет половцев, а он побьет булгар, чтобы не налезали больше, не смели нос сунуть на его земли! Но тут Юрий вспомнил о своих опасениях по поводу отцовского недоверия. Настроение снова испортилось. Решил поутру посоветоваться с Шимоновичем.

Боярин, заслышав такие речи, сначала даже головой мотнул, словно с досады, потом вздохнул:

– Юрий Владимирович, да если бы отец тебе не доверял, разве отправил бы сюда? Отсюда половцев кликнуть, что коня свистом подозвать.

– Ну да, меж нами Рязанское княжество лежит.

– И что? При желании с двух сторон Рязанское так побить можно, что и вовсе не очухается.

Сказал и подумал, что глупость говорит, а ну как князю и впрямь придет в голову такое совершить, ведь молод еще Юрий, в голове пока ветер? И самая большая забота у Георгия Шимоновича – тот ветер сдержать, чтоб в бурю не превратился, чтобы немалую свою силушку князь на дело расходовал, а не впустую и тем паче не во вред себе и Руси тоже. Пока эта силушка тратилась на охоту да на девок. Женка снова в тягости, вот-вот родить должна, князю без женской ласки тошно, все красивые девки его. Как бы этакое в привычку не вошло, отучать трудней, чем загодя позаботиться…

Умный наставник при молодом князе иногда важнее, чем отец. Мономах далеко, только письма шлет с наставлениями, а Георгий Шимонович – рядом, все приметить должен, все упредить вовремя. На счастье Юрия Суздальского, Георгий Шимонович был именно таким, пока наставник был рядом, Долгорукий глупостей не делал и ни в какие свары не ввязывался. А вот позже…

Но тогда князь был еще совсем молод, то ли двадцать один год, то ли вообще семнадцатый… И наставник у него авторитет имел непререкаемый.

Сердце рвалось на части. Дома Олена с детишками, она точно и не рожала, все такая же тонкая и хрупкая, выносит очередного сына – и в седло. Как ни ругались, что опасно, что скинет, степная кровь брала свое, снова птицей взлетала в седло и носилась по округе, пугая незнакомых. А Юрию все больше хотелось белой лебедушки, такой, чтоб и шейка полная была, и бедра круглые, чтоб сладко зарыться не только в пахучие волосы, но и в пышную грудь… Девки, конечно, были, где ни ночевал, везде находились такие – белые, сладкие, на все для князя готовые. Но это не то, хотелось, чтобы была своя, чтобы ждала, вздрагивая от каждого звука, чтобы прижималась пышным телом, обдавала горячим духом желания, а не просто подчинялась, потому что князь…