Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере - Андрей Шляхов

Охранник, периодически выходящий на улицу покурить, чисто из профессиональной вредности пытался мешать, но во-первых, это случалось время от времени, а во-вторых, кадры с возбужденным охранником не только украшают репортаж, но и стимулируют интерес к нему, ведь там, где все хорошо и неинтересно, обычно снимать не препятствуют.

Данилов, выходивший во вторую смену, намеревался обойти девушку с микрофоном, преградившую ему дорогу, но в этот момент охранник решил проявить себя в очередной раз.

— Эй, доктор! — крикнул он, аккуратно гася окурок о край урны. — Хозяйка запретила общаться с этой публикой.

— Эй, охранник! — в тон ему ответил Данилов, мгновенно вскипев. — Это у тебя хозяйка есть, а у меня нету.

Он посмотрел на часы, увидел, что до начала работы есть еще целых семнадцать минут, и сказал девушке:

— Можно пообщаться, только быстро.

— Очень приятно! — расцвела та, скороговоркой назвала себя и свой канал и добавила: — Мы делаем репортаж о диспансере.

Название канала Данилов разобрал, потому что уже видел логотип на микроавтобусе, а вот как зовут корреспондентку, так и не расслышал. Вроде как Инна… Или Нина? Переспрашивать не стал — какая разница?

Оператор нацелился оком камеры на Данилова.

— Вы работаете здесь, в одиннадцатом кожно-венерологическом диспансере? — Корреспондентка указала рукой на двери, за которыми скрылся охранник.

— Да, — кивнул Данилов.

— Можно узнать ваше имя и специальность?

— Зовут меня Владимир Александрович, я — физиотерапевт.

— О, это очень важная и нужная специальность! — довольно неискренне восхитилась корреспондентка.

— В медицине ненужных специальностей нет, — ответил Данилов.

— Скажите пожалуйста, Владимир Александрович, а как вы относитесь к тому, что многие главные врачи запрещают съемку в своих учреждениях?

«Корректный вопрос, — оценил Данилов. — Не конкретно о нашей Марианне Филипповне спрашивает, а вообще о главных врачах».

— Возможно, они и правы, потому что кроме сотрудников в медицинских учреждениях находятся еще и пациенты, — ответил Данилов. — И кто-то из них может быть против того, чтобы его даже случайно показали во время обращения за медицинской помощью. Врачебная тайна должна соблюдаться.

— А врачам есть что скрывать? — улыбнулась корреспондент.

— Всем нам есть что скрывать, — улыбнулся в ответ Данилов. — И никому не хочется, чтобы его тайны выносились на всеобщее обозрение.

— А что вы думаете о такой проблеме, как лобковый педикулез?

— Это не проблема, — немного удивившись такому неожиданному вопросу, ответил Данилов. — Лобковый педикулез излечивается всего за полчаса.

— Вам нравится ваша работа?

— Да, конечно, без этого все теряет смысл.

— Легко ли работать в кожно-венерологическом диспансере?

— Работать везде сложно. Если, конечно, добросовестно относиться к своему делу.

— Вы не боитесь заразиться здесь какой-либо болезнью?

— Не боюсь. Надо просто вести себя правильно.

— О чем вы мечтали, когда учились на врача? О работе в кожно-венерологическом диспансере?

— Об этом я тогда не задумывался.

— А о чем же все-таки задумывались?

— Наверное о том, чтобы найти свое место в жизни. Об этом, как мне кажется, думают все.

— Кого больше среди ваших пациентов — молодежи или лиц старшего возраста?

— Всех хватает. Более точно затрудняюсь ответить.

Стоит ли торчать на морозе для того, чтобы задавать людям такие тупые вопросы? Спросила бы что-то дельное или интересное. Или им платят сдельно — по количеству заданных вопросов? Тогда — конечно, любую пургу можно нести, главное, чтобы побольше вопросов задать. Маразм всемогущ и вездесущен.

— И последний вопрос. Скажите, Владимир Александрович, вы часто покупаете вещи в бутиках?

— Никогда, — ответил Данилов. — На это моей зарплаты не хватает.

— Спасибо вам! — Корреспондентка наградила Данилова на прощание ослепительной улыбкой и рванулась к доктору Кобахидзе, только что вышедшему из диспансера. — Можно спросить — вы здесь работаете или лечитесь?

— Я здесь краны меняю и трубы, которые протекают. — Кобахидзе заговорщицки подмигнул Данилову. — Сантехник я здешний.

К сантехникам у сотрудников телевидения не было никакого интереса. Кобахидзе спокойно направился к своей машине, припаркованной на другой стороне улицы.

Данилов еще раз взглянул на часы и заторопился в кабинет. Охранник, сидевший у входа, сделал вид, что не заметил его. Данилов не стал ничего ему говорить, считая, что уже сказал достаточно.

— А я видела в окно, как у вас интервью брали! — сообщила Алла Вячеславовна, едва только Данилов вошел в свой кабинет. — Что у вас спрашивали хоть?

— Да так, ничего особенного! — Данилов расстегнул «молнию» на куртке. — Можно сказать — ничего толком не спрашивали.

— А я думала, что-то криминальное случилось, раз телевидение приехало. Имейте в виду, Владимир Александрович, что Марианна Филипповна велела телевизионщиков выставить.

— Я в курсе. — Данилов повесил куртку в шкаф и снял с вешалки халат. — Охранник уже сообщил.

— Как бы у вас неприятностей не было…

— К неприятностям я давно привык, Алла Вячеславовна, а потом я же не сказал ничего такого, что могло бы нанести урон репутации нашего дорогого диспансера…

Вечером Данилов включил телевизор в спальне и, выщелкав пультом нужный канал, сказал Елене, сидевшей с ноутбуком в кровати и оценивавшей новые предложения на рынке недвижимости:

— Пусть поработает, у меня сегодня какие-то чудики с этого канала интервью на улице брали. Правда, я забыл спросить, когда меня покажут…

— А на какую тему было твое интервью?

— Поверишь — сам не понял.

— Ладно, только сам следи, а то я снова погрязла в вариантах.

Обстоятельств, то и дело мешающих обмену двух их квартир в одну, было много, но главным из них оставалось желание Елены «посмотреть, не подвернется ли что-нибудь получше». Данилов относился к растягиванию подбора вариантов на годы спокойно. «Свое от нас не уйдет, — думал он, — а пока и так нормально».

Показали Данилова только в четверть двенадцатого, причем не в новостях, а в передаче «Потребительские страсти», посвященной, как и было ясно из названия, мытарствам покупателей и клиентов.

Благодаря тому, что от нечего делать Данилов начал смотреть передачу с начала, он оказался в курсе событий, приведших в диспансер, точнее — ко входу в диспансер, корреспондентку Наину Анилину. Заодно и имя ее прочел в мелькнувших на экране субтитрах. Правда, от телевизионной версии своего интервью Данилов выпал в осадок, и это еще мягко сказано. А что вообще сказать, когда твои ответы переставляются местами, а вместо задаваемых вопросов звучат совсем другие?