127 часов. Между молотом и наковальней - Арон Ральстон

Если полиция уведомит службу национальных парков и поиск объявят в среду, сначала они сосредоточатся на окрестностях Моаба и вряд ли сразу отыщут мой автомобиль. Согласно информационному стенду, установленному на подходе к Хорсшу, рейнджеры в выходные дни водят группы по каньону, к пиктограммам. Поэтому наиболее вероятно, что рейнджеры отыщут мой автомобиль в субботу, когда придут к стоянке у Хорсшу, если к тому времени поиск уже будет объявлен. Большая удача или тщательнейший поиск с опросом населения позволят им найти пикап в первый день поисков — это будет четверг. Потом еще спуск по каньону и поиск меня во всех трещинах каньона Блю-Джон — это пятница.

Только в пятницу, может быть, кто-то просунет голову над этим валуном в трех метрах выше меня.

Только в пятницу.

Но это самое раннее. А если учесть график рейнджеров, то спасатели доберутся до меня только в воскресенье. Воскресенье — это через неделю, считая от сегодняшнего дня. Люди умирают от обезвоживания гораздо раньше, чем через неделю. Это будет большая удача, если я протяну до утра вторника. Никаких шансов дожить до пятницы нет. Никаких.

А к воскресенью я уже буду мумией.

Через год после нападения черного медведя в Гранд-Тетоне я выбрал три альпинистских проекта, которые потребовали бы всего моего внимания и свободного времени. Я решил взойти на все четырнадцатитысячники Колорадо, причем зимой и в одиночку, — никто и никогда не делал этого раньше. Еще я решил взойти на высшие точки всех штатов США.

В конце июня 1997 года я начал работать в «Интеле», и это выглядело сущим пустяком после того, как на меня охотился голодный медведь.

Компенсируя обыденность карьеры проектировщика, я пустился во всевозможные приключения — исследовал общественные земли Аризоны: горы, каньоны, вулканические конусы, метеоритные кратеры, пустыни и леса. Благодаря однокашнику по колледжу я встретил Марка ван Экхута — человека, который стал мне и другом, и наставником. Мы работали в одной и той же чистой зоне[30] в Южном Финиксе и за обедом планировали будущие прогулки и походы.

Подруга времен колледжа, Джейми Зейглер, дала мне книжку Эдварда Эбби «Пустынный отшельник», и та раздула во мне огонь страсти к приключениям в пустыне.

В 1998 году я основал приключенческий клуб «Интела». Тогда четверо моих приятелей с работы, включая Джейми Стутенберга и Джадсона Коула, разработали план пешего похода через Гранд-Каньон. Планировалось пройти каньон в обе стороны за два дня. Стартовав с Южной границы, мы должны были пройти по тропе Южный Кайбаб — спуск на полторы тысячи метров и одиннадцать километров пути по горизонтали. Затем следовало переправиться через Колорадо около ранчо Фантом и далее по тропе Брайт-Энджел, пройдя двадцать три километра по горизонтали и поднявшись на тысячу восемьсот метров, выйти к Северной границе, где и заночевать. После ночевки разворот и повторение пути в обратном порядке от Северной границы к Южной. Этот план мы называли «Граница-граница-граница», или, если коротко, «Г в кубе».

Как раз перед поездкой я прочитал книгу Джона Кракауэра «Навстречу дикой природе». Это история молодого Криса Маккэндлесса, который оставляет привычную жизнь для того, чтобы путешествовать по стране. Книга очаровала меня, и я начал мечтать о жизни на колесах и «резиновой поступи» через все США. Я так вдохновился приключениями Алекса Супертрампа (кличка Криса), что таскал книгу через Гранд-Каньон все путешествие «Г в кубе».

Одно место в этой книге, из письма Криса другу, которого он встретил в пути, звучало как манифест:

Я хотел отбросить уютную безопасность службы в корпорации, освободить свою душу и испытать эту радость — радость приключения. Но прежде чем отправиться в серьезную экспедицию, мне следовало набраться опыта, научиться выживать. Чтобы свести риск моих предприятий к минимуму, я должен был быть подготовлен. Если говорить о более приземленных вещах, следовало для начала купить пикап, а уже потом оставлять работу. В общем, всех дел — начать и кончить.

«В разреженный воздух» — еще одна книга Кракауэра, которая поразила мое воображение в 1998 году. Это описание трагедии на Эвересте, в результате которой погибло одиннадцать человек. Книга меня настолько затянула, что я ощущал себя участником группы Нила Бейдельмана, спускающейся на Южное Седло после штурма вершины и заблудившейся на высоте восьми тысяч метров, в нескольких сотнях метров от Четвертого лагеря. Я спрашивал себя: что я делал бы на их месте? Может, просто лег бы и умер — обмороженный, вымотанный до предела, оставшийся без кислорода, после почти суток в лютой пурге выше восьми тысяч метров? Или оставил бы других, чтобы спастись самому? Возвратился бы я к умирающим товарищам, если бы добрался до лагеря? Как бы я вел себя в ситуации, которая полностью обнажила бы всю сущность моего характера? Эта трагедия вдохновила меня на то, чтобы проверить самого себя. Я хотел твердо знать, кто я есть: человек, который сдастся и умрет, или человек, который преодолеет все неисчислимые трудности и выживет и сможет спасти себя и других? Нет, я не хотел отправиться в Гималаи, чтобы подняться на самую высокую в мире гору, я хотел исследовать глубину своего духа.

Эти размышления привели к тому, что 8 марта 1998 года я вышел на соло-восхождение на пик Хамфрис — самую высокую гору Аризоны. Марк одолжил мне снегоступы, ледоруб и справочник по альпинизму «Свобода на высоте», — мол, я должен овладеть ледовой техникой и навыками использования ледоруба именно так, как там написано. К северу от горнолыжного курорта Сноубоул, в восьми километрах к северо-западу от Флагстаффа,[32] я встал на снегоступы и двинулся через сосновый лес. Через два часа я достиг высоты три тысячи метров и вышел к широкой долине, от которой начинался длинный снежный склон. Там я взял в руки ледоруб Марка и, поднявшись по пологому склону почти на восемьсот метров, вышел на вершинный гребень, где и оставил снегоступы, быстро занесенные пургой. Гребень покрывали кучевые облака, и я не мог видеть крутых обрывов с правой стороны. Но я надежно стоял на жестком, уплотненном ветрами снегу левой стороны гребня. Через полчаса хождения по усыпанному скальными обломками краю вулканического кратера, содрогаясь от сильных порывов ледяного ветра, я все-таки вышел на вершину. Там, на высоте 3850 метров, я пристроился на корточках под защитой стенки, сложенной из камней. С юга донеслись три далеких раската грома, блеснули молнии.