Сердечная терапия - Мила Иванцова

– Вы кофе пьете? Здесь его очень вкусно готовят.

– Да, пожалуй, выпью «латте», раз уж мы здесь. А вас чем угостить?

– А мне эспрессо со сливками, – улыбнулась Яна хозяйке и стала расстегивать шубку.

– И кто же сюда ходит? – не удержался от вопроса профессор.

– Говорят, свои. Из офисов, что вокруг, народ забегает пошушукаться, или, как я, – раз случайно зашла, теперь знаю, что есть такое место. По крайней мере, не на виду, и никто не мешает.

– Это точно. – Игорь повесил на вешалку Янину шубку, а рядом свое пальто.

Наверное, они попали сюда в такое время, когда все уже напились кофе и в заведении начался своего рода антракт. Никто не мешал говорить, а тихая музыка и журчание мини-фонтанчика на барной стойке уберегали уши хозяйки от чужих секретов.

– Конечно, вы в праве гневаться, ведь я разгадала вашу тайну. Раскрыла вашу игру… И даже не могу извиниться: мол, я не хотела. Ведь именно хотела разобраться в том, что мне показалось странным. Не все пазлы складывались в моей голове в картинку после рассказа вашей жены Антонины, а также после того, как я нашла ваши страницы на сайте одноклассников. Что-то было не так.

– Я вас понимаю, не оправдывайтесь. Но… Но я теперь и сам будто не в своей тарелке. И что теперь делать? Хотел как лучше…

– Я вас тоже понимаю. И то, что мы сидим здесь, а ваша жена об этом не знает, подтверждает мои добрые намерения и небезразличие к этой ситуации. Конечно, я не имела права вмешиваться и тем более раскрывать вам тайну ее «исповеди». Но ваш план сработал против вас!

– Не беспокойтесь. Вы все сделали правильно. Ведь это я заварил кашу – придумал Соню, чтобы оживить отношения… Думал, ревность может разбудить ее чувства… Теперь выгляжу старым дураком, – профессор пожал плечами.

– Ну почему же старым? – вырвалось у Яны, она вдруг смутилась, стала что-то искать в своей сумочке, а щеки ее вспыхнули.

– Спасибо. Дурак, но не такой уж и старый? – засмеялся профессор. – У нас с Тоней сын вашего возраста.

– Нет, немного моложе, – виновато улыбнулась его шутке Яна, – я в курсе – это Вадим. Он врач.

– Да, хороший парень, искренне увлеченный своей работой, я за него рад, хотя когда-то мечтал, чтобы он пошел по моим стопам – в науку. Хороший физик-атомщик, узкий специалист, умеющий соединять теорию и практику, как оказалось, достаточно востребован в современном мире. А может, оно и к лучшему. Я работал в разных странах, бывал на различных атомных станциях…

– А Антонина говорила, что вы преподавали и писали диссертации.

– Ну, и это тоже. В последнее время. Я просто не все рассказывал ей о своих командировках, – улыбнулся профессор, – не хотел волновать. Вот она и думает, что прожила жизнь с физиком-теоретиком… Впрочем, она никогда особенно и не интересовалась, что именно я делаю. Хожу на работу. Получаю зарплату. Езжу на конференции. Приглашают работать за границу, где хорошо платят. Ее это устраивало. Знаете… Мне всю жизнь казалось, что где-то внутри нее есть еще не открытый резервуар тепла, заботы, нежности… Будто спрятанный под саркофагом, как тот печально известный четвертый реактор на Чернобыльской атомной. Почему все так сложилось? Может, это моя вина – не смог достучаться до нее, может, что-то с ней было раньше не так, потому и спрятано ее женское начало в сейф… Но разве можно требовать от человека любви? Предъявлять какие-то претензии… Хотя… Самым удивительным в нашем долгом браке было не это, а сам факт нашего брака. Я до сих пор не понимаю, почему она согласилась. Выбрала меня. Ведь я тогда был никто. Зародыш ученого. Молодой и неопытный…

– Простите, а у вас до Антонины были другие девушки?

Профессор внимательно посмотрел на Яну, и она уже пожалела, что задала такой бестактный вопрос.

– Была одна, но… она об этом не догадывалась. – Он хитро улыбнулся только глазами, по-отечески накрыл своей рукой сложенные на столе «замочком» руки Яны и простодушно рассмеялся, а у молодой женщины в этот миг перехватило дыхание и слезы застыли в глазах, готовые коварно разоблачить ее эмоции.

В этот зимний день молодой врач Вадим Соломатин отдыхал дома после ночного дежурства. Он заказал по телефону пиццу, заварил в большой кружке чай и уселся за компьютер. Желание поспать как следует еще не пришло, поэтому можно было побродить по Интернету, отписаться знакомым, скачать несколько новых фильмов. Неожиданно на своей странице в соцсети он нашел сообщение от Анжелиной приятельницы Марты. Оно было странным для его мужской логики: «Вадюха, мы с Анжелкой последние недели классно отрывались, снимая ее стресс. Боюсь, если ты в ближайшее время не сделаешь шаг к примирению, твои шансы упадут до нуля».

Что это? Подружку его «бывшей» действительно беспокоит ее душевное состояние? Водит ее развлекаться по клубам, но при этом хочет их помирить? А зачем это ей? Кажется, раньше Марта не была его поклонницей, по крайней мере, ее бойфренд, который продавал богатым клиентам квадроциклы, производил на девушек большее впечатление, чем простой хирург. А может, это стратегический ход самой Анжелы – с помощью подруги подтолкнуть его к примирению? Или, наоборот, показать, что именно он потерял?

Вадим задумался, оглядывая помещение, которое не так давно утратило следы женского присутствия. Из шкафа исчезли Анжелины вещи – многочисленные безделушки, сувениры, плюшевые игрушки, бижутерия, тапочки с глазами и ушами. Из ванной комнаты исчезли бутылки с лаком для ногтей, куча тюбиков и бутылочек неизвестного назначения, розовый станок для бритья, маникюрный набор, машинка для выпрямления волос, круглая щетка для их закручивания. Исчезли также махровый и шелковый ее халаты, напольные весы и электрическая зубная щетка. Ключи от квартиры он нашел в почтовом ящике, когда вернулся с работы.

Тогда, после ссоры в Макдоналдсе, он повез Александру со Стасей в травмпункт. Они уехали оттуда на такси, а он остался в больнице – домой идти не хотелось. И вот на следующий день, вернувшись с работы, Вадим не обнаружил признаков пребывания в его квартире женщины. Анжела съехала, не оставив даже записки. Положа руку на сердце, Вадим понимал, что для него тяжелее было бы очередное выяснение отношений, чем созерцание оставленного Анжелой условно семейного плацдарма. Он был ей даже благодарен за то, что обошлось без сцен и лишних разговоров.

Вадим разделся, вымыл руки, достал из бара бутылку водки, стоя выпил рюмку, закусил яблоком, лежавшим на столе в плетеной корзинке, и включил телевизор.

Выпуск новостей извещал его соотечественников о тайфунах, пожарах, землетрясениях, столкновениях поездов, военных действиях, массовых отравлениях и политических противостояниях. Что значил на фоне этого глобального планетарного беспорядка крах отношений одной пары, которая за год с лишним так и не склеилась, не срослась в Пару? Единичный случай, который отражал общую дисгармонию мира. Вадиму не хотелось думать, кто из них был прав, кто виноват. Конечно, и он не святой, но в последнее время количество и агрессивность Анжелиных претензий производили противоположный эффект – ему уже ничего не хотелось исправлять, менять в их отношениях, а было одно желание: спрятаться где-то в недосягаемом месте или поставить между ними какой-то фильтр. Сначала он даже подумал, не беременна ли Анжела. Ведь в таком положении женщины нередко становятся раздражительными, капризными и непредсказуемыми. Но нет, она с этим не спешила и старательно избегала нежелательных последствий постельных отношений.