Любить не обязательно - Ирен Беллоу

Палуба понемногу заполнялась людьми. К месту происшествия подоспели офицеры и разбуженные шумом пассажиры. Не замечая ничего вокруг, Адам стоял у борта, судорожно вцепившись в перила побелевшими пальцами, и не сводил глаз с двух светлых пятен на воде.

— Держись, Жюли! Держись! Все будет хорошо! — воскликнул он, не сознавая, что говорит вслух. — Я люблю тебя!

Вздрогнув, Адам вник в смысл сказанного — и принял слова как должное. Ясное, пронизанное светом чувство подчинило его себе: так морская волна накатывает на песок, сглаживая неровности и отметины. И как он раньше этого не понял? Мечтал о ней все эти месяцы, тосковал — и не понял! Как он не заметил любви с самого начала?

Тем временем Жюли, свободной рукой рассекая темную воду, на несколько футов приблизилась к спасателю. Отдохнула минуту и снова поплыла вперед. Матрос окликнул ее и бросил веревку. Петля упала на расстоянии ярда.

Хотя поначалу Жюли не ощущала холода, она знала, что даже в сравнительно теплой воде Средиземного моря время у нее ограничено. Спустя какое-то время мускулы сведет судорога. Однажды в детстве она заплыла слишком далеко, закоченела и камнем пошла ко дну. По счастью, вовремя подоспел отец… Жюли решительно прогнала пугающие воспоминания.

Адам! Мысль о нем вспыхнула в сознании, согревая, точно бокал бренди, возвращая силы усталым мышцам. Ей нельзя умирать. Нужно вернуться к Адаму. Увидеть его хотя бы еще раз. Сказать, что…

Жюли на ощупь потянулась к петле: морская вода заливала глаза. Пальцы сомкнулись на веревке, и она позволила себе расслабиться. Забыв о том, что следует держаться на плаву, Жюли просто ухватилась за петлю, повиснув на ней всем весом, и с головой ушла под воду. От неожиданности пальцы разжались, веревка выскользнула, в рот хлынула морская вода. Рука, поддерживающая ребенка, обмякла только на секунду, но и этого хватило, чтобы малыш едва не пошел на дно. В панике Жюли обхватила хрупкое тельце обеими руками.

Соль разъедала горло и легкие. Последним усилием Жюли перевернулась на спину. Все еще кашляя, она постаралась дышать ровнее, а не хватать воздух ртом.

Когда рядом снова раздался всплеск веревки, Жюли до боли закусила губу, стараясь не поддаться панике и не ухватиться за петлю обеими руками.

Только с четвертого раза спасительная петля охватила ее тело. Затем веревка натянулась, и Жюли потащило по воде.

Едва матрос поднялся на палубу со своей ношей, Адам склонился над девушкой, привлек ее к груди. Веки Жюли слабо дрогнули, и он провел рукою по ее лицу.

— Жюли, милая, ты меня слышишь?

Ей отчаянно хотелось открыть глаза и взглянуть на Адама, но все силы уходили на то, чтобы совладать с ознобом. Прежде она не ощущала холода, но теперь, по контрасту с теплой ладонью Адама, дрожь стала сотрясать ее тело и леденить кровь.

— Озноб — хороший знак. Значит, она борется с холодом.

Адам поднял голову. Рядом стоял седой пассажир с добрым морщинистым лицом.

— Что? — переспросил он. Слова собеседника показались ему нелепицей.

Старик потрепал его по плечу.

— С ней все будет в порядке. Я доктор и знаю, что говорю. — Врач пощупал у Жюли пульс и удовлетворенно кивнул. — Отнесите ее в каюту, укутайте потеплее и дайте немного бренди. И поблагодарите Господа, подарившего вам такую жену!

Борясь с ознобом и с накатившей слабостью, Жюли открыла глаза, покрасневшие от соленой воды.

— С ребенком все в порядке? — Зубы ее стучали, словно кастаньеты.

Тем временем матросы, склонившись над малышом, ритмичными движениями откачивали воду из его легких. Очень скоро мальчуган закашлялся, а синие губы порозовели.

Доктор взял Жюли за руку и улыбнулся:

— Ни о чем не тревожьтесь. Я сам позабочусь о мальчике. Обещаю вам. — Он сердечно сжал застывшие пальцы.

На пороге каюты Адам едва не столкнулся с Яношем.

— Вот, воды горячей принес. — Слуга знаком указал на два тяжелых ведра. — Надо же соль с нее смыть.

— И когда только ты успел? — полюбопытствовал Адам, плечом открывая дверь.

— Я знал, что она выкарабкается. — От дверей старик обернулся, руки его заметно дрожали. — Ведь правда?

— Правда, — заверил его Адам. — Все будет хорошо.

Он уложил Жюли на кровать, второй раз за ночь остро ощущая собственную беспомощность. Адам знал, что необходимо снять насквозь промокшую сорочку. Так откуда эта неуверенность, эта робость, когда речь идет о жизни и смерти? Жизни и смерти любимой женщины?

— Жюли, нужно снять сорочку. Ты меня понимаешь?

Негнущимися пальцами он принялся стаскивать холодную, пропитанную водой ткань. Затем обтер тело девушки теплой водой, смывая соль. Закутав в сухую простыню, уложил в постель, укрыв всеми одеялами, что сумел найти. Но дрожь по-прежнему сотрясала Жюли.

Даже когда, одной рукою приподняв бедняжке голову, Адам поднес к ее губам бокал бренди и заставил сделать несколько глотков, легче не стало.

Внезапно Адам вспомнил, что отец рассказывал ему, как после битвы раненые жались друг к другу на обледеневшей декабрьской земле, согреваясь. Он опустился на колени у кровати и тыльной стороной ладони коснулся лица Жюли.

Жюли ощущала тяжесть одеял, знала, что ей давно пора согреться, но долгожданное тепло не приходило. Холод сковал тело ледяной броней. Она устала, бесконечно устала и так нуждалась в отдыхе! Ах, если бы просто полежать спокойно, позабыть про недавний кошмар!

Но вот пальцы Адам легли на ее щеку, и ласковое прикосновения согрело лучше любых одеял.

— Жюли, милая, ты меня слышишь?

Она открыла глаза, во взгляде читалась горестная покорность судьбе. Адам набрал в грудь побольше воздуху и заговорил — быстро, пока не иссякло мужество:

— Одеяла тебе не помогают. Я согрею тебя теплом своего тела. Другого выхода я не вижу. Ты мне доверяешь? Ты позволишь мне?

— Д-да, — стуча зубами, проговорила Жюли. — Д-доверяю.

Адам снова погладил ее по щеке, отвернулся и принялся раздеваться.

Жюли отметила это движение, и губы ее дрогнули в улыбке. Или он забыл, что она изучила каждый дюйм его тела за те недели и месяцы, что ухаживала за ним в клинике? А теперь он станет заботиться о ней. И увидит ее нагое тело. Глаза ее закрылись сами собой.

Адам, приподняв одеяла, улегся в постель рядом с ней. Мгновение он колебался, затем обнял Жюли и привлек к себе. Едва тела соприкоснулись, Адам ощутил, как в него вливается новая сила. И еще — радость. Впервые за много лет — с тех самых пор, как он получил роковое увечье, — он помогал ближнему. И впервые за эти годы ощутил себя мужчиной.

Руки его скользили вверх и вниз по спине Жюли, даря тепло и покой. Но ему ни на миг не удалось забыть о главном: он держит в объятиях ту, которую любит!