Сиротка для дракона. Боевой факультет - Наталья Шнейдер

пошел по всему вестибюлю, а распрямившийся охнул.

— Что значит «та самая»? — не поняла я.

— Которая набила морду хлыщу с международного, — сказал тот, что поймал листок.

Интересно, на боевом все выражаются как в нашем приюте? Или мне на таких везет? Алек сам признался, что манерам так и не научился. А эти двое… Вихры торчат в разные стороны, будто их овечьими ножницами стригли, мундиры, хоть и новенькие, грубой шерсти — тот, что выдал мне кастелян, был таким же. В плечах как раз, по поясу и на бедрах чересчур свободен. Зато ботинки новехонькие, не иначе как сегодня выданные.

— Я Закарий, а он Зенобий. Можешь звать нас Зак и Зен.

Похоже, нашлись еще двое из четверых приютских на первом курсе.

— Тогда я Нори.

— Так это правда? Про битую морду?

Я поморщилась.

— Интересно, на факультете остался хоть один человек, который об этом не знает?

— Нет, конечно, — фыркнул Зак. — Одни радуются, что международники огребли, другие злорадствуют, что от барышни.

Он смерил меня взглядом.

— И это еще тебя почти никто не знает. А увидят, какая ты, — хлыщу прохода не дадут.

Что значит «какая»? Обычная.

— Мы думали, ты бой-баба какая-то, кулаком махнет — улочка, другим — переулочек, — подал голос Зен. — А ты…

— Бойцовый котенок, — подсказал Зак.

— Точно, бойцовый котенок. А тому хлыщу надо добавить. — Зен прищурился. — Маленьких обижать нехорошо.

— Сама разобралась, — буркнула я. — И еще разберусь, когда понадобится.

Никогда я не бывала в центре внимания. Это смущало, сбивало с толку.

— Если вам доска не нужна, я пойду.

— Нет-нет. — Зак выхватил ее у меня. — Погоди, мы быстро. И спасибо.

— Извини, если обидели, — добавил его брат. — Мы не со зла.

Я кивнула, давая понять, что извинения приняты. На правду не обижаются. Как говорит Алек, удобно, когда тебя недооценивают.

Хотя все равно обидно: одному не нравится мой пол, второму — происхождение, третьим — мой рост. И ни то, ни другое, ни третье я не могу изменить.

— Правда, не хотели обидеть. — Зак сунул брату исписанный лист и вернул мне доску для письма. — Давай мы тебя проводим.

— Да я и сама дойду, спасибо, — отмахнулась я.

— Мало ли… слава — она штука такая. — Парни двинулись по обе стороны от меня, проигнорировав протест. Ладно, хоть руки не распускали. — У нас вон год назад рядом с приютом столичного актера дамочка убила. В газетах писали: «Отомстила за неразделенное чувство». Мы думали, там не меньше чем… — Зак осекся. — Что он ее обесчестил, все дела, за такое надо мстить. А на суде выяснилось, что бедняга и знать о ней не знал, она в портрет влюбилась.

Что-то много они «думают» и все невпопад. Но я не ошиблась, решив, что парни из приюта. И не столичного, скорее всего: такой скандал мимо нас бы не прошел. Как ни старались воспитатели уберечь нас от «грязи» — сплетни в приют долетали исправно. То повар судачил с судомойкой, то поломойка с ночным сторожем, а лишние уши и языки, чтобы разнести сплетню, всегда найдутся. Даже если она вовсе нас не касается, вроде той, будто старший сын императора впал в немилость и отец отослал его из дворца, передав право наследования младшему.

— Слава, — повторил Зен. — Не стоит тебе пока одной ходить.

— Я же не столичный актер, — отмахнулась я.

Впрочем, уже было понятно, что эти двое так просто не отцепятся.

— А вдруг кто решит проверить, это ты так лихо дерешься или международник слабак?

— Это вы тоже «подумали»? — поинтересовалась я.

— Это мы…

— Подслушали, — раздался за спиной знакомый голос, от которого у меня на миг сбилось дыхание. — Спасибо, парни, дальше я сам за своей девушкой пригляжу.

12

— Я не твоя девушка! — возмутилась я, но меня никто не услышал, потому что одновременно хором обиделись близнецы:

— Мы не подслушивали, вы со старостой при всех разговаривали!

— Хорошо, не подслушивали, прислушивались к разговорам, которые вас не касаются, — не стал спорить Родерик. — Если вы с Лианор обсудили все, что хотели, я вас не держу.

— Не всё, — возмутилась я. — И вообще, кто еще подслушивает!

Близнецы переглянулись. Посмотрели на Родерика. На меня.

— Ладно, котенок, до завтра. Не проспи, — сказал Зак.

— Котенок? — приподнял бровь Родерик. Я мысленно застонала — вот и готова кличка. Ну хоть не «принцессочка», как в приюте. Стоило в четыре года, наслушавшись сказок, сказать, что, когда вырасту, за мной приедет принц и заберет отсюда, — и на следующие четырнадцать лет хватило.

— Бойцовый котенок, — ухмыльнулся Зен. — Скажи, что непохожа.

Родерик рассмеялся, но, странное дело, этот смех меня совсем не обидел.

— Похожа. До завтра, парни. На физухе увидимся.

Близнецы исчезли.

— Разве физподготовка не только для боевого? — спросила я, чтобы хоть о чем-то говорить, вместо того чтобы размышлять, почему рядом с ним мысли путаются, а сердце скачет.

— Обязательно — только для боевого, но никого не гонят, и я стараюсь не пропускать. А то, сидя над учебниками, недолго и к стулу прирасти. Кстати… — Он извлек из поясной сумки два дымчатых кристалла. Один отливал голубым, второй — алым. — Возьми.

— Что это? — спросила я, не торопясь брать кристаллы в руки.

— Зачаровал для тебя. Красный — будильник, чтобы ты не проспала подъем. Физподготовка каждый день, так что я поставил на шесть утра и не стал привязывать способы активации. Правда, заклинание не различает дней недели, так что перед выходным засунь артефакт поглубже в шкаф и накрой одеждой.

Я онемела. Никто и никогда не дарил мне таких дорогих вещей.

— А на голубом купол тишины и темноты. Отдашь соседке, чтобы не мешать ей по утрам. Чтобы активировать, надо согреть в руках, обычно хватает медленно досчитать до десяти. Не знаю, кто она и как у вас сложится дальше, но мало кому понравится, что