Рубины леди Гамильтон - Алина Егорова

* * *

Спектакль был средненьким – Эмма Львовна видала постановки и получше. Но она по этому поводу не высказала своему спутнику ни малейшего недовольства. Она мило улыбалась, потягивая в антракте чашку кофе и поедая миниатюрный бутерброд, украшенный бусинками красной икры. Короткая модная стрижка «под Хакамаду», легкий макияж на холеном загорелом лице, очки в тонкой дорогой оправе, элегантное, облегающее фигуру платье, сапожки на каблуках – Эмма выглядела безупречно. И Феликс был ей под стать: высокий, подтянутый, в хорошем костюме. Но, глядя на них, никак нельзя было назвать их влюбленной парой, они больше напоминали родственников: мать с сыном или же тетушку с заботливым племянником. И все же они были парой. Странной, нелепой, со смутными перспективами в отношениях. Он был очарован своей зрелой дамой, взгляд его светился обожанием, речи отличались жаром и горячечностью безумия, ради нее он был готов на все. Перед спектаклем Феликс заехал за ней в университет, с охапкой восхитительных роз Блаш в руках. Кроме букета, он подарил ей еще кое-что. Волнуясь, Феликс опустился на одно колено и протянул Эмме бархатную коробочку. «Будь моей женой», – произнес он. В коробочке лежало изысканной красоты кольцо, украшенное рубинами и бриллиантами.

– Спасибо, – с чувством произнесла Эмма, примеряя подарок.

– Ты согласна?

– Я подумаю.

Ее слова означали – «Да!» Феликс это знал, нет – чувствовал. В его сердце зазвучал вальс цветов. Душа наполнилась теплом и светом, воспарила к звездам и закружилась где-то высоко-высоко в такт музыке.

Под слышимые только ему звуки этого вальса они спустились по центральной лестнице университета. Вестибюль, со старинной лестницей и зеркалами, деревянными двустворчатыми дверями и лепниной высокого потолка, был очень похож на вестибюль Дворца бракосочетания, имевшийся в старинном здании, также стоявшем на набережной, только на другом берегу Невы. Феликс представил себе, как они выходят из Дворца: Эмма в ослепительном белом платье до колен, на волосах вместо фаты – изящная диадема, словно корона. В руках – букет белых, как сахар, роз. Свадьба у них будет скромная, но ни в коем случае не бедная – элегантная, но без показного шика.

Феликс широко распахнул перед своей дамой двери, и она выплыла с букетом на улицу. Уже смеркалось, похолодало, но Эмме в ее манто из бежевой ламы было тепло. Феликс вышел в легкой куртке нараспашку, под которой пожаром пылало его огромное сердце. Если бы он шел зимой по чистому полю, то там, где ступали бы его ноги, таял бы снег, обнажая зеленую траву, и там порхали бы бабочки. Но снег уже сошел, и под его ногами лежал недавно обновленный асфальт, не позволяющий пробиться наружу ни единой травинке.

Розы Блаш упали на заднее сиденье чисто вымытого «Форда Фокус», затем Феликс галантно открыл переднюю дверцу автомобиля перед своей спутницей. Их ожидали сверкающий вечерними огнями проспект и волшебный вечер.

Эмма ничего не загадывала, она жила и наслаждалась сегодняшним днем. Феликс ей нравился, и этого было достаточно. Подарок ее тронул – таких по-настоящему изысканных вещей ей не дарили давно. Над предложением этого мальчика она еще пока не думала – не хотела. Ей нравилось беспечно относиться к серьезным вещам. Эмма многого достигла и могла себе позволить такую роскошь. Она уже три раза побывала замужем, поэтому к браку относилась легко.

Говорят, что мужчины любят дур. Это полная чушь! Стереотип, придуманный самими дурами в свое оправдание. Конечно, по сравнению с дурой можно почувствовать себя Энштейном. Но ненадолго. Потом неизбежно станет скучно. Компания всезнаек тоже не слишком приятна. Они так и давят своим интеллектом, не оставляя шансов для легкомысленного флирта. Эмма – бесспорно, умница. Она настолько умна, что умеет не выпячивать свой ум, и ее собеседник, даже имея посредственный интеллект, чувствует себя с ней на равных.

Рядом с Эммой Феликсу было очень уютно, он знал, что его слушают и слышат. Никогда еще Феликс не общался с такой интересной собеседницей. Они с ней «работали» на одной волне, и ему порой казалось, что у них и мысли одинаковые. Ему нравилось, как она размышляет – нестандартно и глубоко, и зрит в самый корень. Нравилось с ней подискутировать, поспорить. Внешне Эмма выглядела шикарно. Она подтверждала своей красотой не слишком распространенное мнение, что прекрасной можно быть не только в двадцать лет. Эта женщина – бриллиант, одна на миллионы! И плевать, что она намного старше него. Отношения с ней были особенными – легкими и сложными одновременно. Романтической чушью Эмму не купишь. Ее невозможно очаровать комплиментами и плюшевыми зверушками, от которых юные девушки почти теряют рассудок. Ей нужны настоящие подарки и поступки, а не красивые слова. Эта женщина обходится дорого, но сознание того, что удалось ее завоевать, того стоит. Зато Эмма не обижается из-за глупостей – она вообще никогда не обижается. Никаких капризов и истерик, к которым так любили прибегать все его предыдущие подружки. Эмма всегда знала, чего она хочет, и не устраивала ему детских сцен на тему: принеси мне то, не знаю, что.

Гамильтон обладала еще одним неоспоримым достоинством. Она была не только преподавателем социологии: Эмма возглавляла собственную фирму и являлась главным специалистом. Фирма приносила хороший доход, что обеспечивало ее владелице безоблачное существование. Феликса восхищали способности Эммы из ничего сделать многое, ее целеустремленность и активная жизненная позиция.

С такой женщиной нигде не пропадешь. У нее связи, положение в обществе, бизнес – что еще нужно, чтобы ощущать уверенность в завтрашнем дне? Она, словно звезда, сияет собственным светом и освещает путь другим. Потянешься за ней – и сам окажешься на ее высоте.

С Викой все иначе. Прежние чувства к ней перегорели, она, некогда любимая, сошла с Олимпа, утратив статус небесного создания. Она по-прежнему оставалась славной девочкой, но, увы, стала обычной. Таких, как она, на свете много. Феликс – с меркантильной точки зрения – понимал, что Вика не выведет его на более высокий уровень, с ней он так и останется среднестатистическим наемным работником. Придется брать кредит, чтобы купить квартиру, потому что на съемных квартирах они постоянно жить не смогут, а вариант совместного проживания с его бабушкой или у Вики с ее мамой в их однушке даже не рассматривается. Он будет вкалывать, как лошадь, а денег все равно не хватит ни на что, а потом еще и дети пойдут. Свежесть их отношений уже прошла, и, как легким бризом, потянуло первым холодком, а дальше, на безденежье и в тисках быта, все станет только хуже. Потом, возможно, когда дети вырастут и они наконец-то выплатят ипотеку, Феликс и Вика смогут насладиться жизнью. Это только в кино пара влюбленных голубков, изрядно хлебнувшая из горькой чаши житейских трудностей, по-прежнему безмятежно воркует. Возможно, трудности укрепляют любовь, только он не хочет ни трудностей этих, ни такой любви. Жить-то хочется сейчас, а не потом, когда молодость уже прошла! То есть и потом тоже, конечно, хочется пожить, но сейчас этого хочется гораздо сильнее.

По залитой солнцем набережной лениво ползли усатые троллейбусы, Нева плескалась, нежно лаская волнами гранит. На ступеньках у самой кромки воды, на манер Аленушки, сидела девушка, рядом с ней стояла большая спортивная сумка. Девушка была юна и печальна. Дом ее остался далеко позади, и в этом городе, куда ее привез скорый утренний поезд, она оказалась одна. Что ей делать дальше, она не знала и даже не пыталась об этом думать. Чтобы ответить на этот вопрос, ей требовалось прежде разобраться с неоднозначной ситуацией, в которую она попала. Ситуация касалась чувств, и это обстоятельство сильно все усложняло.