Твою беду руками разведу - Светлана Лубенец

— Ты что, сумасшедший, да? — тихо спросила Лера.

— Нет, но…

— Ты же твердил, что любишь свою Лилечку до умопомрачения!

— А я и не отказываюсь, но ведь… В общем, ты и сама все знаешь про Лилю, чего лишний раз говорить. Давай распишемся, и ты спокойно родишь.

— Рафаэль, ты решил разводить руками мои беды?

— А что? То, что смогу, разведу… Постараюсь, во всяком случае…

— Да ну тебя… — отмахнулась от него Лера. — Дурь какая-то тебе в голову лезет. Сделаю аборт — и все дела! В конце концов, не я первая, не я последняя…

— Неужели ты даже не подозревала, что беременна? — удивилась Наташка.

— Представь себе! Были, конечно, кое-какие физиологические сбои, но они у меня и раньше случались, — грустно отозвалась Лера.

— Андрюхе-то скажешь?

— Не-а.

— Почему? Некоторым мужикам дети очень даже нужны, — наставительно сказала подруга. — Вдруг он как раз из таких?

— Не хочу его ничем к себе привязывать. Даже если он вдруг чрезвычайно обрадуется ребенку, меня-то все равно больше не любит!

— Не скажи, тут все взаимосвязано. А если еще новая его дама бесплодна…

— Ага! Прямо так и бесплодна, мне на радость! — усмехнулась Лера.

— Скажи-ка мне, Лерка, лучше правду: может, ты Андрюху-то уже того, разлюбила? — не отставала Наташка.

— Разлюбила? — задумалась Лера. — Не знаю. Нет, пожалуй. Я когда о нем думаю, мне всегда плакать хочется… и еще… умереть… чтобы больше не мучиться…

— А с другим мужичком ты живешь, чтобы…

— Да не живу я с ним! В смысле… живу… но совершенно в другом смысле…

— Ясно, — отмахнулась от нее Наташка. — А как тот, который «в другом смысле», относится к твоей беременности? Или он о ней не знает?

— Он, Наташка, расписаться предлагает.

— Расписаться? — совсем растерялась подруга. — Так ребенок-то чей? Что-то я никак не пойму…

— Дура ты, вот и не понимаешь! — окончательно рассердилась Лера. — Я тебе сто раз сказала: ребенок Андрея!

— А этот, значит, думает, что он от него? — не унималась Наташка.

— «Этот» точно знает, чей у меня ребенок.

— И все равно предлагает расписаться?

— Предлагает.

— Значит, Лерка, это любовь. Я на твоем месте побежала бы в загс резвой лошадью. Тем более что до него, право слово, ненормального какого-то мужика, тебе никто еще руку и сердце не предлагал. Если, конечно, не считать несмышленыша Максимова. Уж тут-то ты не станешь отрицать?

— Не стану. Не предлагали.

— Чего ж тогда кочевряжишься?

— Говорю же, Наташка: ты ничего не понимаешь. Не любит он меня! Мы просто друзья! Ясно тебе?

— Ага. И он из дружеских чувств собрался надеть на себя брачное ярмо да еще и с чужим ребенком в придачу. Никогда в такое не поверю!

— Честно говоря, я и сама еще не во всем разобралась.

— Так ты уж сначала разберись, милая моя, а потом на аборт настраивайся! А то как бы в очередной раз без мужика не остаться: и без Андрея, и без этого… просто друга. О ребенке я уж и не говорю…

Лере не спалось уже вторую ночь подряд. Время поджимало, и надо было на что-то решаться. Если внять доводам Рафаэля и оставить ребенка, то, родившись, он станет постоянным напоминанием о ее несбывшейся любви. А если еще будет похож на Андрея, тогда вообще край… Если сделать аборт, то можно остаться навсегда бесплодной, хотя… Та же Наташка несколько раз делала аборты, но потом запросто родила Алешку, а после еще и Людмилку. Но у Леры каждый раз все получается как-нибудь нехорошо, с каким-нибудь вывертом. Ее организм всегда очень неохотно расстается с собственными составляющими, даже с подпорченными зубами. Обязательно какое-нибудь осложнение случается. И там всего-навсего ма-а-аленький зуб, а тут — целый ребенок! Никакого сравнения с зубом! Но зато аборт раз — и все. А беременность растянется больше чем на полгода. А ее так тошнит… Каждый день…

Вот только расписываться с Рафаэлем она не станет. Вот ведь бред! И как ему такое пришло в голову? Конечно, они с ним очень подружились… Нет, даже не так, сильнее, чем подружились: они почти как брат и сестра стали. Рафаэль — будто бы старший брат, а она — его младшая сестра, которую он оберегает и любит. Да! Он ее любит, но именно как сестру! А с сестрами не расписываются! Интересно, а как она, Лера, будет себя чувствовать, когда Рафаэль, например, влюбится и уйдет? Не будет же он постоянно жить у нее под боком. Она к нему так привыкла, что совершенно не против, чтобы он жил постоянно, но… он же мужчина… в конце концов, ему понадобится женщина… И что тогда? Ей, Лере, без него будет невыносимо одиноко. Тогда все-таки надо оставить ребенка, чтобы не сойти с ума. С другой стороны, кому она будет нужна с ребенком? Но разве ей кто-то нужен? Нет! Похоже, она не сумеет еще раз кого-нибудь полюбить. Хватит, навлюблялась уже под завязку! А Андрей… он… Когда она первый раз увидела его на салюте, то ее будто кто-то подтолкнул к нему. Посмотрев в его глаза, она уже не могла от них оторваться. И он не мог оторвать свой взгляд от нее… Тогда не мог… В тот майский день она была с большой компанией, но даже не обернулась в сторону приятелей, когда Андрей позвал ее за собой. Лера отдалась ему в тот же вечер, потому что была уверена: наконец-то ей встретился самый главный в жизни человек. Ее постигали неудачи с другими именно потому, что впереди была встреча с Андреем. И что теперь? Где он, самый главный человек ее жизни? С кем? С женой Рафаэля. Если кому рассказать, как их парами распорядилась судьба, никто не поверит…

Утром Лера твердо решила сделать аборт, чтобы навсегда вычеркнуть Шаповалова из жизни. После работы она сходила в женскую консультацию и взяла направление на анализы. Можно было, конечно, обойтись и без анализов, но ей все-таки хотелось удостовериться, что противопоказаний нет. Когда она вернулась домой, на кухонном столе стояла ярко-малиновая пластмассовая машинка, за рулем которой сидел лопоухий желтый заяц с улыбкой во всю хитрую мордочку.

— Что это? — спросила Лера, испугавшись желтого зайца до звона в голове.

— Это заяц! На машине! — обрадованно сообщил Рафаэль, который сразу бросился разогревать ей ужин.

— Заяц… Зачем?

— Да, понимаешь, не смог устоять… Такая прикольная мордуленция! Я минут десять хохотал, на него глядючи, а потом не выдержал и купил. Пацану понравится!

— К-какому еще п-пацану… — без всякого вопроса в голосе и в полном изнеможении произнесла Лера.

— Ну, девчонке тоже понравится. Я уверен. Они любят всяких зверюшек…

— Д-девчонке…

Лера так побледнела, что Рафаэль бросил колдовать над сковородкой, подбежал к ней, схватил за плечи, заговорил горячо:

— Лерка! Ну роди, пожалуйста! Ты же себе не простишь потом! Разве можно вот так… взять… и убить человека… Это же убийство, Лера!