Человеческая гавань - Йон Айвиде Линдквист

Женщина вышла к нему навстречу. На ней была вязаная шапочка, из — под которой виднелись две темно — каштановые косы. Она обменялась с Симоном рукопожатием, и он отметил, что у нее маленькие, но крепкие руки.

— Добро пожаловать, — сказала она приветливо.

— Спасибо.

— Надеюсь, поездка прошла хорошо?

— Да, без проблем.

Анна — Грета сделала жест в сторону моря:

— Тут много воды, как вы видите.

Шагая вслед за Анной — Гретой, Симон внимательно рассматривал округу. Причалы, эллинги, запах моря.

Он пытался представить себя здесь через два года, пять, десять. Вот он старик, идущий этой самой дорогой. Мог ли он себе это представить?

Да. Я могу себе это представить.

Когда они шли по тропе, Симон скрестил пальцы, чтобы именно вот этот дом оказался его. Белый, с небольшой остекленной верандой, внизу причал. Он был не особо красив сейчас, когда кругом не было никакой зелени, но Симон ясно видел, как тут будет летом.

Мальчик лет тринадцати стоял около дома, засунув руки в карманы кожаной куртки.

— Йохан, — сказала Анна — Грета мальчику, — возьми ключ от морского домика, будь добр.

Мальчик пожал плечами и пошел к двухэтажному дому, стоявшему метрах в ста. Симон огляделся. Анна — Грета проследила за его взглядом и сказала:

— Там Смекет. Но там никто сейчас не живет.

— Вы живете здесь одна?

— Я и Йохан. Хотите посмотреть участок?

Симон послушно обошел участок, посмотрел крышку колодца, лужайку, причал. На самом деле он уже все решил. Когда Йохан вернулся с ключом и Симон оглядел дом изнутри, тот уже твердо все решил. Выйдя на улицу, он сказал:

— Я беру его.

Договор был подписан, и Симон заплатил аванс. Анна — Грета поставила кофе, потому что до обратного парома было больше часа. Симон узнал, что дом она унаследовала от свекра и свекрови, скончавшихся несколько лет назад. Йохан вежливо отвечал на все вопросы, но особенно разговорчивым не был. Вдруг он спросил:

— А чем вы занимаетесь?

Анна — Грета смущенно воскликнула:

— Йохан!

— Совершенно естественный вопрос, — кивнул Симон, — ведь я буду вашим соседом. Я — волшебник.

Йохан посмотрел на него скептически:

— Как это — волшебник?

— Люди приходят смотреть на всякие волшебства, которые я делаю.

— По — настоящему?

— Ну… как тебе сказать? Это фокусы, конечно.

— Я понимаю. Так ты фокусник?

Симон улыбнулся:

— Пусть фокусник.

Йохан ничего не ответил. Затем он воскликнул:

— Я думал, что ты один из этих скучных типов.

Анна — Грета хлопнула ладонью по столу:

— Йохан! Нельзя так разговаривать!

Симон поднялся из — за стола:

— Так и есть. Я один из этих скучных типов.

Он посмотрел на Йохана несколько секунд, и оба поняли, что теперь стали друзьями.

В начале июля Симон вместе с Маритой перебрался на остров. Ей понравился и дом, и остров, пять дней все шло хорошо, но на шестой Марита заявила, что ей непременно надо в Стокгольм.

— Мы только приехали, — сказал Симон растерянно, — постарайся расслабиться и отдохнуть. Тут ведь так хорошо, ты только посмотри!

— Я отдохнула. Здесь замечательно. Я скоро с ума сойду, как тут замечательно! Знаешь, что я вчера делала? Смотрела на небо и молила Бога, чтобы хоть что — то произошло, хоть бы самолет пролетел, что ли. Я так больше не могу, ты слышишь? Не могу так больше, и все. Я вернусь завтра.

Она не вернулась назавтра, она вернулась только через три дня. Под глазами у нее были темные круги, она рухнула в постель и сразу заснула.

Симон обыскал ее сумку, но ингаляторов не нашел. Он уже хотел закрыть сумку, как его пальцы наткнулись на небольшой мешочек с иголкой и баночку с белым порошком.

Стоял славный летний день, кругом было тихо, только насекомые жужжали. Пара лебедей с птенцами плавали в заливе. Симон сидел совершенно оглушенный. Он не знал, что делать.

Анна — Грета прошла мимо. Его пустой взгляд заставил ее остановиться.

— Как поживаешь? Все в порядке? — спросила она приветливо.

У Симона больше не было сил молчать или лгать. Он посмотрел Анне — Грете в глаза и глухо произнес:

— Моя жена… наркоманка.

Анна — Грета кивнула:

— На чем она сидит?

— Не знаю. Кажется, амфетамин.

Симон хотел заплакать, но взял себя в руки. К нему частенько заходил Йохан, и вряд ли Анна — Грета позволит ребенку в дальнейшем посещать дом, где употребляют наркотики. Может быть, она даже не захочет сдавать им свой дом. Симон откашлялся и продолжил:

— Но она под контролем.

Анна — Грета внимательно посмотрела на него:

— Но как же это вышло?

Симон не ответил, и она спросила:

— И что ты собираешься с ней делать?

— Не знаю. Может, спрятать ее шприц?

— Бессмысленно. Потом она все равно заставит тебя сказать, куда ты его дел. Я знаю алкоголиков, а это одно и то же. Лучше выброси в море.

Симон взглянул в сторону причала. Ему не хотелось пятнать место, где он купался каждое утро.

— Здесь? — спросил он.

Анна — Грета посмотрела на причал. Казалось, она думала то же самое.

— Нет, лучше подальше.

Она завела мотор, Симон сел в лодку, и они отчалили от берега. Симон краем глаза смотрел на нее.

Анна — Грета не была красавицей, у нее были широкие скулы. Но она была из тех женщин, которые становятся красивее с годами. Что — то в ней, несомненно, было, и Симону вспомнилось то, о чем он думал, когда попал на Думаре в первый раз.

Пять лет, десять лет, вся жизнь.

Анна — Грета заметила его взгляд, и Симон слегка покраснел. Что это он? Она никогда не показывала, что испытывает к нему какой — то интерес. А кроме того, он был женат.

Анна — Грета заглушила двигатель и кивнула на воду.

Симон, покачиваясь, встал:

— Как будто нам надо пропеть что — нибудь торжественное.

— Что, например?

— Я не знаю.

Он бросил сверток в море и сел на свое место. Анна — Грета запустила двигатель.

Симон боялся и Мариты, и за Мариту. Он не представлял, что будет теперь, когда ему все стало известно.