На край света за мечтой - Сара Ларк

– Мне очень жаль, дружище, – покорно промолвил Бисли. – Я читал о Галлиполи. Это, наверное, было ужасно… и бессмысленно. Лишь сам Господь знает, кто приказал высадить новозеландцев. На самом деле, одного взгляда на пляж было бы достаточно, чтобы прийти в отчаяние…

Джеймс кивнул.

– Мой отец все время говорит об этом. Галлиполи невозможно было захватить. А защищать полуостров оказалось слишком просто. Турки имели полное обеспечение, против них можно было бы посылать хоть миллионы солдат. Ничего не помогло бы. Но сегодня… сегодня все иначе! Я хочу сказать, что сейчас люди принимают здравые решения. Стратегии союзников…

Парень осекся и поджал губы. Станут ли через пару десятков лет осуждать эти бомбардировки как преступление против человечества и считать такими же бессмысленными, какой сегодня кажется высадка на Галлиполи?

– Мы ведь победим в этой войне, правда? – тихо спросил он. – Даже если я вернусь обратно в Новую Зеландию?

Бисли похлопал его по плечу.

– Дружище, мы уже в ней победили! – ободряюще промолвил он. – Это должен понять только тот сумасшедший в Берлине. Она продлится еще несколько месяцев, но скоро все равно закончится. С вашим участием или без него. Обещаю это вам, Мак-Кензи. Поэтому поезжайте и передавайте привет отцу, который, в общем-то, прав. Если тут наконец все закончится, мы все наверняка никогда больше не захотим войны!

В этой поездке Хелена не замечала красот Новой Зеландии, мимо которых проезжал поезд, ее не охватывал приятный трепет от тоннелей и мостов на железной дороге в Римутаку – все не так, как по пути из Веллингтона в Маленькую Польшу. Девушка сидела, погрузившись в мысли, напрасно пытаясь побороть в себе страхи и дурные предчувствия. До сих пор все шло очень хорошо. Утром она уведомила начальство лагеря, что хочет повидаться со знакомыми в Палмерстоне. Лишних вопросов никто не задавал. Кроме того, она заявила о своем намерении навестить Каэву. Наталии Хелена сказала правду, просто так, бесследно, девушка исчезать не хотела. Если по пути с ней что-нибудь случится, должен же кто-то знать, куда она поехала. Конечно, подруга очень взволновалась, услышав, что у Люцины есть знакомые в Веллингтоне, и, естественно, спросила, почему девушка не хочет сначала написать им письмо. Хелена объяснила: она уже пыталась, но письма возвращались.

– Вероятно, номер дома неправильный, – как можно беззаботнее добавила Хелена. – Но дядя Вернер – зубной врач. Наверняка его на улице кто-нибудь знает.

К счастью, Наталии в голову не пришла идея, что и почтальоны точно знали бы, где он принимает больных. Она лишь от всего сердца пожелала подруге удачи.

Миранда наверняка начала бы задавать ненужные вопросы, однако опекун только-только оправилась после болезни и в это воскресенье у нее намечалась встреча. Она проводила выходные вместе с семьей, планировала забрать из порта родственника, вернувшегося с войны. Хелена снова колебалась: не рассказать ли девушке о своей тайне или хотя бы о семье Нойманнов? Миранда точно одолжила бы ей денег на обратную дорогу. Но уже ничего нельзя было изменить. Хелена должна справиться сама. Девушка могла надеяться лишь на то, что Элизабет-стрит, на которой до войны жили Нойманны, не была слишком длинной и находилась недалеко от вокзала.

С последним Хелене повезло. Подойдя к газетному киоску, она спросила, где находится эта улица, и дружелюбный продавец сразу показал ее на карте города.

– Она не то чтобы рядом, но вы спокойно можете дойти до нее пешком, – сказал он. – Она в двух милях отсюда, и вы ее точно не пропустите. Идите просто вдоль порта до Кент Террас, дальше направо, потом налево.

Хелена поблагодарила его и отправилась в путь. Погода соответствовала ее настроению: моросило. Хелена плотнее укуталась в шаль, непромокаемой куртки у нее не было. Пока она добиралась до Элизабет-стрит, промокла почти до нитки и замерзла.

Мимоходом девушка с любопытством заметила, что в гавань Веллингтона в тот день прибыл военный транспорт. Но с борта судна сошли не беженцы – в основном, раненые. Теперь и они бежали от войны, только виды на будущее у них, в отличие от Хелены, были не такими мрачными. Девушка больше не думала об этом – она сконцентрировалась на поисках.

Элизабет-стрит оказалась тихой улочкой с жилыми домами. Располагалась она не прямо в центре, но дойти до нее можно было быстро. Для зубоврачебной практики это место казалось идеальным. Улица растянулась на четыре или пять кварталов. Наверняка Хелена что-нибудь разузнает здесь. Девушка не сомневалась, что номер дома Нойманнов состоял из двух цифр. И она начала с дома под номером десять, медленно осмотрела его, прочитав все имена на табличках дверных звонков или почтовых ящиков.

Спустя непродолжительное время Хелена привлекла к себе внимание.

Когда девушка изучала фамилию на почтовом ящике, пожилая дама открыла дверь.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – сдержанно, однако приветливо спросила она.

Хелена смущенно улыбнулась.

– Да, я… я ищу семью Нойманнов. Доктора Вернера Нойманна, он зубной врач. Он живет на этой улице, вот только номера дома я не знаю.

Женщина кивнула.

– Нойманны жили вон там, – уверенно сказала она и указала на красивый дом в колониальном стиле на другой стороне улицы. – Очень милые люди.

Хелена закусила губу. Эта новость была плохой.

– Они… они переехали? – разочарованно спросила девушка. – Может, вы знаете, где они сейчас?

Женщина вновь кивнула, но на сей раз нахмурилась.

– Они на острове Сомс, детка, в лагере для интернированных. Они ведь из Германии… Но с ними там хорошо обращаются. Это верх несправедливости, если вам интересно мое мнение! Миссис Нойманн так горько плакала. Она ужасно боялась: они же евреи. И теперь их хотели запереть вместе с немцами…

– Что значит запереть?

Вокруг Хелены снова все завертелось. К счастью, кровообращение в этот момент не сыграло с ней злую шутку, ей нужно было догадаться прихватить с собой из лагеря какой-нибудь еды.

Женщина, внимательно взглянув на Хелену, поняла: с ней что-то не так.

– Войдите-ка сначала в дом, детка, – любезно пригласила она девушку. – Вы такая бледная. Вы из их родственников? Из Германии? Нет же, ведь тогда бы вы тоже находились на острове Сомс… Я сперва заварю вам чаю.

Вскоре Хелена сидела в теплой кухне-студии дома миссис Диверс за чаем и слушала историю Нойманнов в Новой Зеландии.

– Их семья бежала из Германии, как только власть там захватили нацисты. Доктор Нойманн купил дом напротив и там основал практику. Газеты как раз в то время шумели о переселенцах из Германии, говорили, что наш рабочий рынок переполнится врачами, в том числе дантистами, если мы станем принимать всех евреев. Это была, конечно, ерунда, не так-то их много и приехало. Нойманны здесь хорошо прижились, женщина милая, дети ходили в нашу школу. Вначале им пришлось немного тяжело с языком, но когда молод, то быстро учишься. Вскоре детей Нойманнов невозможно было отличить от местных. Все шло замечательно, пока не началась война и у правительства не появилась идея, что все немцы в стране – потенциальные шпионы, преступники, предатели либо еще черт знает кто. Поэтому их всех надо срочно интернировать, чтобы они чего не натворили. Доктор Нойманн пытался протестовать: у него уже давно было новозеландское гражданство, а немцы не выносили евреев. Но ничего не помогло. Сначала Нойманнов отправили в Палмерстон, а потом – на остров Сомс. Рассказывали ужасные вещи о том, что творили немцы с евреями… С чего бы после такого еврею шпионить в их пользу? И что мог выведать доктор Нойманн? Едва ли Адольф Гитлер интересовался состоянием зубов гражданского населения Новой Зеландии.