Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

По мере того, как шли 60-е, наставлять рога своим друзьям Берту наскучило и он пошёл дальше, гораздо дальше. На целое десятилетие он состряпал себе «шведский стол» из разнообразных теологических систем освобождения, как духовного, так и физического, доведя этот «винегрет» до уровня целостной идеологии промискуитета. Так он якобы хотел оправдать своё беспутное поведение, хотя вряд ли так уж требовалось оправдание «во дни любви свободной».

Но даже в обстановке господства официальной идеологии контркультуры — идеологии «свободной любви» — вещи иногда принимали, скажем, не совсем привычный оборот. Дом Донны Гринберг всегда был открыт для всех желающих. «Однажды, прекрасным, солнечным воскресным утром мы завтракали в нашем дворике: я, мой муж, няня, четырёхлетний ребёнок и старший сын, которому тогда было лет тринадцать-четырнадцать, — вспоминает Донна. — Совсем недавно мы закончили покраску фасада и волнореза, разрисовали всё символами мира и граффити в том же духе. Неожиданно на территорию патио ввалилась толпа хиппи ужасного вида. Они остановились, уставившись на нас, огляделись, а затем прошлись по всему дому. Я буквально оцепенела и не знала, что делать. Имейте в виду — это 60-е годы, тогда было принято по-доброму относиться к бородачам в банданах, увешенным драгоценностями. На пианино в небольших серебряных рамках было много семейных фотографий, изображений близких и знакомых. Так вот, все они сгрудились вокруг инструмента и стали разглядывать фото. А затем молча вышли и направились в дальний конец пляжа. Правда, выбраться им не удалось — подъехала полицейская машина и я, сама не знаю как, на ватных ногах, вышла к полицейским и сказала, чтобы их отпустили, потому, что они — мои друзья. Не спрашивайте, что подтолкнула меня так сказать. А гостями оказались, вы не поверите, люди из «семьи Мэнсона»[33].

* * *

Воистину, бешеный успех «Мартышек» делал богатым всякого, кто был связан с этой группой. Боб с Тоби приобрели дом в испанском стиле на Сьерра-Альта, выше бульвара Сансет, рядом с Грейстоуном. Этот старинный особняк сдавал внаём Американский институт кинематографии, находившийся тогда ещё в самом нежном возрасте. А дом Рэфелсонов находился в Лос-Анджелесе на углу улицы Нью-Йорк. Внутри было несметное количество артефактов африканской культуры, масса подарочных альбомов по японской гравюре, фотографии и античному искусству. Именно здесь постоянно собиралась более чем странная компания молодёжи «нового» Голливуда: Деннис и Брук, Берт и Джуди, Бак Генри, Джек Николсон и его подружка, Мими Мачу. Верховодила — Тоби. Она отвечала за свечи, неиссякаемый запас всего самого вкусного и хорошей «травки». В общем, за то, чтобы всем было весело. Рэфелсон всегда старался выделиться и где-то достал очки сварщика с маленькими затемнёнными стёклами и откидывающимися «ставнями» по бокам, которые тут же стали неотъемлемой частью его физиономии. Обычно он сидел на полу и слушал джаз, покуривая марихуану. А мог пойти запустить «кислоту» в джакузи на заднем дворе, съесть несколько «грибов», употребить дозу мескалина или гашиша.

Несмотря на успех, Рэфелсон удовлетворения не чувствовал. Прошло два сезона, и народ открыто поговаривал о том, что «Четвёрка-самосборка» так и не записала своих оригинальных песен. Следовало признать, что «явление» себя исчерпало и более того — становилось обузой. Да и он сам, в некоторой степени музыкант, провозгласивший себя приверженцем рока, но главное — профессиональный аутсайдер, на дух не переносил всё то, о чём пели «Мартышки». Фридкин оказался прав. А кто-то даже заметил, — если бы булка белого хлеба вдруг запела, она непременно сделала бы это как «Мартышки». Кроме того, Рэфелсону надоело телевидение — он хотел снимать настоящее кино: а почему бы не поставить всё с ног на голову и не продемонстрировать миру, что они, а самое главное — он, подшутил над публикой? Нет, даже не подшутил, а придумал и срежиссировал это действо? «Думаю, что неприятие всего того, что воплощали в себе «Мартышки», якобы использование их в том, о чём он и не помышлял, красноречиво говорит само за себя — его собственный имидж значил для него гораздо больше, чем конечный продукт, — рассказывает Тоби. — В представлении таких ребят, как Боб и Берт, быть «крутым», быть, что называется, «в струе», имело решающее значение».

Итак, Рэфелсон начал делать «Предводителя». Как и большинство молодых честолюбивых режиссёров, он мнил себя последователем идей европейского авторского кино. С присущей ему самонадеянностью, Боб рассматривал эту картину как свои «Восемь с половиной», своего рода итог карьеры, результат глубоких размышлений, отражавших его взгляд на искусство. Правда, в отличие от Феллини, итог подводить пока было нечему, ведь это был его первый художественный фильм. Сценарий Рэфелсон попросил написать Николсона. На тот момент казалось, что актёрская карьера Джека кончена. За десять лет съёмок в картинах категории «Б» он едва сводил концы с концами. По обыкновению наведывался в кабинеты компании «Райберт» и подружился с Бертом. Они вместе ходили на домашние игры «Лос-Анджелес лейкерс», где у Берта были зарезервированы дорогие места, и демонстративно не вставали при звуках национального гимна. Как-то, прогуливаясь по берегу под «кислотой» и покуривая «травку», Джек и Боб решили трансформировать «Мартышек» в «гремучую смесь» из музыки, хроники войны во Вьетнаме и китчевых артефактов поп-культуры.

Пока Рэфелсон с Николсоном снимали, Шнайдер следил за репортажами Уолтера Кронкайта на «Си-Би-Эс». Радоваться было нечему. Вьетнамский конфликт, прозванный «войной в гостиной», и в самом деле вошёл в каждый дом, туда, где день за днём жили люди, и казалось, что конца ему не видно.

В октябре 1967 года в Окленде один из участников организации «Чёрные пантеры»[34]по имени Хью Ньютон учинил драку с двумя полицейскими. В результате сотрудник полиции Джон Фрей скончался, а Ньютон был арестован по обвинению в убийстве. А за несколько месяцев до этого случая «пантеры», активно отстаивавшие своё право на вооружённую самозащиту, стали для белых «новых левых» настоящими героями. Это произошло после того, как вооружённые до зубов, в чёрных беретах и чёрных кожаных куртках, они осадили здание законодательного собрания штата в Сакраменто. Как только Ньютон оказался в тюрьме, по всей Калифорнии люди надели на свои дашики[35]и рубашки-«варёнки» яркие круглые эмблемы. На оранжевом поле был изображён Ньютон и начертаны слова «Свободу Хью». 10 сентября суд присяжных признал Ньютона виновным в умышленном убийстве и направил его в мужскую колонию в Сан-Луис Обиспо для дальнейшего отбывания наказания в виде двух сроков по 15 лет.