Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков

Поздно вечером тяжелый вражеский снаряд повредил орудие. Самохина контузило. Из ушей и носа пошла кровь. Заряжающий, увидев окровавленный полушубок Самохина, крикнул водителю:

– Командир ранен, выходи из боя!

– Не ранен я, – сказал Константин. – Подай снаряд!

– Нет снарядов, и пушка не действует.

– Нет снарядов – давай гранаты! – приказал Самохин, вытирая кровь рукавом. – Держим курс на врага!

Он не вышел из боя, пока не израсходовал все, чем можно было еще нанести урон врагу. Поврежденную «тридцатьчетверку» экипаж благополучно доставил в батальон.

Отважно сражались и другие экипажи. Их участвовало в атаке на Козлово немного, и каждый проявлял отвагу и упорство.

Удивил всех подвиг водителя Павла Сафонова. Накануне его танк не раз штурмовал скирмановские позиции, получил тридцать два попадания в машину. Двое из экипажа были тяжело ранены. Почти всю ночь Павел провозился у машины, латая то, что можно исправить в боевых условиях. А днем экипаж пополнился новыми членами – командиром танка Тимофеевым и заряжающим Карницким. Сафонов совсем мало спал ночью, очень устал, но когда командир поинтересовался его самочувствием, ответил по привычке:

– Порядок в танковых войсках».

Московская область, Скирманово. 13 ноября 1941 года

Принято думать, что Сталин безвылазно сидел в Кремле, курил трубку и следил за изменениями линии фронта по карте.

Это не совсем так – вождь регулярно выезжал на передовую, если позволяли дела. Возможно, это было связано с недоверием Иосифа Виссарионовича – ему много врали о положении на фронтах, бодренько рапортовали о грандиозных успехах, страшась наказания за собственную глупость и бездействие.

Еще в июле, когда шло Смоленское сражение, Сталин появился на «передке» впервые. В октябре Верховный главнокомандующий выезжал под Малоярославец, а в ноябре – на Можайско-Звенигородскую линию обороны.

13 ноября вождь отправился в расположение 16-й армии, державшей оборону на волоколамском направлении. Сталин хотел увидеть в действии работу знаменитых «катюш» – в районе Скирманово как раз сосредотачивался дивизион капитана Кирсанова…

* * *

…Ровно в 16.00 двенадцать «катюш» отослали реактивные «гостинцы» под Скирманово, уничтожив семнадцать танков, десятки орудий и минометов, сотни немецких солдат и офицеров.

Зрелище было грандиозное – в небо взвивались размазанные от скорости огни, и дикий, режущий уши вой опадал на заснеженную землю. А там, где эрэсы[13] падали, набухали клубы огня и гари, все пылало и разрывалось на части. И не было спасенья, куда ни кинься – огонь, огонь, огонь!

Обезумевшие фрицы убегали на все четыре стороны, в том числе и навстречу красноармейцам.

Репнин возвращался весьма впечатленный. Он и в своем времени насмотрелся на «реактивные системы залпового огня» и видел, во что превращается земля после залпа «Смерчей».

Но тут иное – «катюши» были первыми, и построили их те самые люди, что окружали его ныне, вместе с кем он воевал.

Таких предков стоило уважать! Респект, как говорится.

Весь взвод возвращался «до дому, до хаты» – три танка басовито ревели, одолевая снежную целину.

Геша высунулся в люк – и свежий воздух, и ноги в тепле.

Приглядевшись, он заметил вдалеке пару застрявших автомобилей, причем легковых.

Может, немцы? А что? Неплохо было бы захватить какого-нибудь толстопузого генерала с портфелем, полным карт и сверхсекретных документов!

Но это вряд ли. Немцы вот-вот начнут артобстрел, потом должны подтянуться бомбардировщики. Да и какие могут быть генералы вермахта в четырех километрах от Волоколамского шоссе?

– Иваныч! Легковушки видишь?

– Ага! В смысле – так точно.

– Двигай к ним. Поглядим, что это за туристы.

– За… кто?

– Да это я так. Вперед!

Танк подвернул и направился прямо к автомобилям. Бедный затормозил метрах в пяти от «эмки». Наши, что ли?

Несколько офицеров навели на Репнина стволы «маузеров» и «ТТ».

Геша похолодел.

Нет, он не слишком испугался вооруженных людей. Просто до него дошло, что в снегу завязла не обычная «М-1», а так называемая «эмка-догонялка», на которой стоял 8-цилиндровый двигун в 76 «лошадей». А второй авто… Ну, разумеется, «Паккард».

Геннадий спокойно покинул башню и спрыгнул в снег, разрытый колесами и сапогами. Не обращая внимания на телохранов, он подошел к человеку в тулупе и ушанке и четко отдал честь.

– Здравия желаю, товарищ Верховный главнокомандующий. Помощь требуется?

– Требуется, – усмехнулся Сталин.

– Иваныч! Федотов! Ко мне! Цепляете на буксир «эмку». Николай! На тебе «Паккард».

Мехвод и радист, бледные от сознания того, какое высокое доверие им оказано, бегом бросились исполнять приказ. Взрыкивая, сдал назад «Т-34» Капотова, осторожно приближаясь к «Паккарду», нагребшему перед собой высокий сугроб.

– Ви нэ прэдставились, – сказал вождь.

– Гвардии старший лейтенант Лавриненко!

– Вольно, товарищ Лавриненко. Ви брали Скирманово?

– Да, товарищ Сталин. Мой взвод шел в первом эшелоне, чтобы вызвать огонь на себя и определить огневые точки фрицев.

– Фрицев? А-а… Понятно.

Иосиф Виссарионович приблизился к танку и похлопал рукой по броне.

– Хороший танк, товарищ Лавриненко?

– Очень хороший, товарищ Сталин. А если его довести до ума, то станет просто отличным, лучшим в мире.

Видимо, Иосиф Виссарионович ожидал от танкиста обычных речевок в стиле «спасибо партии родной!», поэтому очень удивился его словам. И заинтересовался:

– А что ви имели в виду, говоря: «довести до ума»?

– На «тридцатьчетверке» прорва недоделок, которые мешают вести бой. Вот я, командир танка, стало быть, наводчик орудия. Как я это делаю? Правая рука лежит на маховике вертикального наведения, левая – на маховике ручного привода поворота башни. Для перехода на электропривод мне надо протянуть левую руку и нашарить ею маховичок контроллера, расположенный на механизме поворота сверху. Именно нашарить, ведь лицо прижато к налобнику прицела. Да! И надо же еще не забыть переключиться с ручного привода на электромеханический, нажав маленькую кнопку рядом с маховиком. И кто будет всем этим заниматься в бою, когда не то что каждая секунда дорога, а каждое мгновенье! Прицелы наши, увы, проигрывают немецким, а ведь это очень важная штука – кто первым увидит противника, тот скорее всего и победит. А на «тридцатьчетверке» мы, как слепые мыши, ничего не видим!