Нежный киллер - Владимир Григорьевич Колычев

снова обвалится.

— Плитка не обвалится, он ее надежно положил. Но визитку дал.

Они получили нужный номер телефона, спустились к машине.

— А я еще думаю, плитка, гарантии, чего сразу про телефон не спросил? — открывая дверь, пожал плечами Максим.

— Заклинило слегка, — усмехнулся Стасов.

— Бессонная ночь.

— А может, Татьяна?

— Э-э… А если Татьяна?

— А если Миша сейчас не дома?

Павлов прямо на месте определил местоположение телефона, и находился он в Северовке. А принадлежал Михаилу Ухтомцеву. Уже через полчаса он останавливал машину на площади у памятника Ленину.

Глава 8

Ленин за спиной, перед глазами деревянный дом, окруженный потемневшим от времени штакетником. Во дворе порядком подержанная иномарка, мужчина загружает в багажник бумажный мешок с пескобетоном. Утро уже наступило, народ собирался на работу, и его действия не казались подозрительными.

— Здравствуйте, вы, случайно, не Михаил Ухтомцев? — через забор спросил Максим.

Он нарочно держал визитку в вытянутой руке, чтобы мужчина ее видел.

— Ухтомцев! — вытирая руки о верхнюю часть полукомбинезона, кивнул тот. И медленно направился к воротам. — Но не случайно!

— А то нам плитку на кухне положить надо, вы, говорят, по этой части мастер.

— Кто говорит?

— Люди!

— Люди обманывать не станут! — с важным видом изрек Стасов.

— Ну, если люди!

Миша вплотную подошел к воротам, которые доходили ему до груди. Но Максим не торопился хватать его, прижимая к воротам, во-первых, не за что пока задерживать, во-вторых, Миша нехилый на вид. И высокий, и в плечах размах, руки сильные, кулаки крепкие.

— И все равно хотелось бы глянуть, как вы плитку кладете! — Павлов кивком указал на дом.

— Так нет у меня плитки. Дом деревянный, какая плитка?

— И сортир на улице?

— И что? — нахмурился Ухтомцев, не понимая, какое отношение имеет кафель к туалету на улице.

— Воняет небось!

— Что-то я не понял! — Мужчина угрожающе расправил плечи.

— Ну, может, вы с нашатырным спиртом работать умеете? Если у вас привычка к сильным запахам.

— Вы кто такие?

— Вы с нашатырным спиртом в респираторе работаете или без? — спросил Павлов.

И увидел, как из-за машины выходит спортивного сложения парень с наклейкой на носу. Эдика Никишина он помнил по фотографии в анфас, а этот был повернут к нему в профиль. И все равно он его узнал.

Да и Эдик обратил внимание на людей, с которыми разговаривал Миша. Открывая дверь, он посмотрел Максиму прямо в глаза и шарахнулся в сторону, то ли собираясь бежать, то ли — спрятаться за машину.

— Егор!

Стасов заметил Никишина и тоже узнал его. А ворота легко выдержали вес его тела, когда он запрыгнул на них.

Перемахнув через препятствие, Стасов опустился по одну сторону от Ухтомцева, а Максим приземлился по другую!

— Эй, вы чего?

Никишин рванул в огород, Стасов за ним, а Павлов к нему присоединиться не смог. Ухтомцев с силой толкнул его в спину, Максим растянулся бы на земле, если бы не машина. Он навалился на капот, развернулся к Ухтомцеву, который выдергивал из земли воткнутый в нее лом.

— Идиот, полиция!

Но мужчину это не остановило. Схватив лом, он набросился на Павлова, и только направленный на него пистолет смог унять приступ бешенства. Стрелять Максим не стал, одной рукой схватился за лом, а ногой ударил в пах. Тут же последовала подсечка, Ухтомцев упал, нужно было надевать на него наручники. Но Максим увидел Никишина, который, обогнув дом по кругу, собирался перелезать через забор.

Павлов рванул за беглецом, стащил его с забора, повалил на землю, надел наручники. Только тогда появился Стасов.

— Вот гаденыш!.. Смотрю, пропал куда-то, а он вокруг дома!

— А в доме кто? — встрепенулся Максим.

Вдруг там Никишин-старший со своими бандитами? Может, им со Стасовым жить осталось-то всего ничего, секунду-две.

— Сейчас глянем!

— Помоги!

Никишина-младшего оторвали от земли, сняли с него наручники, заставили обнять сливу и окольцевали снова. Теперь не убежит.

В доме никого не оказалось. Ни бандитов, ни домочадцев. И Ухтомцев куда-то делся, видимо, сбежал от греха подальше. Преследовать его не стали. Эдика загрузили в машину, прямо оттуда связались с местным участковым и велели кровь из носа задержать гражданина Ухтомцева.

Позвонил Павлов и Колышкину.

— Ну, что там у вас, Станислав Петрович?

— Да вот, как я и предполагал, под ножкой шкафа…

— Кровь?

— Следы крови.

— Затекла?

— Затекла. Много было крови… Как они ее смогли вывести?… Почти ведь удалось.

— Нашли мы умельца, Станислав Петрович. Сейчас снимем с него шляпу, — глянув на Никишина, сказал Максим. — Перед вами! Или лучше голову?

— Ну, если сможете потом ее обратно надеть, — принял шутку Колышкин.

— На сопли посадим… Соплей у нас сейчас много будет! — усмехнулся Павлов, сбрасывая вызов.

— И не только, — кивнул Стасов, обнимая задержанного за шею.

— Эй, вы чо, думаете, управы на вас нет? — взъерошился Никишин.

— Ну, вот и дерьмо полезло, я же говорил… А управа… Ну какая сейчас у вас управа? Ты почему здесь прячешься? А потому что силы за собой не чувствуешь. Антипа закопали, у Челдыша пуля в голове, Кешу и Пикаля мы приняли, Пантуса тоже взяли, Гоголь в больнице, пулю из живота выковыривали, плохо ему сейчас. Кто там у вас сейчас остался? А за Борщевика много желающих спросить. Огурец, например, и Пятак знают, куда он делся. Пантус его с Гоголем закопали. Вывезли на машине за город и закопали. Спросить за него хотят. С тебя. И с твоего брата.

— Да гоните вы все!

— Ну, чтобы ты нам поверил, Кешу, Пикаля и Пантуса мы тебе показывать не станем. Много чести! А к Огурцу с Пятаком тебя доставим. И оставим в одной камере на пару часов… Может, зря ты нос чинил, Эдик? Вдруг снова сломают?

— Не сломают!

— Нет? — спросил Стасов.

— А закончился Борщевик! Он уже давно ничего не решает! Все на Никса замыкается, и Огурец с Пятаком тоже.

— Тогда почему они ищут Борщевика?

— Потому что прозевали они его! Должны были ходить за ним, а они по своим делам. Думаете, Никс, брат мой, с них не спросит? Спросит, вот они гуся и дергают!..

— Имитация кипучей деятельности?

— Ну!

— А так они больше Никсу подчиняются, чем Борщевику.

— Ну да, и они на Никса замыкаются.

— Просто они не знали, что Никс хотел Борщевика убить?

— Это вы о чем?

— Не убивал?

— Нет!

— Он ничего не скажет, — разгоняя машину, качнул головой Павлов.

— А зачем? Мы и так все знаем, — подыграл Стасов.

— Тогда давай по нашему плану.

— Может, не надо? Не доверяю я этому Лазареву. Грохнет