Третий - не лишний - Пенни Джордан

— Да, — возразила Жизель. — Да, я должна была.

— Тебе было шесть лет, — напомнил Саул, повторяя то, что сказал, когда она впервые поведала о чувстве вины за смерть матери и брата.

— Я обещала отцу и обманула его. Я дала слово тебе, Саул, и теперь обещаю, что сдержу его. Мне стоило рассказать тебе правду о матери до свадьбы. Мод уверена, что я так и сделала. Но я боялась, что ты не захочешь видеть меня после этого. Какой мужчина захочет жениться на женщине, склонной к сумасшествию?

— Послеродовая депрессия излечивается, — остановил ее Саул.

— Не всегда. Не в случае моей матери. И, по словам Мод, то же самое было с моей бабушкой, правда, не в такой ужасающей форме. Всю жизнь я говорила себе, что не имею права влюбиться или допустить, чтобы кто-то полюбил меня, — это будет несправедливо по отношению к нему. Всю жизнь я знала, что не могу рисковать и родить ребенка, которого захочу убить, как моя мать пыталась убить меня и убила моего брата. А потом я встретила тебя и полюбила так неожиданно и так быстро, что было уже поздно что-либо изменить. Ты сказал, что не хочешь детей, и я решила, что судьба мне дала шанс, сочтя, что я уже достаточно наказана. Я была счастлива, хотя знала, что не могу быть до конца честной с тобой.

— Тебе стоило рассказать.

— Да, стоило, — согласилась Жизель. — Потому что тогда тебе не пришлось бы иметь с этим дело. Ты бы никогда не женился на мне.

— Глупенькая, я не это имел в виду. Тебе стоило рассказать мне все, потому что я люблю тебя, Жизель, и мне тяжело сознавать, что ты страдала, а мне ничего не было известно. Это ударяет по моей мужской гордости, поскольку ты в одиночку несла страшную ношу. Ты не решилась довериться мне, и, получается, моей любви было недостаточно. Иначе ты поделилась бы со мной своими страданиями.

Саул говорил, а по щекам Жизель текли слезы. Кончиком большого пальца он вытер их и крепко прижал жену к себе.

— Должно быть, тебе было очень больно и страшно. — Он даже думать не мог о тех мучениях, которые выпали на ее долю в раннем детстве. Жизель была совсем маленькой и не понимала причин поведения матери, но чувствовала себя виноватой. Только начав взрослеть, она осознала, что произошло. У него сердце вырывалось из груди от желания помочь любимой. — Я не встречал человека более разумного, чем ты, моя любовь. И только потому, что твоя мама…

Жизель остановила его, помотав головой.

— Осмелюсь предположить, она тоже была в здравом рассудке до того, как я родилась. — Она посмотрела на Саула и произнесла дрожащим голосом: — Теперь тебе известно, почему я никогда не попыталась бы забеременеть. Я так напугалась, когда заподозрила неладное. — Жизель начала дрожать. — Я молилась, чтобы это оказалось неправдой. Ты даже представить не можешь, что я испытываю, думая о том, что могу убить собственного ребенка. Мама собиралась убить нас, так как считала, что это единственный способ защитить нас от жизни. Это настоящее сумасшествие. Сумасшествие, которое может передаваться от матери к дочери, от дочери к внучке. — Ее голос немного смягчился. — Я буду честной с тобой, Саул. Если бы не наследственность, я была бы безумно счастлива иметь детей. Особенно детей от тебя. Я таяла бы от счастья, наблюдая, как они растут и становятся похожими на тебя. В них было бы все то, что я вижу в тебе. Но это никогда не произойдет. Я не смогу жить спокойно, зная, что болезнь может передаться следующему поколению и мой ребенок будет нести ту же ношу, что и я. И то, что ты был против детей, стало, по сути, моим спасением. Так же, как и твоя любовь стала самым лучшим, что у меня было.

Саул прижимал жену к себе. Он чувствовал, что только сейчас начинает понимать, с чем ей пришлось жить долгие годы. Ее мужество и самоотверженность его поражали. Отказ от того, чего она так сильно хотела, во имя спасения других жизней, должно быть, самый отважный поступок, о котором он когда-либо слышал.

— Тебе стоило рассказать мне об этом раньше, — повторил Саул. — Вместе мы бы с этим справились.

— Это не твоя проблема и не твоя ответственность.

— Именно моя. Ты — моя любимая женщина. Неужели ты считаешь, что я позволил бы тебе пройти через это одной? Тогда я не имел бы права называться мужчиной, Жизель. Я думал, ты меня знаешь.

— Я знаю тебя. И я знаю, что ты не хочешь детей, а я не имею права их рожать. Я записалась на прием в одной из клиник через несколько дней, здесь, в Лондоне.

Саул обнял жену еще крепче. Он воспринял ее горе и отчаяние настолько близко к сердцу, что, казалось, сам ощущал их.

— В этом нет необходимости, — твердо сказал он. — Да, я не забыл, о чем мы договаривались. Но это было раньше… Я не стану притворяться и уверять, что рад твоей беременности, но ты носишь ребенка. Это непреложный факт. Почему бы нам не поискать специалиста по послеродовой депрессии?

— Нет смысла. Неужели тебе не понятно, Саул? — Жизель чувствовала, что еле сдерживает приступ паники. Ей казалось, она уже не в состоянии мыслить логически, а их ребенок даже еще не родился.

Их ребенок… Боль пронзила ее сердце.

— Ладно, давай не будем все решать сгоряча, — попытался успокоить ее Саул.

— Что ты делаешь? — спросила Жизель, когда он отпустил ее и отошел.

— Я позвоню Мойре и предупрежу, что не вернусь сегодня в офис. Я приготовлю нам по чашечке кофе, и тогда мы спокойно поговорим.

— Больше говорить не о чем. Ты теперь все знаешь. — Молодая женщина закрыла глаза и с отчаянием произнесла: — Как бы я хотела, чтобы ничего этого не было.

Не меньше, чем он сам. Но не ради себя — ради нее.

Саул решил, что Жизель стоит развеяться, поэтому он повез ее в парк. Его сердце радостно забилось, как только он заметил легкую улыбку на лице жены, когда она догадалась, куда они направляются. Жизель всегда любила этот парк, и они часто ездили туда, чтобы неспешно прогуляться.

Однако Саул упустил из виду, что школы закрыты на каникулы, и расстроился, когда Жизель передернуло от звонких детских голосов. Следовало бы найти другое место.

Когда он посмотрел на жену, ее глаза были наполнены слезами.

Дети… Она мечтала держать на руках своего ребенка. Ее сердце разрывалось, страх переполнял душу. Саул, конечно, мог проконсультироваться со специалистами, но они не сказали бы ничего нового. Жизель собственными глазами видела, к чему может привести послеродовая депрессия. Она испытала на себе весь ужас этого недуга.

Саул притянул жену к себе. Его рука легла на ее талию. Как же он любил Жизель! Он чувствовал себя виноватым, поскольку не заметил, что она что-то таит от него. Тайна ее мучила и преследовала.

Жизель, погрузившись в свои мысли, не заметила камень на дороге и споткнулась. Прежде чем Саул подхватил ее, она инстинктивно прижала руку к животу, защищая жизнь, которая зарождалась внутри ее. Слезы с новой силой хлынули у нее из глаз.

Чуть позже Саул настоял, чтобы они пообедали в небольшом ресторане с видом на реку, несмотря на то что Жизель не была голодна.