Узы крови - Алексей Осадчук

Генрих некоторое время молчал, внимательно разглядывая неожиданно изменившегося и поумневшего за последний год племянника. А потом принял решение.

– Ваш брак с виконтессой положит конец многолетнему спору между нашими семьями. Твой отец так и не удосужился решить эту проблему.

– Предмет спора? – коротко спросил Макс.

На мгновение Герцогу показалось, что племянник знает больше, чем пытается показать.

– Граница в Тилийском лесу. Мы сможем провести полюбовное разграничение.

– Чем он ценен?

– Несколько тысяч акров ценнейшей красной древесины, – решил ответить честно Генрих. – Это большие деньги.

– Понимаю, – задумчиво помяв подбородок, произнес Макс.

Генриха спокойная реакция племянника удивила.

– Что получу лично я? – по-деловому спросил Ренар и насмешливо добавил: – Ну, конечно, кроме прекрасной невесты.

О бесплодии виконтессы Генрих решил не упоминать. Пусть, когда все свершится, это будет для наглеца сюрпризом.

– Как обычно в таких случаях – станешь бароном в землях, которые получишь с приданым невесты.

– Хм… – потер переносицу Макс. – Заманчивое предложение.

– И, как я сказал, – единственное, – произнес Генрих.

– А вот тут вы ошибаетесь, дядюшка, – ответил Ренар. – Ваш племянник не так уж и безнадежен.

Брови Генриха поползли вверх.

– Поясни.

– Что вам известно о торговом доме «Гилберт»? – спросил Макс и склонил голову набок.

– Торгаши? – поморщился Генрих. Неожиданно для себя он почувствовал досаду. «Обновленный» племянник произвел на него впечатление, и вот теперь такая оплошность. – Ты как будто меня не слышал.

– В моих жилах течет кровь торговцев, – усмехнулся Макс.

– Прежде всего ты признанный сын Фердинанда де Грамона, – задрав подбородок, произнес Генрих.

– И все-таки, – настойчиво продолжил Макс. – Вы не ответили на мой вопрос.

– Потому что в этом нет смысла, – отрезал Генрих. – Какие-то там торгаши не достойны чести породниться с де Грамонами.

– А если эти «какие-то там» торгаши контролируют поставки всего вина в Вестонии? – вкрадчиво спросил Ренар, в упор глядя на Генриха. – Они, по сути, являются монополистами в этом деле. Да, Томас Гилберт не аристократ, но у него столько денег, что графу де Марбо столько даже не снилось. Томас Гилберт смог бы купить три таких Тилийских леса, причем целиком. Подумайте, дядюшка, чего бы наш род мог добиться с такими деньгами.

Генрих молчал. Этот наглец зародил сомнение в его душе.

– Он – торгаш, – наконец, произнес граф. Правда, в его голосе не чувствовалось уверенности. Он как будто давал возможность Максу переубедить его.

– А я – всего лишь бастард, – пожал плечами Ренар. – Я же не предлагаю женить на дочери Гилберта одного из ваших сыновей. В обществе ваш шаг воспримут с пониманием. А что касается Тилийского леса…

– У графа де Марбо есть еще сын, – задумчиво перебил его Генрих. – Я всегда могу отдать за него одну из твоих единокровных сестер.

Именно после этих слов за тяжелой портьерой раздался сдавленный испуганный писк. Ренар обернулся на звук, а Генрих поморщился. Негодная девчонка, она снова подслушивает. Больше некому. Только она может безнаказанно так себя вести. Генрих мысленно вздохнул. Его маленькая Ивелин была его слабостью.

Кстати, графу показалось будто бы случившееся не особо удивило Макса. Он словно уже знал, что за портьерой кто-то есть. Генрих тут же отмахнулся от случайных мыслей.

– Ивелин! – строго позвал граф. – Выходи!

Ренар поднялся и одернул камзол. Раздался приглушенный скрип, и из-за двери, которую закрывала портьера, выглянула испуганная белокурая головка.

– Макс! – смущенно улыбнулась она. – Ты приехал! Как я рада тебя видеть. Как ты возмужал.

– Милая кузина, – улыбнулся в ответ Ренар и галантно поклонился. – Вы хорошеете с каждым днем. Я счастлив снова видеть вас!

– Дочь! – обратил внимание на себя Генрих. – Ты ведешь себя неподобающе.

– Батюшка! – тут же затараторила девушка. – Матушка велела позвать вас. Стол уже накрыт. Все ждут только вас. А еще матушка велела предупредить тебя, что к нам прибыла тётушка Жанна.

Генрих сморщился, будто съел лимон. Все раздражение на своенравную дочь рассеялось. Новость о прибытии герцогини дю Белле мгновенно перебила аппетит графа. Жанна дю Белле, сестра Генриха и Фердинанда, прозванная при дворе Каменной Леди, прибыла неспроста. Как пить дать, она каким-то образом прознала о том, что сегодня на обеде будет присутствовать Ренар. Интересно, что ей понадобилось от бастарда?

– Ну что же, – поднимаясь из кресла, произнес Генрих. – Не будем заставлять себя ждать.

При нашем появлении в обеденном зале все разговоры стихли, и члены клана де Грамон, присутствующие здесь сегодня, обратили свои взоры на меня.

Я в долгу не остался и, тоже не стесняясь, начал их разглядывать. Первыми, на кого я обратил внимание, были две дамы примерно пятидесятилетнего возраста. Вероятно, это графиня Кэтрин де Грамон и герцогиня Жанна дю Белле. Они сидели на изящных стульях рядом с маленьким столиком и, видимо, до нашего прихода о чем-то спокойно беседовали, при этом активно обмахиваясь широкими веерами. Хотя, должен признать, родовое гнездо де Грамонов, ранее принадлежавшее папаше Макса, было построено профессионалами своего дела. При закрытых окнах и нестерпимой жаре во внешнем мире внутри было свежо и даже прохладно. Архитектор, спроектировавший этот особняк, был гением, не иначе.

Дамы были полной противоположностью друг друга. Первая высокая и статная, темноволосая и темноглазая, а вторая… Хм… Я словно увидел повзрослевшую на несколько десятков лет Ивелин. Невысокая, белокурая, зеленоглазая. И очень опасная. Единственное, что сейчас было общего между этими дамами, это одинаково презрительные взгляды, которыми они наградили меня.

В шаге от высокородных дам на удобном диване, обитом голубым бархатом, разместились три довольно миловидные девушки. Все они были чем-то похожи между собой. Это, я полагаю, кузина Макса, Мариэль де Грамон и две его единокровных сестры – Патрисия и Надин. Из рассказов Бертрана я знал, что все они почти одногодки. Каждой чуть больше двадцати лет.

По наиболее яркому наряду и высокомерной манере я очень быстро вычислил, кто из этих трёх – Мариэль, дочь Генриха. Надин и Патрисия на ее фоне казались забитыми и подавленными. Но это не мешало им, как и их теткам, смотреть на меня, словно на лакея, который случайно ошибся дверью.

Валери здесь тоже присутствовала. Она сидела чуть поодаль от сестер и кузины в небольшом креслице и читала маленькую книгу. Когда я вошел, ее взгляд на мгновение радостно вспыхнул, но потом она быстро взяла себя в руки и теперь с удовольствием, и даже с неким злорадным ожиданием разглядывала лица своих родственников.